БаксискусSтво

С некоторой оглядкой на тогдашних московских аукционистов вроде Кулика и Бренера они придумывали национальную идентичность и национальное искусство. Хальфин – лирическую.Ибрагимов – агрессивную, наделив миролюбивых современных казахов чертами, им не свойственными, – воинственностью монгольских завоевателей и древних тюрок из русских летописей и европейских хроник. На ярмарке Арт-Москва-1997 он зарезал барана и выпил чашу крови, чем отвлек внимание посетителей и журналистов от экспонатов в частных галерейных боксах. Чуть позже он пригвоздил к двери Галереи Марата Гельмана курицу, назвав это набегом. За ним потянулась среднеазиатская художественная молодежь, изображая степных дикарей, делая на образе кочевника международную карьеру. И снова с шокирующим выступлением. “Рыба в баксах, или Кухня художника” называется его новый моноспектакль в галерее Гельмана на Малой Полянке, 7/7.Посреди зала в окружении прозрачной кастрюли с кипящей водой, скворчащей сковороды и разделочной доски – сам художник в белоснежной рубашке. В аквариуме среди долларовых банкнот плавают две форели. В кастрюле кипятятся долларовые бумажки – стерилизуются.Но вот действо начинается. Художник ловит руками сначала одну форель и перегрызает ей позвоночник, потом вторую – та же операция. Потом разделывает тушки и жарит их самым обыкновенным, нехудожественным образом, разве что с соевым соусом. После раскладывает приготовленные кусочки форели на большом блюде, покрытом продезинфицированными купюрами. А посетители перекладывают ее себе на пластмассовые тарелочки и едят, запивая водкой.Да здравствуют Еда, Зрелище и Художник! Прямо скажем, циничная позиция. Но, похоже, только внешне. Нечто вроде раннего Маяковского: “Я люблю смотреть, как умирают дети”. Поэтому позволим себе не поверить художнику. На самом деле он призывает нас быть хорошими – высокоморальными личностями, которыми мы действительно, возможно, когда-нибудь станем.