У катастрофы всегда есть имя

Нынче собственник, то бишь лицо напрямую ответственное, надежно прячется за нагромождением англоязычных названий фирм, фирмочек, холдингов. А проще говоря, маскировочных цепочек однодневок. И катастрофы все чаще выглядят исключительно анонимами. В нужный момент хозяин, собственник становится как бы фантомом, чудесным образом отделяющимся от своей еще вчера дорогой собственности.

Вспомните, как после взрыва в «Домодедово» и блэк-аута, поразившего этот же аэропорт, по причине неприятностей, вызванных ледяным дождем, президент Медведев лично пытался найти собственника одного из важнейших стратегических объектов — крупнейшей воздушной гавани столицы. Тщетно! Даже Генеральная прокуратура развела в бессилии руками. ФСБ безуспешно напрягала свою агентуру. Все зря. Собственники оставались чем-то эфемерным. Словно люди-невидимки. Никто, естественно, не верил, что «Домодедово», как вначале объявлялось, остается в собственности двух престарелых англичан, проживающих на Кипре. И только когда возникло решение продать аэропорт, реальный собственник буквально материализовался из пустоты подставных однодневок. Сюжет, достойный пера Михаила Булгакова.

А когда «Булгария» зачерпнула бортом волжской водички, в схеме владения кораблем, передачи в пользование, аренды вполне мог сломать ногу самый проницательный черт. И такие зигзаги вообще характерны для нашего бизнес-сообщества, лучшие представители которого предпочитают управлять своими активами из Лондона, обложившись целыми созвездиями фирм-прокладок.

Так что обрушение в Нагатинской пойме в очередной раз ребром ставит вопрос, за гарантии какого права собственности бьются наши состоятельные анонимы. Ведь собственность — это не только денежные потоки, проложенные от сибирских нефтепромыслов в банки Сити, но и социальная ответственность. Но вот с этим дело обстоит так же, как с крепостью бетонных перекрытий.

Много разговоров о юридической незащищенности-де права собственности, но когда речь заходит об ответственности, критики стыдливо замолкают.