Эстакада от Никиты Хрущева

ПОСЛЕ XXII съезда КПСС (октябрь 1961 г.) непредсказуемый и неуправляемый Никита Сергеевич Хрущев никого уже не слушал и ни с кем не советовался, он стал единоличным главой партии и правительства. Никита и нам, москвичам, не давал покоя.Будучи мелочно суетлив, он почти каждый месяц приезжал в Моссовет, где устраивалась специальная выставка проектов застройки новых кварталов города, новых серий жилых домов, оборудования для коммунальных служб и т. д. Осматривая экспозицию, он направо и налево раздавал замечания, беспрекословные советы и поучения.Однажды он нас, городских руководителей, сразил наповал своей новой идеей.Никита предложил якобы для разгрузки центра города от автомобильного движения соорудить железобетонную эстакаду. По его замыслу, на шестиметровых опорах железобетонное полотно должно было протянуться от Большого Каменного моста, пройти между Манежем и старыми корпусами МГУ, между Большим театром и гостиницей “Метрополь” и выйти на площадь имени Дзержинского. “Вы подготовьте проект этой эстакады, – заключил он, – а когда я приеду через месяц, мы его рассмотрим”.Когда Никита уехал, мы, городские руководители, начали ахать и охать, понимая, что такое железобетонное чудовище исказит архитектурный облик центра столицы.Но еще более убитыми мы почувствовали себя, когда на столе перед глазами членов исполкома Моссовета главный архитектор города Михаил Васильевич Посохин развернул рулон с эскизом этой самой пресловутой эстакады.Я, к примеру, не подумал о том, что при пересечении такой эстакады с улицами Герцена, Горького и Петровкой потребуется соорудить развязки в виде бетонных полуколец, по которым машины должны будут съезжать с эстакады и въезжать на нее.И получалось, что весь исторически сложившийся центр Москвы утонул бы под гнетом этих бесчисленных, безликих, серых бетонных колец. Но что мы могли сделать – ведь мы получили задание от первого всесильного лица государства.Мы в душе проклинали и сам проект, и его автора, но попробовали бы мы перечить всесильному Хрущеву. “Ладно, – сказал наш председатель Владимир Федорович Промыслов, – ты, Посохин, оставь схему здесь, больше на эту тему ни с кем не говори. Посоветуемся с горкомом партии”.Наконец Никита снова появился в Белом зале Моссовета. Он переходил от экспоната к экспонату, как всегда, сопровождая увиденное своими репликами. Затем спросил: “Ну а что вы делаете по поводу эстакады, о которой я говорил прошлый раз?” Тогда вперед вышел первый секретарь горкома партии Николай Григорьевич Егорычев: “Никита Сергеевич! Мы продолжаем работу над проектом эстакады. Но у нас появилось и другое предложение. Мы предлагаем пустить один из потоков машин после Большого Каменного моста по проезду между решеткой Александровского сада и Манежем, далее между гостиницей “Москва” и Музеем Ленина, затем мы предлагаем подломать одно крыло у гостиницы “Метрополь”, снести аптеку на улице 25-летия Октября, убрать небольшой жилой дом, стоящий рядом, и, таким образом, выйти напрямую на площадь имени Дзержинского”.Когда Егорычев закончил, в зале воцарилась гнетущая долгая тишина. Все понимали, что в данную минуту решается судьба исторического центра Москвы. “Вот так всегда, – сказал наконец после долгой паузы Хрущев, – пока на вас не нажмешь как следует, вы не хотите думать! Давайте бумаги и необходимые расчеты в ЦК – будем рассматривать”. Неслышный, но искренний глубокий вздох облегчения пронесся по залу. Так покойный ныне Николай Григорьевич Егорычев спас Москву от позора. Никиту Хрущева вскоре отправили на пенсию, и вопрос об эстакаде отпал.[b]Виктор ТУРОВЦЕВ, бывший заместитель председателя Исполкома МоссоветаСправка “ВМ”[/b]