Хирург Нидаль Буали: Двухминутная зарядка принесет пользы больше, чем спортзал

ХХI век так продвинулся вперед технически, что создал у человека иллюзорное представление о его величии и силе. Однако очень часто на пути у претворения всех его планов встают проблемы со здоровьем, в первую очередь — с позвоночником. Медицина способна справиться с массой проблем, вопрос в малом — нужно обратиться к врачам вовремя. О профилактике здоровья и не только мы поговорили с удивительным собеседником — ортопедом, вертебрологом Нидалем Мохамедом Буали.

На самом деле Нидаль Мохамед Буали в детстве стать доктором не мечтал. Только его мама была уверена, что именно так и будет. В их большой и небогатой семье (родители и дети — четверо братьев и сестра) дети работали с малых лет. Нидаль пошел на стройку в 12. Братья пытались его остановить — мол, маленький! Но он, в хорошем смысле слова упрямец, настоял на своем. Во время заграничной командировки отца в СССР в семье возникла идея отправить сына на учебу в Москву. 17-летний Нидаль начал учебу на подготовительном факультете МГУ, где осваивал с нуля русский язык, и через четыре месяца уже выступил с докладом на торжественном заседании, посвященном дню рождения Ленина, на русском языке. Став спустя год студентом второго меда, РНИМУ им. Н. И. Пирогова, он не раз слышал вопрос: «Вы так хорошо говорите, у вас мама — русская?»

О том, как происходила учеба, сегодня он вспоминает с улыбкой.

— С первого по шестой курс сплошные пятерки получал, одну четверку схватил — на зачете по латинскому языку. Сложновато мне было учить латынь через русский язык, который я тоже знал недостаточно хорошо.

Учился Нидаль «запойно».

— С другими студентами первое время не общался: приходил первым, садился на первую парту, после пары шел на дополнительные лекции и семинары, которые проходили специально для иностранцев, — прогонял все по второму кругу. В общем, торчал в институте с семи утра и до самого вечера, потом занимался еще и дома.

— Какая же высокая мотивация!..

— Это характер такой. Если занимаюсь чем-то, то… занимаюсь. Так было и со спортом: в Сирии я сначала увлекся легкой атлетикой, а потом плаванием и водным поло в клубе, который равнозначен российскому ЦСКА, где занимал призовые места. И конечно, стать отличником чисто случайно, без труда, невозможно. Спал я во время учебы часа по полтора в сутки. Что потом, к сожалению, отразилось на здоровье.

И еще с первого курса ходил на санитарную практику в Первую градскую больницу. На втором курсе на кафедре общей хирургии 12 городской больницы одним из самых строгих педагогов был доцент Петр Кириллович Воскресенский, я ему как-то экзамен сдавал пятьдесят минут. Он первым допустил меня в операционную. Помню, мы пошли мыть руки, и он спрашивает: «Ты знаешь, что такое святое?» Я ответил, что знаю. «А что такое быть святым?» Я не знал. А он строго так: «Я тебе не могу помочь быть святым. Но я помогу тебе быть чистым!» — и протянул мне кусок мыла. Даже подготовка к операции оказалась непростой задачей. Впервые я простоял на операции три часа, что было очень тяжело физически — с непривычки. Но я продолжил ходить с Воскресенским в операционную, и его доверие ко мне росло.

Постепенно он начал поручать мне небольшие задачи — завязать узелок на нитке, заклеить шов, наложить повязку. Мне везло на учителей. Среди них был выдающийся хирург академик РАН и РАМН Виктор Сергеевич Савельев. Его лекции имели большое значение для нашего образования. На его кафедре моим учителем стал Вадим Юрьевич Богачев — тогда еще молодой врач. Он разрешил мне работать в организованной там мобильной «сосудистой бригаде». Я также ходил на дежурства на другие кафедры месяцев по пять-шесть, чтобы понять, кем я хочу стать.

— Стали травматологом. А если бы не им, то…?

— Не знаю. Я, например, очень любил акушерство. Роддом — другой мир, Вселенная. Нет ничего более чудесного, чем таинство рождения человека. Мне кажется, врач, не принимавший ни разу роды и не видевший появления на свет ребенка, не видел ничего. Я много дежурил в 10 и 25-м роддомах. Вспоминаю это как счастье.

— Но травматология победила.

— Да, наверное, благодаря тем, о ком я уже сказал, а также моим великим наставникам в больнице № 64 — профессорам Владимиру Васильевичу Кузьменко и Александру Васильевичу Скороглядову, наследникам школы Виктора Алексеевича Чернавского. Это были учителя с большой буквы. Под их руководством я защитил кандидатскую диссертацию. Не проходит дня, чтобы я не вспоминал их с благодарностью. К сожалению, их уже нет с нами. А потом я 20 лет отработал в государственных клиниках, и это важная часть моей биографии.

— Дети не унаследовали вашу страсть к медицине?

— Старшая дочка стала искусствоведом, работает куратором в одном из лучших музеев России — в ГМИИ им. Пушкина. Она хотела пойти на медицинский, я отговорил, хотя сейчас иногда жалею — она была бы хорошим врачом. Но я ею горжусь — она известный и востребованный специалист. А сын и младшая дочка пошли в медицину, дочка поступила в этом году. У нас в семье жена, историк по образованию, отвечала за гуманитарную сторону образования детей, а я — за научную и техническую. Дети с ранних лет много учились, занимались спортом и творчеством, а в комнате у них стояли скелеты и книги по анатомии и химии. Они ходили ко мне на работу, так что медицина — это для них привычная среда. А еще мы все играли в шахматы. Это пошло из моей семьи — в Сирии это самый доступный вид спорта. Я, правда, играл хуже братьев, не хватало терпения.

— Сирия… Часто ли бываете там? Не коснулась ли вашей семьи та тяжелейшая война, что шла на ее территории?

— К сожалению, она коснулась всех. Не знаю в Сирии семьи, где не было бы потерь. У меня погибли четверо двоюродных племянников.

В России первое время мало кто знал о том положении, в котором находилась моя родина долгие годы. Сейчас появилось понимание причин войны в Сирии и кто виноват в сложившейся ситуации. В течение сорока лет по отношении к Сирии были введены санкции, что привело к снижению темпов экономического роста и ухудшению уровня жизни людей. 10 лет войны нанесли непоправимый ущерб стране.

И сейчас действует «закон Цезаря», запрещающий даже импорт медикаментов на территорию Сирии. Западные страны всегда вели себя несправедливо по отношению к странам так называемого третьего мира. Раньше они «высасывали» богатства из колоний, а потом под лозунгом распространения демократии пытались манипулировать ними. В Сирии тяжелейшая экономическая ситуация, там не хватает электричества, бензина, газа. Я не был дома несколько лет во время войны и, когда приехал с семьей и увидел разрушения, был потрясен.

— Видя разрушенные памятники истории и потери?

— Конечно, это бесценные культурные артефакты. Я бесконечно сожалею о разрушенной Пальмире, музеях и других достопримечательностях, но как врач больше скорблю о людских потерях. И не важно, какую точку зрения и политическую принадлежность имели погибшие сирийцы, для меня они все — мои земляки.

Кроме того, очень много людей из Сирии, около шести миллионов, были вынуждены иммигрировать. Это все — потери для моей страны, которая была самой толерантной в мире, в ней мирно жили и мусульмане всех конфессий, и иудеи, и православные, и католики, праздновали Пасху католическую и православную как государственные праздники.

— Обратимся к вашей профессии. Вижу, что у вас к ней особое отношение.

— Конечно. Иногда бывает, кто-то из коллег начинает жаловаться — работать тяжело. Но я всегда говорю: «А скажите мне, есть ли еще какая-то профессия, которая может принести столько удовлетворения, как наша?» Ко мне приходит пациент с жалобами на боль со стороны опорно-двигательного аппарата, с нарушением функции ходьбы. Когда удается ему помочь,__ «поставить на ноги», испытываешь счастье. Девиз, который я использую в своей работе — «если мы не можем вас полностью излечить, это не значит, что мы не можем вам помочь».

— Есть одно не научное наблюдение. В конце XIX века, например, люди часто погибали от болезней легких. Потом — от желудочных проблем, в советские времена часто маялись горлом и насморком. А сейчас каждый второй страдает…

— Болезнями, связанными с опорно-двигательным аппаратом. Да, по мере развития цивилизации человека сопровождают разные болезни. В упомянутом вами XIX веке люди были сильнее, хотя, по статистике, жили меньше. Почему? Тогда работал закон естественного отбора: умирали маленькие дети, детская смертность была очень высокой. Бум же сколиоза и деформации позвоночника начался в конце 1980-х.

— То есть вместе с ростом гиподинамии. Значит, мы расплачиваемся за что-то болезнями. Больной позвоночник — расплата? Но за что такие муки?

— Расплачиваемся и проблемами не только с позвоночником, но и с опорно-двигательным аппаратом в целом. Это плата за комфорт, нас «загибает» нединамический образ жизни. Вот вы работаете в прекрасной газете. Область вашей работы — квадратный метр, площадь перед компьютером. Возможно, вы даже проходите в день некое количество шагов. Но этого мало.

— А что с этим делать? Жизнь такая.

— Я понимаю, все мы хотим работать, и условия труда заставляют нас принимать определенные правила игры. Но разумный человек всегда может найти выход из ситуации — если он понимает и верит, что ему это нужно. Многие полагают, что, если они сидят по 12 часов в день, но трижды в неделю ходят в спортзал, план выполнен. А это не так. На самом деле, если человек раз в два часа встанет и сделает зарядку продолжительностью в две минуты, он принесет себе пользы больше, чем его трехразовые посещения спортзала и работы на тренажерах. Мы все сидим в фиксированной позе, в основном в положении сгибания.

Нам это положение кажется комфортным потому, что оно ближе к позе эмбриона, которую мы инстинктивно принимаем в момент переживаний, боли, опасности. Но на самом деле мышцы должны работать и на разгибание: в противоположном случае они укорачиваются. Вот почему так важна растяжка мышц, провести которую нетрудно и на рабочем месте. Не зря же в СССР, где заботились о здоровье граждан, уроки в школе и день в детских садах начинался с зарядки, а на предприятиях проводилась производственная гимнастика. И многие спортивные заведения были бесплатными.

Наши же беды часто идут от дилетантизма. Вот, скажем, когда-то человек бегал — в молодости. Потом началась учеба, работа, стало не до того. А потом ему стукнуло сорок лет, он вспомнил былое и снова решил взяться за бег. А это уже риски травм. Ведь почему-то все считают, что они умеют бегать.

Но человек, желающий встать на коньки, идет учиться, берет инструктора. Но чтобы взяли инструктора по бегу — я такого не припомню. А ведь есть разные манеры бега! Вот ко мне приходит пациент, жалуется на боль в ноге и говорит: «Я бегаю по сорок километров в неделю, скоро марафон, мне нужно в нем участвовать».

Спрашиваю: «Зачем через боль? Вы же хотите еще бегать после него? Тогда сейчас надо остановиться и к следующему марафону вы будете готовы». И слышу в ответ: «Нет, я все равно побегу, мне нужно доказать себе, что я это могу». И не сдвинешь его с этой позиции.

— Упрямство — наше все…

— Многие россияне живут по принципу — все или ничего. Это национальный характер. Нужен максимум: самый большой объем и интенсивность, самый большой вес, самая длинная дистанция. Или, наоборот, ничего. Конечно, этот принцип неправильный — в жизни важна умеренность. И моя задача, как я себе это представляю, это просвещение людей по поводу их здоровья. Я никого ни за что не отчитываю, но стремлюсь дать человеку знания. И он уже с этим знанием вправе делать то, что хочет.

— В чем может заключаться профилактика проблем с позвоночником?

— Вообще она должна начинаться с детства. Например, многие стремятся ребенка как можно раньше поставить на ноги. Мамы и папы соревнуются друг с другом — мой уже поднял голову, уже перевернулся. И как только человек сделал первый шаг, его начинают водить за руку. А делать этого не надо. Заниматься зарядкой с ребенком — необходимо, а вот ускорять события — не стоит: его тазобедренные и прочие суставы еще не готовы к ходьбе, и соединительная и хрящевая ткани не готовы, функция опоры у ребенка появляется постепенно. Нельзя использовать и ходунки, на которые сейчас повально сажают детей уже с четырех месяцев.

— Говорят, все ортопеды мечтают подать в суд на тех, кто придумал женские «лодочки». Это так?

— Абсолютно правильно сказано. Проблема женщин в том, что они часто носят обувь, которая никак не соответствует ни размеру, ни форме стопы. И высота каблука не должна превышать 4 сантиметров по той причине, что большую высоту организму крайне трудно компенсировать. Я часто повторяю пациентам, что если бы нам нужны были каблуки, Бог создал бы нас с копытами. На правильную обувь женщины переходят с опозданием лет на десять. Но если показать девушке, какую обувь она должна носить (широкую, с супинаторами), она назовет ее «бабушкиной». Хотя бабушка не стала бабушкой потому, что носила такую обувь. Она стала бабушкой по возрасту и стала умнее, начала понимать, как важно, когда удобно, комфортно и не больно. К этому каждый приходит все равно, жаль, часто с запозданием.

— Разве не бывает генетически обусловленных проблем с теми же стопами?

— Генетический аспект играет важную роль. И бывают люди, которые носят неправильную обувь и ведут не слишком правильный образ жизни, но проблем никаких не испытывают. Но мы, медики, как ученые, исходим из статистики. И понимаем, что большинство проблем люди провоцируют сами — увы, не прислушиваясь к советам. Мода управляет людьми сильнее. Слава богу, она несколько поменялась.

— Почему люди не слушают советов специалистов?

— Это загадка. Как-то я принимал участие в исследовании 500 школьников 9–10-х классов. В итоге лишь порядка 20–40 детей не имели никаких проблем, а остальным я выдал заключения и попросил вернуться с родителями. Как думаете, сколько человек пришло? Семнадцать! Вот и гадай: дети не передали поручение или родители не сочли нужным прийти? Есть у людей какая-то незаинтересованность в здоровье.

Ведь можно и диспансеризацию пройти бесплатно, выявив массу проблем вовремя. Иногда спрашиваю у мужчин: «Как часто вы проходите техобслуживание вашего автомобиля?» Отвечают: «Раз, а то и пару раз в год». Переспрашиваю: «А почему себе техосмотр не делаете?» В истории с позвоночником, например, временной фактор очень важен. Как и при любой иной травме: есть шесть «золотых» часов, во время которых любые медицинские действия будут наиболее эффективными.

Иногда мне говорят: «Не буду делать операцию на позвоночнике! Сосед мой делал, и ему не помогло». Но давайте разберемся: а когда ему впервые ее рекомендовали? В каком состоянии он был к тому моменту, когда все же согласился оперироваться? Хотя я был в огромном количестве стран, всюду интересовался системой здравоохранения и точно могу сказать — везде примерно то же самое. Часть населения ходят к врачу по поводу и без, а другая — ни за что. Неправильно это. Впрочем, я людей за это не осуждаю: нужно просто интенсивнее заниматься их просвещением. Я на это трачу очень много времени, особенно когда работаю с детьми. Они, кстати, все прекрасно понимают, если им наглядно объяснять и показывать. Кстати, я считаю, что физкультуру в школах лучше бы заменить на общую физическую подготовку. Ведь один ребенок может бегать стометровку, а другой нет.

— С чего начинают правильный подход к здоровью?

— С определения уровня физической подготовки и того, что конкретно вам можно делать в данное время. Физическая нагрузка должна соответствовать возможностям организма. Быть активным, заниматься спортом, двигаться может каждый человек, но он должен узнать, что не принесет ему вреда, а потом, возможно, увеличивать нагрузки. Иначе случится травма.

— Как вы относитесь к доступности и широкой рекламе средств, которые «волшебно» восстанавливают хрящи и «лечат» позвоночник и суставы?

— Я против самоназначений препаратов. Много продается БАДов. Категорически нельзя покупать те, в которых не описан их состав и рекомендуемые дозы. Мы не раз сталкивались с тем, что какие-то безответственные люди брали, например, фотографии моих коллег, да и мою тоже, и от нашего имени рекомендовали какие-то препараты на сайтах-однодневках. Миг — и не найдешь их. Так что совет простой: сначала сходите к врачу, а потом — в аптеку.

— Ваша оценка состояния ортопедии в стране.

— Факт: населения стало больше, ортопедов хватает далеко не везде. К счастью, количество специалистов увеличивается, в медицину приходят фантастически одаренные и мотивированные молодые ребята — это я вижу. У них несоизмеримо больше возможностей в плане образования, чем было у нас — научная информация «достается» с меньшими трудами. Сомневаться в их квалификации нет ни малейшего повода. Многие считают, кстати, что в других странах медицина развита лучше, чем у нас. На самом деле по доступности медицины Россия в числе лидеров, хотя у нас тоже есть недостатки. Советская система здравоохранения и ее наследница, медицина России, была продумана хорошо, но в какой-то момент чуть не развивалась.

Конечно, это очень дорогая отрасль и она малоокупаема напрямую, но зато окупаема косвенно — для страны. Ведь если народ будет здоров, меньше будет болеть, значит, фонд социального страхования будет меньше тратить на больничные и высокотехнологичную помощь. Так что выгода тут прямая, и государство должно это понимать, обращая внимание на здоровье граждан с самого детства.

ДОСЬЕ

Нидаль Мохамед Буали — травматолог, ортопед, кандидат мед. наук, член Ассоциации травматологов-ортопедов Москвы и Московской области и Российской ассоциации по остеопорозу. Специализируется на консервативном лечении патологий позвоночника, хирургическом лечении крупных суставов, стопы и голеностопного сустава. Доктор Буали проводит классические мини-инвазивные операции по коррекции деформаций стоп, инфильтрационную терапию для лечения хронических болевых синдромов, внутрисуставное введение хондропротекторов.