Революция национал-предателей

В последние десятилетия мы уже почти привыкли довольно критично смотреть на события Октябрьской революции, давшие начало великому советскому коммунистическому проекту. Настолько привыкли, что сегодня вполне в ходу выражение, за которое в советские времена можно было загреметь в кутузку, – «октябрьский переворот». Однако применительно к событиям февраля до сих пор сохраняется почему-то термин именно «революция», хотя в новом едином учебнике истории, похоже, дело идет к тому, чтобы объединить события с февраля по октябрь 1917-го в единый непрерывный процесс, дав ему название типа «Великая Русская революция».

Между тем, уж чему пора бы давно дать название именно как «переворота» или еще лучше «предательства», так это Февральской революции. Сейчас, глядя на эти события, кажется, что страна, а особенно ее правящая и интеллектуальная элита сошли с ума. В то время как Россия (четвертая экономика мира на тот момент) вела войну и имела не только возможность успешно вести ее дальше (после 1915 года и особенно «брусиловского прорыва» в 1916-м дела на фронте шли уже гораздо лучше), но и выйти из нее победительницей, всех словно обуяла демоническая идея непременного свержения монархии.

Притом что ведь не было никакого именно что Заговора – ни жидомасонского, ни немецкого. Интриги, направляемые разными иноземными спецслжбами, – были, но заговора как такового, спланированного иноземцами, не было. Все сами. Заговор сложился в результате предательских, по сути, действий элиты страны против легитимного, как сейчас говорят, правителя. Который, заметим, на то время не был никаким бесконтрольным сатрапом. Россия накануне Февраля была, по сути, без пяти минут конституционной монархией. Дума имела существенное влияние на управление страной: формально без ее согласия император не мог принимать законы. После революции 1905 года, а именно Октябрьского манифеста и последовавших затем законов Россия двигалась к состоянию буржуазной демократии европейского типа. Были гарантированы права частной собственности, а также многие личные права граждан, включая неприкосновенность жилища, процессуальные гарантии на случай ареста и суда, свободу передвижения и выезда за рубеж. Было разрешено вполне свободное владение огнестрельным оружием, короткоствольным тоже. В России была невиданная до тех пор в ее истории свобода слова, собраний и создания союзов. Избирательное право не было всеобщим, но тогда такого не было в подавляющем большинстве стран мира.

В советской историографии Февральская революция рисовалась как неизбежный результат незавершенности революции 1905 года. Сейчас уже ясно, что это не так, хотя многие вопросы, «поднятые» в 1905, действительно нуждались в решении. Но не было предопределенности революции. Ни февральской, ни октябрьской. Крах Империи стал результатом, прежде всего, безответственных действий элит, а также прочих «сорвавшихся с цепи» слоев населения. Император Николай II мог выступить в роли «кровавого палача» начавшего развала и бардака (что было логично в условиях военного времени) – и он склонялся к такому решению, хотя традиционно колебался при всяком применении силы. Но в этот решающий момент он был, находясь в Ставке за пределами столицы, по сути, предан высшим военным командованием страны, которое сочло, что в Петрограде власть находится в надежных руках Государственной Думы. Притом что сама IV Дума была ничем иным, как постоянным истеричным политизированным митингом на протяжении всех лет ее существования. Идея уничтожения монархии владела всеми, что во многом стало результатом морального разложения элиты в начале ХХ века. Даже Священный Синод приветствовал отречение Николая и передачу власти Временному правительству.

Привычная обывателю история Февральской революции полна лживых стереотипов. Начиная с того, что якобы массовые уличные выступления в Петрограде начались из-за нехватки хлеба. Но сегодня уже известно, что хлеба было предостаточно. Что чуть ли не сами владельцы заводов и фабрик толкали рабочих на забастовки и даже оплачивали их. Что едва власть закачалась и пала – под улюлюканья толпы – как все, включая великих князей и высших аристократов, надели красные банты в знак солидарности с «восставшим народом». Народ между тем (сплошь вооруженный) радостно громил лавки, магазины, жег трамваи, избивал полицейских. Солдаты и матросы Кронштадта бесчинствовали и арестовывали офицеров… без какого –либо сопротивления. Их убивали десятками и сотнями, а они – бездействовали. Власть словно впала в совершеннейшую апатию. Или вот, к примеру, в Твери толпа резервистов и рабочих Морозовской мануфактуры ворвалась во дворец губернатора, выволокла его на площадь, долго издевалась и глумилась, а потом кто-то – «из забавы» выстрелил ему в голову из пистолета. Труп затоптали ногами. Таврический дворец в Петрограде был захвачен без малейшего сопротивления, хотя там заседала Дума. После убийства командира роты охраны вся она в полном составе просто капитулировала. 12 марта по новому стилю (27 февраля по старому) начавшийся бунт так называемых запасных частей привел к полному хаосу в столице Империи. На свободу вырвались тысячи уголовников, присоединившиеся к погромам. Сначала забастовали 120 тысяч рабочих. Через два дня уже 300 тысяч. После расстрела крупной демонстрации на Невском началось вооруженное восстание. К свержению монархии призывали все. Начиная от большевиков, меньшевиков и других соцпартий до кадетов и прочих либералов. В решающий момент посланный для подавления волнений Николаем отряд всего лишь в 800 человек отказался применить силу.

После отречения Николая центральная власть перешла в здание Таврического дворца, где, в свою очередь, оказалась разделенной между Временным комитетом Думы и Петроградским советом, где главенствовали левые. Была уничтожена вся правоохранительная система, эти функции перешли к армейским и милиционным подразделениям. Но поскольку единого управления не было, хаос нарастал. Знаменитый «Приказ номер 1» Петроградского совета уничтожил армейскую дисциплину и привычную систему командования в армии. Двоевластие формально продлится до лета, когда Временное правительство попытается избавиться от Советов, где все больше влияния набирал радикалы – большевики. Но неудачно. У него попросту не оказалось под рукой верных частей, а корниловский корпус, направлявшийся было на подавление смуты, по пути разложился под воздействием радикал-пропагандистов и свою роль по наведению порядка не выполнил.

Казалось, это было какое-то фантасмагорическое нагромождение событий, какая-то нелепая гримаса истории. Тем не менее, в результате разрушения государственности в феврале-марте 1917 года страна была уже действительно обречена – тут советские историки правы. Обречена на приход к власти самых радикальных сил. Если в феврале 1917 года в рядах большевиков было едва 15-16 тысяч членов, то к осени их численность выросла в десятки раз.

Все было готово к перевороту. И он произошел.

Мнение автора колонки может не совпадать с мнением редакции.