У пернатых есть своя гордость

При этом он может взлетать и делает это совершенно спокойно, но в толпе других пернатых явно почитается изгоем, поскольку летает «не так». Пожалуй, по окрасу и стати он, кстати, даже красивее прочих, но от свежерассыпанного пшена его гонят те, что ходят дружной толпой. Обычно, уворачиваясь от растопыренных крыльев «правильных» птиц, он смиренно отходит и ждет в стороне. Правда, вид у него в этот момент не несчастный. Более того: если бы я могла подозревать, что у пернатых есть гордость, я сказала бы, что он ждет своего часа с гордо поднятой головой.

До поры Сеня — а я почему-то зову его именно так — вызывал у меня сострадание и жалость. Но потом, поразмыслив, жалеть его я перестала. Зачем? Ведь он летает ничуть не хуже и не ниже других голубей, а просто немного не так. А еще мы с ним изобрели совместный трюк. Проходя мимо, я бросаю одинокому Сене несколько семечек или корку, которые он успевает склевать до того, как его собратья-тугодумы обнаружили проехавший мимо их клювов прокорм.

Одно время Сеня куда-то исчез, потом появился снова. На его белых перьях видны были какие-то прорехи, нечто вроде ран, но в целом голубь был в порядке и даже как-то заматерел. Может, впрочем, последнее мне показалось. И да, честно говоря, особой любви к голубям я не испытываю, но Сенькиному возвращению была рада.

А в то утро, когда двор залило ослепительным солнцем и иллюзией весны, я увидела поразительную картину. Голубям щедро сыпанули пшена, Сеню, как водится, попытались оттеснить, но он растопырил вдруг свои странные крылья и пошел — один против всех. Стая замерла, загулила, зашоркала крыльями и... взлетела. Сеня клевал пшено один, спокойно. Да, потом они слетели вниз, пристроились клевать тоже, но поодаль. Так и надо, Сеня.