Грета-гейт. Яйцо поучило куриц в ООН уму-разуму

Очень жаль ее, эту Грету, которая, однако, устроила встряску всему миру. Ей предоставили слово на высокой трибуне — на саммите ООН по мерам в области изменения климата. Шестнадцатилетняя девушка выступила, как положено подростку, который «за все хорошее против всего плохого». Кипит, как чайник, плюется обвинениями. «Мы вам не простим!» — главная мысль. В смысле они, подростки, не простят взрослых. Родителей, бабушек-дедушек. Которые, нехорошие люди, «украли детство и мечты пустыми обещаниями». «Как вы смеете?» — вопрошает она. Ненавидит.

Впрочем, для подросткового возраста вообще свойственна такая вот... категоричность. Злоба, доходящая до края. Когда мир кажется настолько несправедливым и угрюмым, враждебным, что хочется его просто уничтожить.

Вспомните себя в пятнадцать лет. Вспомните своих детей.

Сплошное отрицалово, негатив и презрение.

Я помню, как бунтовала против всего мира. Я хотела — об этом свидетельствует дневник, который я вела в тот памятный для себя год (без стыда его невозможно читать сейчас), — чтоб была война, причем не какая-то, а вернулась вновь Великая Отечественная. И тогда я, без сомнения, стала бы ее знаменем, ее главной героиней. Я бы прорвалась к самому Гитлеру и убила его ножом. Еще в сорок первом, ага. И миллионы людей не узнали бы смерти. А я... что ж, я приняла бы мученическую смерть, но, конечно, не просто так: ради вечной славы. Параллельно я возмущаюсь тем, что родители не позволяют мне быть вегетарианцем. И месяц не разговариваю с отцом: он летом поставил мышеловку, в нее попала мышь. Погибла. Меня распирает от ложного пафоса, каждая строка дневника — это обвинение окружающему миру. Гитлер, убиенная мышь, дураки-одноклассники, страх бормашины, ссора с лучшей подругой, дикое раздражение на прустовского Свана. Пятнадцать лет.

На самом деле подноготная всего этого психоделического мрака проста. Бурлят гормоны, бесит собственная внешность — о, этот огромный вдруг нос, эти прыщи на лбу! А мальчик, который учится на класс старше, прекрасный мальчик с темным румянцем и громким смехом, меня не замечает и имени моего не знает. Как это пережить? У меня нет модных кроссовок «Адидас». И, кажется, у меня опять начинается ангина. Я не понимаю химию. Безусловно, мир отвратителен, в таком мире жить не стоит.

Ну, разве что если опять война, и если еще кроссовки вдруг появятся, и химичка поставит троечку в четверти — хотя бы за то, что я рисовала стенгазету. Тогда, может, еще и ничего, так и быть, поживу.

Дневник прервался через три месяца добросовестных жалоб на мир. Я хорошо помню почему: в автобусе я познакомилась с симпатичным парнем из другой школы. Стало не до глупой рефлексии и ежедневных завываний. Гормоны пришли в норму. Ну, относительную.

Собственно, через это проходят все. Если кто-то забыл, каким противным был в пятнадцать лет, ему напомнят собственные дети-подростки.

То, что Грета Тунберг вываливает с трибуны в ООН, каждый второй подросток высказывает своим родителям на кухне. Умный родитель вспомнит себя. Будет вести задушевные разговоры. Родитель, менее склонный к демократии, может и ремня дать, и из дома выгнать юного бунтаря. Как правило, перебесившись, переломавшись, сменив нежную детскую шкурку на более прочную, подросток возвращается к родителям — уже становясь им другом на всю жизнь.

Но с Гретой случай не тот. Девочка с синдромом Аспергера — то есть уже не такая, как среднестатистический подросток. Это значит, все и без того острые страдания переходного возраста для нее усилены в десятки раз. Это и сложности коммуникации со своими сверстниками. И, увы, минимальный шанс, что какой-нибудь Ганс пригласил на свидание.

И к тому же жизнь в толерантной донельзя Европе. Вместо того чтобы наставить Грете двоек за прогулы — она бросила ходить в школу по пятницам в знак экологического протеста, — ее вознесли на знамена и показали в новостях. Теперь мало того что сама Грета в берега уже не войдет, так еще и тысячи ее последователей, таких же недоваренных яиц, начинают радостный крестовый поход против старшего поколения. Того самого, которое, вместо того чтобы отстаивать себя, вот-вот даст Грете всевозможные награды. Какая молодец девочка, сказала правду! — радуются взрослые дяденьки и тетеньки.

На Грете сейчас сделают свой маленький бизнес умники от пиара, в том числе международного. Говорят, Грета — бомба под Трампа. Но я не верю. Я просто думаю, что это несчастный ребенок, не получивший в свое время укорот. Ребенок, выращенный в толерантном обществе, в достатке и довольстве, но все равно глубоко несчастный. Ей надо сейчас помогать — психологами, разговорами, чашкой чая с медом, а где-то, может, и возможностью проявить себя. Пойти там улицу подмести. Посадить цветы.

Это куда сложнее — вырастить настоящие живые цветы, ухаживать за ними. Значительно проще стоять с плакатом вместо учебы в школе. С белыми от злобы глазами орать: «Мы вас не простим!». Ну не прощайте. Летите жить на Луну, что ли.

Хотя политические дивиденды в итоге приносит именно это вот стояние. Перекошенное ненавистью лицо подростка, который не выносит весь мир. Под аплодисменты взрослых, которые то ли забыли, какими были сами, то ли столь хитры, что хотят нагреть руки на гормональном взрыве конкретного не очень здорового ребенка.

Мнение автора колонки может не совпадать с точкой зрения редакции «Вечерней Москвы» ДРУГОЕ МНЕНИЕ

Дарья Завгородняя: Грета Тунберг зря жалуется на украденное детство

Своими экологическими протестами Грета одна сумела взбаламутить человечество сильнее, чем все профессиональные гуманисты. Анджелина Джоли, между прочим, посол доброй воли ООН аж с 2001 года. А что можно вспомнить о ее хлопотах (далее...)