«Лолита»: не пытайтесь повторить это дома

Это нормально, вот ведь и актёр Юрий Яковлев, как ни тужься, это сначала «О-о, тепленькая пошла», а потом уже всё остальное, и из всего Шостаковича мы способны насвистеть только «Нас утро встречает прохладой» и тема фашистского нашествия из «Ленинградской» симфонии. Причем, способных насвистеть фашистский марш больше.

Красоты слога, психологическая зоркость и чуткость, игры ума – все это неизбежно меркнет рядом с крупнорубленной, нашпигованной чесночком, хорошо, до хруста, прожаренной с перчиком в панировочке  историей в духе газеты «Жизнь»: «Тринадцатилетняя школьница родила ребёнка».

Это я не с потолка взял, а только что прочёл на сайте оной газеты. Родители одноклассников маленькой матери не хотят, чтобы она училась с их детьми в одной школе. Вот какая проблема.

Вот о чём бы написать роман.

Девочка та отличница, между прочим. Это её извиняет немножко, нет? Собиралась поступать в институт… Теперь, конечно, памперсы все деньги сожрут.

Вообще – как это было? Не «это» (с «этим» пусть разбирается следствие), а – как родители узнали, что почувствовали, что чувствовала она, как и о чём они говорили, к чему готовились, больно ли ей, страшно ли ей было. А главное – что было потом. Как теперь дальше жить-то.

Набоковским героям дальше жить не хватило мужества. (Или авторского воображения?) Нехороший сладострастник Куилти застрелен, Лолита умерла родами, хороший сладострастник Гумберт Гумберт умер от сердечного приступа. Никому не пришлось выкручиваться. Все спаслись.

Жизнь требовательнее и беспощаднее книжек.

Например, во всем творчестве Набокова (считающегося одним из значительнейших писателей ХХ века) нет Мировой войны. Совсем. А в жизни она была.

В литературе много чего нет такого, что есть в жизни. Именно поэтому мы часто больше любим читать, чем жить.