Во все времена в Москве были социальные проблемы

СЕГОДНЯ многое из того, что случалось и даже было обычным в далеком прошлом, воспринимается нами в розовом цвете. А между тем и сто, и двести лет назад в Москве бывало всякое. На ночных улицах грабили, в лавках обманывали и пытались всучить негодный товар, город был переполнен нищими и теми, кого мы сегодня называем бомжами, да и людей пришлых, приехавших в Москву на заработки, было гораздо больше, чем коренных москвичей. Так что даже спесивое выражение «понаехали тут всякие» срывалось с уст не слишком задумывающегося о естественном течении жизни обывателя еще в начале XX века...Со многими «недостатками» власти города, боролись, как могли, но далеко не всегда оказывались победителями в этой борьбе. Соблюдая внешние приличия, многие москвичи считали, что пока никто не видит, можно позволить себе многие, в том числе не слишком благовидные, поступки. В целом даже специфика городских условий жизни не содействовала чистоте нравов.Так, например, в отличие от наших вольных времен, когда понятие «гражданский брак» стало вполне обычным, в Москве XVIII и XIX веков официальная мораль не признавала внебрачных связей.Их сурово осуждала и церковь, и так называемое общественное мнение. Да и брак признавался только тот, который был освящен в храме Божьем.А на деле большинство дам из слоев высшего и, так сказать, среднего общества (не говоря уже об их мужьях) находились на содержании у богатых любовников, а нередко и сами содержали при себе молодых офицериков, услужливых приказчиков и иных особ сильного пола. Во многих помещичьих усадьбах при хозяине дома во времена крепостного права состоял целый гарем.Да и многие барыни за неимением лучшего довольствовались «услугами» гувернеров, кучеров и даже дворников...И среди низов общества все было как у благородных. Вот только «находить выход» попавшим в щекотливое положение солдаткам, белошвейкам и цветочницам было гораздо труднее, чем дамам из высшего света.В Московский воспитательный дом, здание которого при советской власти стало Дворцом труда, потом колыбелью военных знаний, а нынче предлагается для размещения высшей законодательной власти страны, в середине XIX века ежедневно приносили (подкидывали) по 20–40 незаконнорожденных детей обоего пола. Чуть ли не ежедневно полиция находила и мертвых младенцев, которых их матери не решились оставить для долгой, но не слишком благополучной московской жизни...Сохранились сведения о том, что в 1800 году, последнем году XVIII столетия, из Москвы за разврат были высланы в места не столь отдаленные 139 особо женского пола. Сколько мамзелей не попалось в руки городских властей в том самом году, осталось неясным. Во всяком случае, в 1846 году, после того как проституция в городе получила права гражданства, в официальных списках числилось больше двух тысяч таких женщин. А двумя годами раньше под председательством московского гражданского губернатора И. В. Капниста был даже создан особый врачебно-полицейский комитет для освидетельствования проституток. Из чего следует, что власти города боялись уже не распространения порока, а той заразы, которая ему неизменно сопутствовала...С нищенством власти города тоже пытались бороться.Вернее, с нищими, а не с самим нищенством, которое на Руси веками было не только обычным явлением, но и веским поводом для большинства благополучных обывателей поучаствовать в богоугодной благотворительности, подавая на пропитание аборигену церковной паперти копейку, а то и целый пятак. При этом весьма внимательно относились к тому, «свой ли» или приезжий в Москву нищий занимается этим промыслом. Своих гнать было некуда. Разве что создавать в городе новые ночлежки и приюты да определять молодых и здоровых «страдальцев» в специально создаваемые для этого работные дома.А вот пришлые нищие, приехавшие в Москву на заработки, время от времени отлавливались и отправлялись этапом на родину. Промысел этот (приезд в Москву) был весьма распространен не только у аборигенов ночлежек из ближних губернских городов, но и у подмосковных крестьян, которые, не видя проку в том, чтобы гнуть спину на тощих подмосковных полях, целыми деревнями отправлялись в Москву попрошайничать. Или в крайнем случае возлагали эту «почетную обязанность» на своих жен и малолетних детей. Нередко они представлялись пострадавшими от пожара, неурожая и повальных болезней, которых во все времена в России и впрямь было в достатке.По свидетельству В. А. Гиляровского, таких мнимых погорельцев в Москве называли «пожарники» (в отличие от тех, кто боролся с пожарами – пожарных). Некоторые деревни из поколения в поколение отдавали этому промыслу все свое время...