Цивилизации: столкнутся или столкуются? Перечитывая Сэмюэла Хантингтона

– Роль крупных политологов в том и состоит, чтобы внедрить свои идеи в подсознание политической элиты и сделать их векторами развития мировой политики. Сперва эти идеи кажутся невозможными, а потом – неизбежными.Вдруг как бы из ниоткуда возникает понимание, что, наверное, так оно и есть на самом деле, и многое из книги Хантингтона сейчас понимается совершенно по-другому – куда яснее, чем в девяностые. Но, конечно, речь идет не только о нем.Например, у меня возникает ощущение, что тезисами Бжезинского, изложенными в книге «Великая шахматная доска», элита многих ключевых государств даже зомбируется. Бжезинский в своих произведениях предрекал развал СССР, подчеркивал, что развал СССР еще не означает утраты влияния России на постсоветском пространстве. И поэтому он обозначил ряд направлений деятельности Запада по лишению России этого влияния. В частности – острие направлено против союза России и Украины. Поэтому у американцев все было нацелено на работу с Украиной, как только она получила независимость. Tам были созданы мощнейшие инструменты влияния.Нам и не снилось такое большое по количеству сотрудников посольство, какое американцы создали в Киеве сразу после 1991 года. На Украину ринулись десятки государственных и неправительственных организаций из США.– Да, причем сейчас на фоне консолидации российских соотечественников за рубежом украинские организации стараются противопоставить нашим. Главное – не дать почувствовать единство нашим народам.– Нет, они просто пишут о разном. Хантингтон говорит о единой православно-славянской цивилизации, Бжезинский же предлагает эту православно-славянскую цивилизацию постепенно раскалывать.Хантингтон – философ, а Бжезинский – практик. Вспомните ситуацию конца восьмидесятых – начала девяностых годов. Тогда Запад Москве говорил: СНГ – ваше жизненное пространство, мы туда лезть не собираемся, у нас едва хватит сил, чтобы «цивилизовать» восточноевропейские страны. Горбачев и Рейган даже договаривались, что за линию берлинской стены силы НАТО не пойдут... Эти договоренности были в протоколах, но не были приняты в качестве международно-правового документа. Хотя если бы и были, вряд ли что-то изменилось бы – вспомните, как легко игнорируется сейчас устав ООН, когда это бывает нужно. Так или иначе, но сейчас США активно работают на поле СНГ, причем в странах, наиболее близких России, таких как Украина и Грузия. К примеру, Таджикистан расположен далеко от России, и на него как-то меньше нацелены взоры Запада...Поэтому, возвращаясь к Бжезинскому и Хантингтону, можно сказать, что Хантингтон фиксирует существующие факты, а Бжезинский дополняет эти факты целевыми установками.– Выводам Хантингтона уже больше десяти лет, и одно время он был очень популярен. Но поскольку картинка, предложенная им, явно не была похожа на однополярную модель мира, американской элите удалось со временем выработать иммунитет против его учения. Если бы Запад поступал в соответствии с Хантингтоном, американцев бы не было сейчас в Ираке и вряд ли они были бы в Афганистане – понимали бы, что это чужое. Сейчас они уже сами начали понимать, что зря не послушали товарища.[/b]– Я с этими мыслями в целом согласен, но хотел бы их немного дополнить. Хантингтон – это долгосрочная философия, но есть и реальная краткосрочная политика. Сейчас еще не все на Западе уверены, что процессы распада на постсоветском пространстве завершились. Еще пытаются – хотя с нарастающим разочарованием, – но все еще пытаются поощрять эту тенденцию распада, доведя ее до того, чтобы огромные природные ресурсы сибирской части России оказались под «международным» патронатом (иными словами, в руках сильнейшего мирового игрока). А для этого нужно лишь развалить Россию. Это и является квинтэссенцией происходящих событий. Вся озлобленность, которая сейчас обращена на Россию, связана с этим разочарованием, а не с разницей в идеологии – у нас нет сейчас идеологических разногласий. Даже в вопросах демократии в нас уже не стоит тыкать пальцем – не во всех западных странах есть прямые выборы главы государства. Озлобление связано лишь с тем, что надежды на развал России и растаскивание ее ресурсов рушатся – и отсюда раздраженно-злопыхательские, ни на чем не основанные статьи типа «Берегитесь Путина» и «Государство ненависти» в весьма солидных мировых изданиях.– Увы. Я это объясняю именно разочарованием в провале реализации их планов по отношению к нам.– Конечно, они разные. Конечно, мироощущение разное. Но понимать друг друга нужно, и нужно уже сегодня, а не в отдаленном будущем. Мне приходится много заниматься проблемой имиджа Москвы, имиджа России в целом, и я все время прихожу к одному выводу: пока люди на Западе, поощряющие такую негативную реакцию на неожиданное для них выживание России, не поймут, что ждать им больше нечего, что развала больше не будет – до этих пор не будет объективного отношения к России на Западе. Как только поймут, что бить и ломать нас бесполезно, что Россия застыла, как еще совсем недавно расплавленный металл – после этого отношение к нам выровняется.– Наиболее дальновидные политики Запада уже сейчас относятся к России адекватно. Они понимают, что у нас есть два полюса развития. Один – это Европа, второй – Китай. До сих пор мы выкармливали своими природными ресурсами не Китай, а Европу. Мы исторически воспринимаем себя как крупнейшую европейскую нацию и являемся крупнейшим государством Европы. Но Китай растет, он бурно развивается. И при этом, если сравнивать с СССР, о нем и о его коммунистическом строе почти никто ничего негативного в мире не говорит – уж всяко меньше, чем о капиталистической России. Китаю нужны ресурсы для его развития, и если мы хотим поддерживать с ним дружественные отношения, мы не можем с порога отказывать ему в увеличении поставок сырья. Если Европа и Запад в целом не поймут, что, отбрасывая, изолируя Россию, они оставляют нас один на один с этим мощным растущим государством и вынуждают переориентироваться на его запросы – то Европа и Запад столкнутся с куда большими проблемами, чем имеют сейчас. Они должны понять, что Россия не сама поворачивается к Китаю. Ей, мягко говоря, «помогают» поворачиваться, причем как с Запада, так и с Востока. Либо в Европе возьмут верх те силы, которые понимают необходимость интегрированности России с Европой, либо те, которые попытаются изолировать Россию от Европы. И вот в этом втором случае Европу ожидает крупнейший экономический кризис. Более того, широко применяемый на Западе в отношениях с Россией термин «энергетическая безопасность» мне решительно не нравится. Точно так же мы можем говорить о продовольственной и промышленной безопасности России и из этих терминов делать всякие катастрофические выводы, что будет, если нам откажут в продуктах питания или технике. Говорить надо не о «безопасностях», а о позитивной взаимозависимости, которая и называется сотрудничеством. Это абсолютно разные вещи: когда говорят о безопасности, подразумевают, что собственную безопасность можно обеспечивать любой ценой. Из этого и рождаются идеи «развалим Россию, чтобы обеспечить энергетическую безопасность Запада». И по этому пути, предначертанному Бжезинским, как зомбированные, некоторые политические деятели Запада продолжают двигаться.– В одной из американских газет однажды обсуждался вопрос о том, почему так модно «кошмарить» Россию. И вывод был сделан неожиданный – кого-то все равно нужно, а никого, кроме России, нельзя. Политкорректность не позволяет критиковать исламский мир – в США уже много мусульман, и они голосуют; черный мир – афроамериканцев тоже много, и они голосуют; Китай – китайцев тоже много, и они голосуют; католический мир – мексиканцев много, и они тоже голосуют... Остается Россия – большая, белая, христианская, но не католическая и не протестантская страна. Если бы нас таких не было, им бы пришлось нас придумать, чтобы было кого критиковать. Потому что – можно, а других – и хочется, да нельзя.[/b]– Это любопытная точка зрения, но я бы ее не поддержал. Россию критиковать вряд ли более выгодно, чем критиковать кого-либо другого. Если вспомнить времена СССР, то это государство боялись, и очень сильно боялись. И этот страх, это отношение к нам как к врагу еще остались в виде стереотипов. Желание сделать из России «осажденную крепость» и окружить ее санитарным кордоном еще сидит в сознании.– Я все больше и больше убеждаюсь, что сама история требует от России как от ресурсного государства создания окружающего ее пояса дружественных, союзнических государств. Говорить о том, что царь и Сталин занимались этим лишь из имперских соображений, не стоит – очевидно, что это для России историческая необходимость. Потому что как только наши недруги освоят ближайшие к России территории, они станут осваивать территорию самой России.Мы же очень разнородная страна, у нас есть стыки, по которым можно будет бить в надежде отколоть мусульманские куски, другие окраины… То, что сейчас этому продвижению сказано «стоп» – это и вызывает колоссальную досаду.– В первую очередь представителей рассмотренной Хантингтоном православно-славянской цивилизации. Кроме этого, те страны, которые исторически тяготеют к России – например, Казахстан или Киргизия. Это и есть наше будущее. И я также верю, что Россия сможет спокойно жить и развиваться, если она будет объединена интеграционными схемами со своим естественным домом, коим является Европа, которая тоже тогда будет жить спокойно.– Вспомним канун Первой мировой войны – ее бы не было, если бы сразу несколько держав не решили, что владычество Великобритании в мире завершилось и ее можно не бояться. Но решившие так не остановились на этом – сразу несколько стран тут же начали пытаться занять ее место, и в итоге их самоупоение могуществом привело к миллионам жертв. Если сейчас, когда США по собственной глупости ломают себе зубы в Ираке, кто-то подумает, что с ними уже можно не считаться, не приведет ли это к повторению августа 1914 года? Не является ли многополярный мир миром, в котором каждый считает себя будущим полюсом однополярного мира?[/b]– Если ситуация будет развиваться так, как век назад, то – да, Америку перестанут и бояться, и уважать. Эти настроения очень сильны в мусульманском мире. В России я бы скорее говорил о разочаровании. Европа же старается сохранить статус-кво, при этом не испытывая к Америке значительного уважения. И если сейчас поднимется какой-нибудь новый глобальный конкурент США – да хоть тот же самый Китай, вы увидите, как быстро он соберет вокруг себя всех обиженных американцами и с каким наслаждением американцам будут мстить за обиды и прошлые унижения.– Я все-таки не стал бы оперировать категориями масштабной войны будущего. Для того чтобы ее начать, надо совсем рассудка лишиться. Это будет просто конец человечеству, и все. Да и США пока не скоро удастся задвинуть на задворки и перестать с ними считаться. Они еще долгие десятилетия будут одной из ведущих держав мира. Но у них появятся очень сильные конкуренты, и в этом случае и у США, и у этих конкурентов быстро разовьется инстинкт самосохранения. В этом смысле единственная крупная и реальная угроза сейчас – это угроза ядерного терроризма. Если бомбы окажутся в руках безумцев и произойдут теракты, то последствия их будут ужасными, но все-таки менее значительными, чем последствия мировых войн.– Я бы не гипертрофировал ситуацию ни с КНДР, ни с Ираном. Специалисты в этой области говорят, что от создания ядерного заряда до ведения военных действий с помощью ядерного оружия – огромнейшее расстояние, и КНДР его преодолеть точно не под силу.Да, они могут шантажировать южных корейцев, но до развязывания мировой войны здесь огромная дистанция. Что касается Ирана, то я не слышал в словах иранского руководства ничего о намерениях создать ядерное оружие. Нигде и никогда об этом они не говорят – они говорят о мирном использовании ядерной энергии, и мы обязаны признать за ними это право. Почему европейские страны, где есть АЭС и обогащение урана, которые развязывали не одну войну, не подозревают о желании создать ядерное оружие, а Иран – подозревают в обязательном порядке? Нужно основываться на фактах, а фактов нет. Думаю, вся история с ядерной программой Ирана нужна была США для оправдания возможных военных действий против этой страны, но так как американцы обломали зубы на гораздо более простом противнике – Ираке, то теперь им уже не нужна ни новая война, ни пропагандистская кампания перед ней.– Один из тезисов, который развивал Хантингтон в своих прогнозах, – грядущий кризис системы мировой торговли, основанной на принципах свободного рынка. Как вы оцениваете ее состояние сейчас?[/b]– Я думаю, он в данном случае все-таки неправ, и трудности мировой торговли носят временный характер. Здесь налицо конкретная политическая конъюнктура в том или ином районе мира. Вспомним девяностые на пространстве СНГ – когда начался развал экономики, были ситуации, когда не только торговлю поражал кризис, но и вообще все скатывалось к натуральному хозяйству. Есть места, где из многоэтажных домов люди ушли, построили времянки и начали возделывать землю, потому что просто что-то надо есть – и какая уж тут мировая торговля. Но если мы надеемся на глобальный прогресс, то должна быть столь же глобальная система, которая обеспечит всему новому и полезному быстрое и повсеместное внедрение, а это и есть свободная торговля. Если, следуя логике Хантингтона, цивилизации разделятся и станут жить исключительно своими ресурсами внутри собственных цивилизационных границ, регресс неизбежен.– Про мировую не скажу, но американцы точно через месяц будут голыми ходить. Весь ширпотреб в США – китайский, но при этом я что-то не замечал в лексиконе американцев термина «бытовой» или «товарной» безопасности.– Были, конечно. Но обратите внимание: против Китая никто «волну» не гонит.– Знаете, поиск врагов – это мода, а мода изменчива. Я думаю, что человечество раньше или позже придетк той грани, за которой мы должны будем либо сражаться друг с другом ради выживания, либо расширять возможности выживания вместе, в сотрудничестве. Если мудрость возобладает, мы должны будем научиться объединять ресурсы ради достижения глобальных целей. Я надеюсь – и здесь я все-таки поспорю с Хантингтоном, что перспективой человечества является единая, общечеловеческая, но богатая своим многообразием цивилизация, причем со временем она ограничится территорией земного шара. Если мы хотя бы иногда будем думать в таких категориях, у нас появится мотив сохранить то естественное многообразие, которое свойственно сейчас человечеству. И с его помощью решать глобальные задачи.– Да, у разных стран и людей из этих стран различное видение мировых проблем, и это само по себе мировая проблема. Все регионы и все государства такие же разные, как и люди, но люди в нормальном обществе помогают друг другу – делятся тем, что у них в избытке, и получают от других то, что в недостатке. Пока же отношения между государствами не назовешь нормальными: кто нарастил себе мускулы, тот запросто может надавать всем по морде и у всех все отобрать. Кто сильнее – тот и прав. Это закон джунглей, но он не вечен. Маленькие рано или поздно соберутся вместе и найдут возможность проучить большого.Кстати, у государств, как и у людей, большой и сильный – еще не значит умный.