Режиссер Иван Вырыпаев – «Вечерке»: «Не к мозгам обращаюсь, а к нутру»

[i]Из Венеции в разное время привозили главные призы наши дебютанты – Андрей Тарковский («Иваново детство»), Андрей Звягинцев («Возвращение»). Призом был отмечен и режиссерский дебют Сергея Бодрова-младшего («Сестры»).В этом году в основном конкурсе 63-го Международного венецианского кинофестиваля все фильмы – сплошь премьеры, и почти все поставлены знаменитыми кинорежиссерами. Есть новое имя из России – В российском театре он знаменит уже несколько лет как самый яркий автор «новой драмы». В кино Иван Вырыпаев – дебютант. Его фильм называется «Эйфория».[/i] – Если в театре важный для драматурга образ замыкается в слове, то в кино образ связан с изображением. Живопись кинематографа – это то, что невозможно сделать в театре. В сценарии есть река – Дон. И очень важно, что герои существуют среди этой природы, среди этих просторов, солнца, выжженной травы, воздуха. Это люди, которые живут среди такой невероятной красоты и… не замечают ее. Но здесь они могут состояться как герои мифа. Мифа как самой наивысшей реальности. Когда есть простота сюжета и глубина изложения. Вот чего хотелось добиться. – Мы утратили трагическое ощущение, целостность восприятия. И, соответственно, высокая трагедия, высокая комедия утеряли себя. Но какие-то ростки мифа как реальности все-таки есть, гдето пробиваются. Где-то это промелькнуло в кино Кар-Вая, есть и в литературе, и в театре. В наших генах все-таки сохранились первозданные ощущения. К ним я и стремился. Картина наша сделана, что называется, для широкого зрителя с незамутненным восприятием. Это фильм, который без зрителя просто погибнет. Его нельзя взять и показать в пустом зале – он нуждается именно в простой, без снобизма, публике. Мы для себя определили его как «74 минуты эйфории». То есть я не к мозгам обращаюсь, а к нутру.– Сегодня от актера требуется быть настолько виртуозным, чтобы точно чувствовать, сколько нужно дать данному замыслу, данной идее. Я очень люблю актрису Полину Агурееву именно как актрису, хотя мне не очень удобно говорить это о своей жене. Но она действительно прекрасная актриса и сумела отказаться от многого своего привычного «актерского», чтобы стать такой, как нужно для «Эйфории». – Максим Ушаков – художник-мультипликатор, очень талантливый человек. Он помогал мне оформлять спектакли, когда я еще жил в Иркутске. Он тоже иркутянин, замечательный рисовальщик, отличный товарищ. У меня долго не было героя, я никак не мог его отыскать и всем говорил: «Вот мне бы артиста с таким лицом, как у Максима!» И кто-то мне наконец сказал: «Ну ты уже так давно это повторяешь и посмотрел уже такое количество актеров… Может быть, Максима взять?» И я понял, что, конечно, так и нужно сделать. Но было немного страшно: а вдруг где-нибудь в середине съемок он просто перестанет играть? Он же не учился этой профессии… Да, в какой-то момент есть вдохновение, возбуждение от съемок, а потом запал пройдет – и как быть? Но Максим взялся всерьез, приезжал к нам домой, Полина с ним репетировала, разбирала роли… В общем, выбор был сделан, и я ни о чем не жалею. А второй актер – это Михаил Окунев, замечательный артист Омского драматического театра. Парадокс в том, что, когда я был маленьким, я видел его в спектаклях моего будущего учителя Вячеслава Кокорина. Кстати, Вячеслав Всеволодович тоже играет в «Эйфории» – маленькую роль старика. Он крупный мастер. Знаменитый на всю Европу театральный режиссер… Я счастлив, что они разделили со мной эту работу. Это совсем другие лица, незамыленные.Мне просто не верилось, что эти люди работают у меня на съемочной площадке и я даю им указания. Даже рассказать невозможно, как они работают – это такая потрясающая самоотдача. – Ну нет, никаких особых успехов там не было… Вы затронули чрезвычайно больную для меня тему. К сожалению, проблема в том, что сегодня человеку, который хочет сделать что-то серьезное, невозможно оставаться в провинции. Там нет никаких возможностей осуществлять задуманное. Я только что был в Иркутске – ничего не меняется, никаких условий поставить там спектакли, которые я сделал в Москве, по-прежнему нет. Это очень плохо.Было бы прекрасно жить в Иркутске, если бы там все как-то развивалось, но увы…Я не могу ждать, пока изменится страна, провинция. Моя жизнь очень короткая, и я должен что-то делать. И в Москву я приехал не покорять ее, а работать. Проблема провинциальной жизни – политическая, экономическая, ментальная, если хотите. Я себя от провинции не отделяю, я же сам оттуда, но как разрешить эту ситуацию, я не знаю. – У меня была пьеса «Валентинов день». Светлана ее прочла и позвонила мне с предложением снять кино. В результате нашего общения я все переделал, написал оригинальный сценарий. По-моему, сохранились только имена героев – Валентин и Валентина, такая отсылка к знаменитой пьеса Михаила Рощина. Но, может быть, и они изменятся, потому что получилось что-то совсем новое. Мне интересно работать с этим режиссером, у Проскуриной свой собственный мир. Для меня это хороший урок, возможность поучиться еще чему-то в кино. Но в съемках участвовать я никак не буду. Это не мой фильм. – Да. Не хотел пока говорить, но… Следующим летом, если все будет в порядке, начну снимать. Я все ждал, придет ли ко мне новое кино… Конечно, мне много сейчас предлагают снимать, как это всегда бывает в нашей стране. Но начинать очередной фильм просто так я не буду. То есть становиться кинематографистом в мои планы не входит. Хотя после «Эйфории» у меня есть осадок несделанности. Потому что я не безусловен, не все вышло так, как хотелось.Возникают вопросы – значит, надо пытаться продвинуться дальше.Пока есть только идея, есть тема.Больше даже и рассказать-то нечего, сценарий еще не написан.Но это не самое важное – сценарий. Главное, что я начинаю потихонечку видеть будущий фильм, понемногу, крошечными кусочками собирать его. Бог даст, сделаю.