Искусство запуталось в нейросетях
Если вы следите за жизнью российского YouTube, то наверняка помните что-то вроде мини-челленджа среди блогеров-миллионников, которые вдруг начали заказывать у «Студии Лебедева» логотипы для своих каналов по программе «Экспресс-дизайн» (платишь 100 тысяч рублей, а тебе делают логотип, но уже не исправляют его). Тогда работы вызвали всплеск негатива. Например, Юрий Хованский записал длинный ролик, который посвятил разбору лебедевского творения: в закорючках и запятых он пытался увидеть свое лицо, потом установил, что его логотип делали один день, и возмущался, почему хотя бы не два. Гневался не только Хованский, но и Руслан Усачев, автор канала «Пора валить», а вместе с блогерами и их подписчики недоумевали, насмехались, ставили лайки и дизлайки.
И вот спустя год «Студия Лебедева» раскрывает карты: оказывается, что логотипы эти делала нейросеть. Ей завели портфолио, даже придумали имя — Николай Иронов. И вроде бы ничего страшного в этом нет: нейросети сейчас многое умеют и постоянно нас удивляют — чего только стоит, например, deepfake с поющим «Траву у дома» Илоном Маском, набравший сотни тысяч просмотров.
Но если посмотреть с другой стороны, то выяснится: эксперимент Лебедева — не просто шутка. Он наталкивает на мысли о том, что в нашей жизни остается постоянным, — о переменах.
Нейросеть, создававшая логотипы, приносила деньги, а значит, работала не хуже других дизайнеров. Люди, которые получали готовые работы, искренне пытались обнаружить в них логику, понять замысел, то есть будто бы эту работу проделал не робот, а человек. Отсюда первый вывод: незаменимых нет. Раньше автоматизация производства сократила рынок ручного труда, теперь под угрозой и профессии, которые мы испокон веков считали творческими, где всегда были востребованы именно индивидуальные черты художника.
Что уж говорить о творчестве великих? Если откроем и почитаем биографии Людвига ван Бетховена или Сергея Прокофьева, то найдем оправдание их музыке: ее особенности не возникли из пустоты, они — проявление личных переживаний в определенные периоды жизни. А может ли переживать нейросеть? Нет, пока она может только плодить «пустые» аналогии, лишенные жизненной основы.
Нейросети сегодня позволяют создавать композиции и тексты, просто стилизованные под тех или иных авторов. Например, в 2016 году программисты из «Яндекса» выпустили альбом «Нейронная оборона». Отличить стиль текстов песен очень сложно от творчества Егора Летова. В том же году появился проект «Новый Рембрандт». Авторы утверждали, что спустя 347 лет после смерти голландского художника появилась его новая картина. Нейросеть тогда выявила характерные для творца параметры и «написала» полотно.
То есть мы признаем, что можем «заставить» нейросети творить, предварительно «накормив» их подходящим контентом. Но представьте, что в скором времени появятся статьи: «Критики оценили новое произведение нейросети «Егор Крид» или, например, «На агрегаторе рецензий Rotten Tomatoes новая картина, созданная нейросетью «Квентин Тарантино 2.0», не сумела набрать достойный зрительский рейтинг». Как оценивать? Как критиковать такое искусственное искусство? И можно ли стать фанатом творчества нейросети?
Напрашивается еще один вопрос: а что дальше? Нейросети пишут тексты, музыку, картины. А дальше только расширение области применения новых технологий. Например, почему бы не создать нейросеть, которая будет обрабатывать чаяния жителей страны и компилировать на этой основе идеи для законопроектов. Назвать законотворца нового типа «диджитал-депутат»: звучит и технократично, и по-современному.
Или, например, заменить нейросетью модельеров: скрестить Юдашкина, Лагерфельда и Коко Шанель. Даже интересно посмотреть, понравится ли модницам дизайн одежды, созданный алгоритмами.
Конечно, вы скажете, что это какой-то пелевинский сценарий реальности. Но нет. Это вполне вероятное будущее, ведь никто же не мог предположить, что логотипы в «Студии Артемия Лебедева» делает не человек. Получается, мы живем в переходный период, когда перспективы туманны, идеи гениальны, а привычный уклад жизни перестает быть зоной комфорта. Любопытно, не правда ли?