В «Лучшем из миров» все освещено иронией

А вам не приходилось полежать в постели между Отелло и Дездемоной? Побывать на пиру Моцарта и Сальери, запив яд противоядием и послушав «Реквием», сыгранный на мокрых стаканах? Сжевать между делом бутерброд с вареной колбаской, под откровения молоденькой актрисы. Послушать арию товарищей по несчастью – Ленского и Татьяны, строчащих любовные письма и чуть ли не подравшихся, «редактируя» одно из таких писем (этого сюжета нет ни у Чайковского, ни у Пушкина). Все это и многое другое можно проделать, если вы попадете в «Лучший из миров» (спектакль Арсения Эппельбаума «Optimus Mundus»). Попасть туда непросто – на спектакль могут прийти всего шестнадцать зрителей (говорят, очередь по записи выстроилась уже на многие месяцы вперед, точно на какой-нибудь «дюфьцит»). По четыре на каждого артиста (Анна Синякина, Наталья Горчакова, Максим Маминов и Сергей Мелконян), которые наперебой уверяют зрителей в прихожей, что главную роль-то, конечно, играет именно он (она), а остальные лишь подыгрывают. В результате «жесточайшей конкуренции» (так, наверное, скоморохи на ярмарках завлекали публику к себе) они-таки завоевывают свою публику и разводят по «залам», предварительно переобув зрителей в домашние тапочки. Эпизоды из Пушкина, Шекспира и Островского играются в разных закоулках бывшего театра Анатолия Васильева на Поварской, зрительские ручейки то сливаются в речки, то вновь распадаются. Один из фокусов «Optimus Mundus» состоит в том алгоритме, благодаря которому состыкуются сцены, позволяя, например, певцу Максиму Маминову быть одновременно карающей дланью статуи Командора для одной четверки зрителей и Моцартом для другой. Не удивительно, если сцены и переходы выверяли с секундомером. Дети знаменитых родителей, как правило, рано или поздно становятся перед выбором – пойти ли своим путем или отправиться по стопам родителей, долгие годы изживая комплексы сына (дочери) знаменитости. Арсений Эппельбаум – сын Майи Краснопольской и Ильи Эппельбаума, создавших маленький, да удаленький театр «Тень», где детей завораживают рукотворными волшебствами, а взрослых – остроумными играми с классикой. Ничуть не комплексуя по поводу расхожего«природа отдыхает на детях гениев», он играет по правилам, впитанным с детства (разве что вместо кукол – актеры и певцы). Пусть иные говорят, что многие режиссерские приемы – часть домашнего воспитания, на одних приемах ведь далеко не уедешь. И вот вам результат – Арсений Эппельбаум соревнуется со своими родителями на ближайшем фестивале «Золотая маска» в номинации «Эксперимент». В «лучшем из миров» все освещено (или освящено) иронией. «Где ты, Дездемона? Тьфу, толстая какая», – ворчит, переползая в полной темноте по телам зрителей, уложенных под одеяло, нетерпеливый Отелло. Два Гамлета, вооружившись томиками с разными переводами, в «смертельном» поединке слов выясняют, чей «быть или не быть» лучше. Зрители, получив от актеров «исходящий реквизит» в виде искусственных цветов, закидывают четырех бенефициантов букетами, дабы те познали наконец, что значит слава. Оливия, заливаясь слезами над воспоминаниями о Виоле, которую она принимает за юношу, обнимает телевизор с видеокадрами «любимого» так страстно, что ящик ломается. «Ой, сломала», – испуганно пищит Оливия. «Сломала?!» – вопит из-за кулис «Виола». – Нам это все надо вернуть через час!» (привет имущественному разделу, который прошелся колесом по Школе драматического искусства вообще и лаборатории Дмитрия Крымова в частности: именно в ней поставили «Optimus Mundus»). Но когда Джульетта (Наталья Горчакова) и Ромео (Максим Маминов) рвутся навстречу друг другу – она – на «котурнах» в виде обломков балкона, он – распятый на «кресте» в виде вешалки с костюмами – смех смолкает, и зрители готовы сглотнуть комок в горле.