Любите школу не только первого сентября

Среди моих учителей было много достаточно как очень умных, так и не очень. Были также две истерички, один разудалый весельчак и три (если правильно посчитала) яростных детоненавистника. Наши отношения с учителями напоминали когда схватку врукопашную, когда Тильзитский мир, а когда и бои без правил – с обеих сторон. Но по прошествии лет пришло понимание: как бы ни складывались отношения, они – те, что, как нам казалось, были строго по другую сторону баррикад – искренне хотели, чтобы все у нас в итоге сложилось хорошо. Даже истерички и, как ни парадоксально, детоненавистники. 

Умные учили нас уму. Глупые – невольно – пониманию печальной истины, что взрослый и умный – отнюдь не синонимы. Пожалуй, самым большим потрясением для меня, еще школьницы, стали два открытия: что из маленького дурачка, как правило, вырастает большой дурак – раз, а два – что знания мудрого учителя вовсе не ограничиваются школьной программой. И одним из богатств, что я бережно храню в сердце, стало именно общение с поразительными по глубине, мудрости и душевности людьми, которые были «просто школьными учителями». Которые просто делали свое дело – учили детей. К которым потом – увы – редко заходили те, кто закончил школу. Но которых невозможно забыть, сколько бы лет после нее ни прошло.

Хотят ли дети в школу сейчас? В большинстве своем, как ни грустно, – нет. На то существует масса причин: школу при них ругают, уважения со стороны взрослых к ней они не чувствуют, а в школе от них чего-то бесконечно требуют и ругают. По детям больно бьют реформы, их спины сгибаются под тяжестью ранцев, а головы – под грузом программы. Парадокс ведь и в том, что нынешняя школа грузит явно сильнее, чем школа прошлого, а вот какая из них давала больше знаний – еще вопрос. 

Тут недавно я возмутилась, что второклашкам дали на лето невероятное по объему домашнее задание. И выразила опасение, не отбивает ли подобная методика обучения вкуса и любви к учебе. Понятное дело, кто-то поддержал, а от кто-то и наподдал: нечего расслабляться, давать детям вольницу, вырастут лоботрясами, с шеи родителей и в сорок лет не слезут. Истина, как водится, где-то посередине. Будем надеяться, ее найдут. Или сама найдется. Бывают же чудеса.

Печально, что за всей этой сумятицей, чудовищными перепадами – от восхвалений нашей системы образования до ее полного отрицания – как-то перестало различаться главное: то, что школа на самом деле – уникальное объединение, в котором взрослые отдают детям все то, что узнали сами. По идее – безвозмездно, то есть даром. И, по идее же, и те, и другие получают при этом удовольствие.

…Опросив на даче детей, хотят ли они в школу, получила забавный ответ – да, но только первого сентября. Потому что праздник. И можно говорить, конечно, что дети наши – раздолбаи, но давайте честно – ведь и мы были точно такими же: шкодили и списывали, и прогуливали порой, и вступали в контры с учителями, и ныли из-за уроков. Но школу – любили.

И потому очень хочется верить в победу здравого смысла. В то, что наша образовательная система станет такой, что детям снова будет хотеться в школу. Не только первого сентября.