Александр Лукашенко. Интегратор совхоза

Однако жизненный путь Александра Григорьевича говорит о том, что рисковать ему не впервой, поэтому скорее всего он попытается выкрутиться.Как бы сложилась история России, если бы в 1993 году Ельцина удалось сместить и на его место Верховный Совет водрузил бы Александра Руцкого? Вероятно, примерно так же, как с 1994 года протекала история братской Белоруссии.История не знает сослагательного наклонения, но вот параллели иногда закручивает…Вспомните: и Руцкой, и Лукашенко проиграли свои первые выборы. Оба создали себе имя на не связанных с политикой областях (Руцкой – отважный летчик, Лукашенко – модернизатор сельского хозяйства совхоза «Городец», передовик продовольственной программы). Оба всю свою жизнь имели сложности с начальством и начали без колебаний его критиковать, когда стало можно. Оба, попав в Верховные советы своих республик, создали движения «Коммунисты за демократию». Оба потом быстро заностальгировали по старому времени и попутно начали собирать чемоданы компромата на своих политических оппонентов.Вот только вице-президент Руцкой уперся в тертого политика Ельцина, а депутату Лукашенко противостоял Станислав Шушкевич, интеллигент-ученый. В 1990 году Лукашенко клялся Шушкевичу в верности: «Независимо от того, будет избран этот человек или нет, я готов работать рядом с ним, помогать ему делать все необходимое», а в 1994-м Лукашенко победил его на президентских выборах. И стал другим человеком.Формально это был все тот же директор провинциального совхоза, простой и кристально честный парень. Таким его видели снаружи. Он искренне боролся с номенклатурой, потом искренне разочаровался в демократах и стал бороться с ними. В то, что этот простой парень, по сути, является самым опытным и профессиональным политиком своей республики, трудно было поверить. А между тем все идеологические метаморфозы Лукашенко хорошо объяснялись ожиданиями его электората – не очень образованного и возрастного населения маленьких городов и сел республики. Это были ожидания прошлого.Белоруссия – почти Россия, но не совсем. Партийное руководство «партизанской республики» в годы СССР отличалось если не бескорыстием, то чуть большей честностью, чем в других местах, – в итоге преступность вообще и коррупция в частности была здесь невелика. К тому же эпоха наполнения бюджета СССР нефтедолларами из Европы подарила Белоруссии много новых перерабатывающих предприятий и передовых технологических центров. Все это обусловило если не высокий уровень жизни белорусов, то хотя бы достаток при минимуме товарных дефицитов. Разрыв хозяйственных связей этот достаток уничтожил, и население республики очень быстро и дружно захотело в уже несуществующее «назад».И Александр Григорьевич со свойственным ему энтузиазмом взялся за строительство этого самого «назад». Вернул советский флаг, восстановил КГБ, поставил шлагбаум любой приватизации, сохранил незыблемость госсобственности – и поехал в Москву говорить об интеграции.Возвращаясь отсюда в Минск, он снова, как и в 1991 году, рассказывал белорусам о кознях чиновников, мешающих ему и Ельцину в объединении двух братских республик. А про Ельцина он только хорошо говорил, не хуже, чем про Шушкевича в 90-м.Но только Ельцин в отличие от Шушкевича очень хорошо знал о склонности соратников бить ему в спину. Его туда только ленивый не бил. Поэтому процесс интеграции России и Белоруссии один месяц в году на всех парах шел в одну сторону, а остальные одиннадцать – тихой сапой в другую. Думаю, не только и не столько чиновники препятствовали этому: опыт Евросоюза показывает, что чиновники как раз очень любят интеграцию, их от этого только больше становится. Так что Александру Григорьевичу пришлось сменить не одну пластинку, чтобы объяснять своему, а заодно и российскому народу, почему все идет так медленно. С чиновников он переключался на олигархов, с них – на журналистов, потом – на иностранцев, а потом – опять на чиновников. Так или иначе, ряды виновников не скудели, а между тем…Став из директора совхоза президентом, Лукашенко обрел обширный тыл – и, соответственно, проблемы в тылу. Словесно отправить всех противников на «свалку истории», что было сделано сразу после победы, оказалось мало. Оппозиция от этого никуда не делась; мало того – стала регулярно устраивать митинги перед телекамерами иностранных журналистов. И доустраивалась: Лукашенко на Западе не признают легитимным президентом, к ярости Александра Григорьевича.Ярость не такая уж необоснованная.Дело в том, что западные методы «освоения» больших и малых стран существенно различаются. Чтобы обеспечить нужные отношения с Россией, нужно ей в какой-то мере льстить, а в остальном легонько выкручивать руки экономическими методами. Чтобы наладить нужные отношения с маленькой страной типа Белоруссии, нужно подкупить ее политическую элиту. Метод прост: разнообразные гуманитарные фонды с зарубежным финансированием «демократизации» призваны обеспечить ей независимость и «поколебать трон».То ли Александру Григорьевичу не предлагали, то ли предлагали слишком мало, только он от этой системы поддержки местных диссидентов пользы не поимел, а потому сильно обиделся на саму систему – и «обезвредил» ее, став президентом. Фонды закрылись, диссиденты перешли на энтузиазм. После чего нормальных взаимоотношений со странами Запада быть не могло, ибо «Белоруссия свернула с пути демократии». А как только отношения исчезли, в стране стали пропадать люди.На самом деле пропадали они всегда (свойство людей – время от времени пропадать), только теперь это были сплошь противники режима Лукашенко, и о них стало хорошо известно мировой общественности. Пропажа людей – вообще лучший индикатор определения диктатуры.Однако так ли опасны для Лукашенко были эти пропавшие? Маловероятно. Режим Лукашенко не базируется и никогда не базировался на поддержке со стороны интеллигенции, остальным же проблемы подавления оппозиции совершенно неинтересны. Да и сама интеллигенция в частных беседах сомневается, что Лукашенко установил в их стране кровавый террор. Он просто к власти никого не подпускает, а в остальном – никакой не маньяк, а обычный директор совхоза, только очень большого.Эта разница между интеллигентскими обвинениями и полным равнодушием к этим обвинениям со стороны электората дала Лукашенко возможность забраться в превосходную во всех отношениях политическую нишу. Похожую у нас занимает питерский губернатор Яковлев. Выглядит она примерно так: «Я простой местный паренек, защищаю вас от чужих, и поэтому они на меня клевещут». Положение русскоязычного населения в Прибалтике, натовские бомбежки Югославии, война в Чечне и иные события за рубежами Белоруссии оказывались на руку Лукашенко – у него в стране были мир и покой. И лишаться их в обмен на гипотетическое благополучие после вступления в мировую экономику белорусы не собирались. Поэтому выборы Лукашенко выиграл без проблем. Феномен «хоть плохонький, да свой» вообще очень распространен в этом мире.Заняв эту нишу, Лукашенко мог бы позволить себе и забыть о союзе с Россией, но продолжал по инерции муссировать эту тему. Сам он ничем не рисковал: динамика интеграции давно уже превратилась в статику, а если бы какое-то ущемление Белоруссии ненароком состоялось, то карманный парламент Лукашенко вмиг бы исправил упущение. Так что можно было бы жить, поживать и добра наживать, если бы в России неожиданно не поменялось руководство.Вплоть до двухтысячного года Лукашенко был занят, в принципе, одним и тем же делом: вырубал что-то старое, косное, трухлявое. Но если раньше Лукашенко сам выдумывал правила по ходу игры и за счет этого выигрывал, то теперь российское руководство не только не играет по его правилам, но даже заставляет играть по своим. А он не очень умеет это делать.Конечно, за восемь лет нахождения у власти Лукашенко наладил глубоко эшелонированную оборону своего кресла. Он многому научился в политике, и ему не составило бы труда, на словах согласившись с путинским планом воссоединения, прикинуться бюрократом, утопить российские инициативы в процедурах и законсервировать себя на долгие годы в качестве главы республики. Но если бы Лукашенко руководствовался этой логикой, он бы до сих пор руководил совхозом. Нет, если есть поле для игры, надо играть. Как он будет играть – пока не очень ясно, возможны варианты. Например, предложить Путину ввести в новом федеративном образовании пост вице-президента и пойти с ним на выборы одной непобедимой командой – Путин главный, Лукашенко на подхвате – а там как судьба распорядится…Впрочем, я не зря вначале упоминал Руцкого. Людей такого типа, как свидетельствуют последние курские выборы, в Кремле знают как облупленных и в игры с ними не играют. Поэтому скорее всего Александру Григорьевичу определена незавидная роль «равноудаленного» политика. Так что, возможно, ему придется позаботиться о вилле в Испании и гибралтарском гражданстве.Впрочем, не будем гадать – подождем до следующего года.