4 1/2 смерти

«Всего за 1901–1911 гг. эсеровскими боевиками было совершено 263 террористических акта, их жертвами стали 2 министра, 33 генерал-губернатора, губернатора и вице-губернатора…» – сообщает энциклопедия. Но тогда убивали по большей части за идею, пусть и вредную, а теперь – вульгарно, за деньги.Не могу сказать, что Валентин Цветков был хорошим губернатором. Равно не могу сказать и то, что он был плохим. Магаданцам, которым я не являюсь, должно быть виднее. Единственное, что я могу сказать, – по большому счету, это убийство закономерно. Если большинство последних губернаторских выборов у нас проходит по одному и тому же сценарию – одна «акула капитализма» пытается загрызть другую «акулу капитализма» золотыми зубами – то было бы логично предположить, что кто-то из этих акул не пожелает ждать окончания срока губернаторских полномочий приглянувшегося ему региона. Рискну предсказать, что война за цветковское наследство будет не менее захватывающей, чем война за наследство Александра Лебедя. Сам же Валентин Цветков хоть «карасем» и не был, но в круг «акул» не входил.В тени гибели Цветкова осталась смерть человека, которому как никому другому подошло бы наименование «последний герой».Николай Рукавишников был одним из тех космонавтов, которые совершали новое, рискуя при этом жизнью. Так уж вышло, что я, будучи стажером в том институте, где в свое время учился Рукавишников, слышал рассказ об аварийной посадке космического корабля от того, кто ее когда-то совершил. И даже переводил его американским студентам, которые видели в сидящем перед ними человеке настоящего героя. То ли у нас исчезла эта способность, то ли просто смотрим не в том направлении, но когда в субботу в госпитале Бурденко сердце семидесятилетнего Николая Рукавишникова остановилось, Родина должна была бы на минуту встать и помолчать.Третья смерть этой недели – молодая и достаточно громкая. Сергей Гришин, 17 лет от роду, был у «Макдоналдса» на Юго-Западе, когда рядом с фаст-фудом взорвали «Таврию». То, что для своего замысла террористы избрали это жалкое детище позднесоветского автопрома, мне напомнило недавний теракт на Бали, унесший жизни около двухсот человек и, по данным следствия, стоивший лишь несколько десятков тысяч долларов его организаторам из «Аль-Кайды». Там взрывчаткой набили грузовик, так вот ее стоимость и стала основной статьей расходов террористов – сам грузовик и работа специалистов по установке и доставке взрывчатки оказались на редкость недорогими. Нет, не зря говорят про экономический кризис – работникам тротила и гексогена тоже приходится затягивать пояса.Как следствие – человеческая жизнь дешевеет.Но нельзя все время говорить о смерти. Надо и о чем-нибудь приятном. Так, на этой неделе вашингтонской снайпер промазал. Выстрел (двенадцатый с момента начала войны снайпера против человечества) поразил жертву в живот, но смертельным не оказался. Как считают американские аналитики, снайпер учился убивать в основном по Стивену Кингу. И очень хорошо, что не по Шамилю Басаеву: тогда бы поспешившим на помощь раненому пришлось бы куда хуже, чем самому раненому. Приятно, что ценный опыт из Чечни еще не стал достоянием мировой культуры.Приходя с работы домой и включая телевизор, мы с неизбежностью сталкиваемся там со смертью – как правило, в детективном сериале. И уже свыкаемся с мыслью, которая лежит в основе этого жанра: те, кто убивает, – люди, как правило, плохие, но и у них есть своя правда, пусть и неправильная, которую они выражают. И точно так же, как любое искусство рано или поздно впадает в анабиоз чистой формы, убийство, становясь все более и более привычным, перестает быть по своей сути преступлением – то есть попранием норм, принятых в обществе. Ведь то, к чему привыкло общество, и есть норма.В свое время – возвращаясь к «России, которую мы потеряли» – присяжные заседатели девятнадцатого века оправдали Веру Засулич, которая ранила генерал-губернатора Трепова. Тогда эти цивилизованные люди признали покушение на убийство средством самовыражения, а уж оно-то «достойно уважения». И вслед за ними мы маемся вопросами: «А что они этим хотели сказать?», «Должны же быть какие-то веские причины?» – как будто перед нами детектив, смысл которого – найти убийцу через его мотив. Но, узнав этот мотив, мы впадаем в старый соблазн: «Понять – значит простить».[b]Пока я работал над текстом, Интернет принес еще одно сообщение: в Израиле взорвали автобус, двенадцать погибших, множество раненых.Да и снайпер «исправился» тринадцатым выстрелом смертельно ранил еще одного американца. Мне совершенно неинтересно, кто эти погибшие и почему их взорвали. Но к тем, кто их убивает, я испытываю абсолютно враждебные чувства, и мне абсолютно неважно, кто он.[/b]