Сколько мы заплатим за «вторую волну»
Глобализация, по сути, создала две экономики: региональную и глобальную. Последняя базируется на первой, но уже давно приобрела свои отличительные очертания и контуры. Так, национальные экономики стали взаимозависимыми элементами в мировой торговле, производство одного товара осуществляется на территории многих стран, а такая синхронизация сделала рост мирового ВВП полностью коррелируемым с объемом торговли. Что это означает?
Пандемия выявила каналы распространения экономического кризиса. Снижение барьеров для торговли, свобода движения капитала и другие меры либерального характера сделали возможным распространение как богатства, так и рисков. Люди, передвигающиеся по свету вслед за товарами, услугами и капиталами, в 2020 году стали главным источником распространения вируса.
Современная экономическая модель, основанная на потреблении, означает, что если какие-то страны вводят самоизоляцию, то многие товары и услуги перестают находить своего потребителя. Это вызывает снижение экспорта, а мы помним, что любой товар состоит из сырья и для его производства и транспортировки требуется энергия.
Следовательно, Россия снова окажется подвержена негативным последствиям в том случае, если эпидемия охватит ключевые для мировой экономики государства. Кроме того, средний класс — основа потребительской рыночной экономики. Именно его представители являются основными потребителями. Стало быть, даже если до России не докатится сама болезнь, то ее негативные финансовые последствия могут быть весьма ощутимыми.
Безработица выросла до 15 процентов к лету. В основном пострадала розница. Продажа товаров длительного пользования также вряд ли выйдет на докризисный уровень даже в 2021 году. Исключения здесь возможны по отдельным товарам, как, например, продажа домашних принтеров выросла почти на четверть за время пандемии (раньше печатали на рабочем месте).
Строительство наверняка испытает трудности, а вот топливно-энергетический сектор, финансовая, сельскохозяйственная и оборонная промышленность, IT-сфера останутся на приемлемо стабильном уровне. Наконец, к осени, когда предполагается наступление второй волны, станет окончательно известно, сколько коммерческих предприятий закрылось. Те, кто выживет, с помощью смягчения денежно-кредитной политики и усовершенствования механизмов предоставления помощи населению и бизнесу (если такое будет) смогут приспособиться к новым реалиям и продержаться еще полгода.
Автомобилестроение и другие секторы экономики, работающие на внутренний рынок и производящие товары длительного пользования, пострадают сильнее именно из-за второй самоизоляции. Многие, даже крупные градообразующие предприятия без дополнительной помощи государства не выдержат такого длительного и резкого падения продаж. Сокращение доходов населения и рабочих мест будет продолжаться.
Профицит бюджета России в 2019 году был предметом гордости для властей. Однако ранее он был дефицитным в течение трех лет. Стране понадобились жесткое бюджетное правило и ограничительные меры для импорта, чтобы перебороть кризис 2015 года, который был слабее нынешнего. Более того, мир еще не пришел в себя от кризиса 2008 года, который также с сегодняшним несравним. Причиной дефицита российского бюджета было именно снижение экспортной выручки.
Однако теперь мы видим, как в традиционно развитых и богатых странах падение уровня жизни ускоряется с каждым кризисом. Именно эти государства были не просто двигателем мировой экономики, от которой зависит львиная доля нашего экспортно ориентированного бюджета, но и обеспечивали функционирование самой глобальной экономики. Центральные банки по всему миру стремительно снижают ключевые ставки, и Банк России здесь не исключение. Это кажется хорошей тенденцией (ипотека под низкий процент), но, по сути, лишь доказывает, что других мер поддержки экономики не осталось в текущей модели. Она может существовать ровно столько, сколько денежная эмиссия позволит удерживать на плаву остатки былой роскоши.
В долгосрочной перспективе мы увидим, как поднимется российский Дальний Восток, поскольку он будет обеспечивать торговлю с Юго-Восточной Азией: она может вскоре стать новым центром формирования мировой экономики. Возможно, европейская часть России примет те очертания, которые сформировались на западе: снижение уровня жизни, сокращение потребления и рост долгового бремени. Возможно, рост безработицы в центральной части России достигнет 20 процентов, хотя даже при таком сценарии у страны остается потенциал для восстановления. У такого богатого государства, как наше, он есть всегда, остается лишь правильно им воспользоваться.