К тебе, внучек, Дед Мороз не придет...

Мама, красавица-блондинка с высокими скулами на несчастном лице, слушает крик почти безучастно; нянька с груженной продуктами тележкой пытается улестить Севочку, рядом, пытаясь сохранять спокойствие, тихонько сатанеет бабушка. Причина конфликта банальна: мимо сладостей не пройти, они не выставлены даже, а окружают тебя, и заливистое детское «хочу-купи-дай» рвет барабанные перепонки.

По нашим временам даже отвесить маленькому невоспитанному Севочке подзатыльник — и то чревато. Да и явно не практикуется в «приличном семействе» подобная «дикость». Барчуку и выговорить не решаются — очевидно, боясь нового витка скандала. Проходя мимо, я слышу, как бабушка вполголоса советует маме: «Надо участить встречи с психологом, Леночка». А тем временем Сева легко берет самую низкую ноту из «шаляпинского» регистра. А мальчонка-то — молодец! Знает, что делает.

И да, мама — «ломается». В тележку летят несколько коробок конфет, шоколадки, батончики и зефирки, а главное — огромные шоколадные Деды Морозы, из-за которых, как я поняла, и начался сыр-бор. Севочка закрывает пасть, и, ощущая в ушах боль от тишины, я ныряю в отдел с печеньками. А через минуту нахально крепкая детская ручка отталкивает меня в сторону и начинает хватать с полки какие-то новые сласти.

— Сева, все. К тебе не придет Дед Мороз! — тихо шиплю я.

— А-а-а... А вы кто? А Санта? — Севочка замирает.

— Ни Санта не придет, ни Мороз. Я... их бабушка. И я им скажу, чтобы не приходили, и ты знаешь, за что и почему!

Недавно я так же сказала со зла чрезмерно расхулиганившимся племянникам и внучке, и они пришли в себя. Барчук бежит обниматься к маме, а ко мне направляется его бабушка. «Сейчас будет дело!» — с тоской думаю я.

— Не знаю, что вы ему сказали, но спасибо — она истерзана. — Я по старинке дала бы ему как следует разок! Нельзя... Хочу сказать, что Дед Мороз к нему не придет.

Только не говорите, что детей балуют бабушки!