Наталья Головина ослепла после взрыва

Утром 29 марта прошлого года на станции метро «Парк культуры» прогремел взрыв. Наташа Головина была в том самом вагоне. – Оль, ты знаешь, меня спрашивают, просят восстановить тот день, вспомнить все… и ту женщину вспомнить, если смогу. А я не могу. Не хочу. Я даже не помню, во что я была одета. Не помню, что я делала – дремала или просто так сидела, в прострации: все после маминых похорон не могла прийти в себя, 24 марта мы ее похоронили. Мне потом один парень говорил, он в нашем доме живет: теть Наташ, а я же вас видел в метро, вместе ехали! Он вышел из вагона и пошел наверх, на улицу – надоело сидеть. А я осталась. А еще так получилось, что я никого не встретила с утра, а обычно меня всегда что-то или кто-то тормозит – то знакомых увижу, то на почту мне надо зайти, по работе, по делам… А тут никого не встретила и ехала даже раньше, чем обычно. И попала… Старая пятиэтажка на Комсомольском проспекте. По квартире шныряют два веселых кота, хлопочет у холодильника Валя-Валечка, добрый ангел, сестра троюродная. А на кухне за столом сидит женщина. В голубой косынке, в черных очках. Рядом, на полочке, вместе с иконками Спасителя и Богородицы – черно-белая фотография. Наташа с мужем. Молодые, красивые, ах, какие красивые и молодые… После взрыва ей сшивали, собирали лицо: кость из бедра – на скулу, кожу с груди – на щеку. Вот только глаза, зрение «запасное» не взять неоткуда, не пересадить. – Ты не боишься? Могу снять платочек и очки… Сняла. …Да есть ли ты, Господи? Или правду говорят истинно и искренне верующие, что если с тобой случается беда, никогда не спрашивай у Бога «за что?», но всегда – «для чего?» Так «для чего» же это? Как это понять и как принять? Как жить с ЭТИМ? Вале проще: она верующая, иконки на полочке – ее рук дело. – А фотография – это мы только поженились с Владиком, правда, он у меня красивый? Он у меня милиционером был, когда познакомились, а я тогда на ЗИЛе работала, окончила я ВТУЗ, потом на токарном станке работала, потом в конструкторском бюро, потом… ой, много где потом работала! Жили мы сначала в общаге в Орехово-Борисове, а когда ребята родились… Валь, а Валь! Покажи Оле фотографию ребят! И Валя приносит фото – ну орлы! Как есть орлы ребята. – Так вот, когда у нас уже Димка с Лешкой были – переехали в другое общежитие, семейное, недалеко от Смоленки. И знаешь, потрясающая вещь: все, кто там жил, все семейные пары – а у меня много подруг оттуда, мы до сих пор общаемся, перезваниваемся. И ведь все до сих пор живут с мужьями! И мы с Петровичем серебряную свадьбу отпраздновали и другие многие тоже, и никто из нас не развелся, не разбежался… Почему так, Оль, а? Ну ты и спросила, Наташа. Это мне у тебя впору спрашивать: откуда в тебе такая сила, что боль и страдания души твоей не убили, не озлобили, не сломали тебя? Столько пережив – улыбаешься, смеешься, шутишь, и столько перестрадав – вспоминаешь и говоришь только про самое хорошее, и все люди у тебя – замечательные, хорошие… – Оль, напиши обязательно, что операцию мне делал Неробеев Александр Иванович, знаменитый врач по челюстно-лицевым делам, у него институт свой; а еще как я благодарна нашему психологу, который был в 36-й больнице, Злобин Сергей Петрович его зовут, как он меня вытаскивал, как занимался со мной! Мошковский Александр Николаевич – это председатель Московского общества слепых ко мне в больницу приезжал, – замечательный, душевный дядька; и с нашим, хамовническим обществом слепых он меня познакомил, они сейчас со мной программу реабилитации проходят: как двигаться, как себя обслужить, как ориентироваться, брайлевский алфавит учу; там такая хорошая женщина, Евгения Ефремовна, мы туда ходим с Валечкой, в Зубовский переулок… – Так далеко же! – Ну и что? Пешком идем, замечательно, гуляем! Я Валечке про Москву рассказываю. И, между прочим, это я ее веду, а не она меня! Она ж без меня заблудится! – Ну уж прямо заблужусь! – встревает Валя, но Наташа машет на нее рукой и смеется: – А помнишь, как на рынок ходили, и куда ты меня завела? Я говорю – налево надо сворачивать, а она меня направо тащит! И хохочут уже обе. Они троюродные. Но и родные сестры и братья есть у Наташи, а всего их пятеро, семья по нынешним меркам огромная, а по старым, советским меркам – так полный Интернационал: папа азербайджанец, мама наполовину украинка, наполовину белоруска. А если со сводной родней, от первой папиной жены считать – собъешься перечислять. И когда случилась беда – все были рядом с ней, все до единого. Может, и не в буквальном смысле, как Валя, но все равно – рядом. Это же чувствуется. Но всех ближе – самый близкий. Владислав, Владик, Петрович. Муж. …Честно говоря, сердце екало спрашивать: как муж после того, что с ней случилось? Но Наташа и не дожидалась вопроса: – В реанимацию ко мне каждый день бегал, когда из комы вышла – не отходил, я уж его гнала – иди, говорю, что тут сидеть? Нет, не уходит, обнимет, прижмет к себе: Наташенька, Наташенька… Рану мне промывал. А жили мы с ним… ну как? Всякое бывало. И не скажу, чтоб какая-то идеальная семья была – как у всех. А теперь сестры с братьями говорят: ой, Наташка, мы на твоего Владика просто молимся, ведь таких, как он – один на миллион… И дети, сыновья, надежда и опора – оба работают, оба при деле и тебя не забывают. И вся родня. И самый близкий, самый любимый с тобой. И врачи, и психолог, и разные хорошие и добрые люди, которым небезразлична твоя судьба, которые тебе помогают и будут помогать; да ты счастливая, Наташка, вон сколько народу вокруг тебя! …Ох, да что же это я говорю, кому позавидовала?! Прости меня, Наташ, на неловком слове. Вот поедешь в реабилитационный центр скоро, подлечишься, наберешься сил, а там, даст Бог и наше здравоохранение, сделают еще операцию – «косметику», сделают все, что в их силах, чтобы вернулось твое лицо… А душа твоя и так на месте. Думаю, неотвязно думаю о ней, Наташе, и о других женщинах, о той же Вале, которая взвалила на свои плечи заботу о сестре, хотя всяко уж нашла бы, чем еще заняться, – шутки ведь шутками, насчет того, в которую сторону на рынок сворачивать. Но ведь и в больницах она была с нею, и все эти месяцы – неотлучно при ней, пока та восстанавливалась. И есть ведь вещи, которыми только женщина может помочь женщине, а не мужчина, не муж, какой бы ни был замечательный… И вот сейчас у Вали проблемы, поскольку, когда Наташа поедет в санаторий, надо бы ей хоть дома, на Украине побывать, а со всеми этими хлопотами замоталась и как следует бумаги свои в миграционной службе не оформила. Но по этому поводу я уже послала запрос, снабдив соответствующим разъяснением, и крепко надеюсь, что вникнут в суть дела наши службы, помогут… И еще про одну женщину не хочется думать, а думаю. Про ту, что без двадцати девять утра 29 марта прошлого года вошла в вагон на станции метро «Парк культуры»… Ту, которую не может помнить Наташа. Которая сделала это. …Для чего, Господи? Для чего? [b]Комментарий психолога Сергей ЗЛОБИН, врач-психотерапевт Городской клинической больницы № 36:[/b] [i]– За жизнь Наташи Головиной боролись все врачи нашей больницы, два месяца она была в коме, в реанимации, потом в отделении челюстно-лицевой хирургии. Сложность была в том, что эта самодостаточная 49-летняя женщина в одночасье потеряла, как ей казалось, абсолютно все, всю себя – у нее не было лица, полностью утрачено зрение… Нам необходимо было дать ей уверенность в своих силах, поверить в себя, поверить в то, что жизнь не кончилась. Мы в больнице не давали ей уйти в себя, стремились, чтобы она постоянно была занята чем-то, просили родных, чтобы они приносили ей аудиокниги, ей привезли ноутбук, она слушала фильмы, а потом пересказывала, обсуждала их. Без малого год Наташа пролежала у нас, вначале не хотела осознавать, что никогда не будет видеть. Это трудно, это трудно. Мы связались с обществом слепых, нашли специалистов института РЕАКОМП, которые стали с ней работать. Самое главное в таких случаях – это особый настрой, нужно, чтобы человек понял и осознал, что жизнь не кончается. И конечно, очень важно, что рядом были ее близкие, ее семья. В одиночку человеку невозможно справиться с такой бедой, но если он чувствует поддержку близких, знает, что он не одинок, все у него получится…[/i] [i]В понедельник, 29 марта 2010 года, в 7.56 в Московском метрополитене на станции «Лубянка» во втором вагоне поезда произошел взрыв. В 8.39 на станции метро «Парк культуры»-радиальная сработало еще одно взрывное устройство. В результате терактов погибли 40 человек, более 90 пострадали. Непосредственно в результате обоих взрывов погибли на месте 36 человек, из них 24 на станции метро «Лубянка» и 12 на станции метро «Парк культуры». В последующие дни в больницах умерли еще четыре человека. Следствие установило личности террористок. Одна из них Дженнет (Джанет) Абдурахманова — уроженка Дагестана, 17 лет, вдова лидера дагестанских боевиков Умалата Магомедова подорвала себя на станции «Парк культуры».[/i] [b]Прямая речь Антон ФЕДОТОВ, заместитель председателя Московской городской организации Всероссийского общества слепых:[/b] [i]– МГО ВОС уже не первый год работает по программе реабилитации людей, потерявших зрение, эта программа включает в себя такие направления, как обучение личной гигиене, пользованию домашней техникой и многие другие, жизненно необходимые для человека, который не видит. Одно из важнейших направлений – обучение ориентированию, сегодня это особенно актуально потому, что город меняется, приспосабливается для инвалидов, в том числе и по зрению, появляются новые формы городской среды, и нужно учить людей этим пользоваться. Человек может обратиться в первичную организацию общества слепых по месту жительства или к нам, в Московскую городскую организацию общества слепых – и получить направление, к нему прикрепят инструктора из числа наших сотрудников, и дальше они будут работать вместе…[/i] [b]МГО ВОС Улица Куусинена, дом 19А Телефон 8 (499) 943-54-94. Факс 8 (499) 943-42-96, e-mail: