«Начинать придется с учителей»: что важно предусмотреть при реформе высшего образования
В России запускается реформа высшего образования на фоне отмены Болонской системы. Об этом президент России Владимир Путин сообщил в послании Федеральному собранию. «Переход на новую систему должен быть плавным. Потребуется внести многочисленные поправки. Нужно все продумать и проработать», — сказал глава государства. Что именно нужно предусмотреть? Об этом рассуждают опрошенные «Вечерней Москвой» эксперты.
Начинать реформу нужно с педагогов школы
Алексей Захаров, основатель портала по поиску работы «Суперджоб»:
— Менять систему образования в России нужно не сверху, а снизу. И начинать придется с учителей младших классов. Для начала необходимо резко повысить требования к ним и в 2–3 раза поднять зарплату. Потом — перейти к учителям средней школы и т.д. Почему именно так, а не иначе? Потому что качество высшего образования во многом зависит от качества абитуриентов. А оно у нас, к сожалению, год от года все ниже. А почему оно ниже? Потому что учителя не самые лучшие. Приведу лишь один пример.
Несколько лет назад Рособрнадзор попросил учителей математики в добровольном порядке сдать ЕГЭ по математике. И что? Около половины не смогли сдать даже на 50 баллов из 100! И это, повторю, добровольцы.
А если бы тестирование было сплошным? У нас складывается ситуация, что дети учатся в школе целых 11 лет, но выходят оттуда без качественного среднего образования, т.е. без базиса. А если нет нормального базиса, то о какой надстройке в виде высшего образования может идти речь? Сегодня, обратите внимание, в каждом городе есть «хорошие» школы и гимназии, куда все стремятся попасть. Сам факт их существования говорит о том, что остальные учебные заведения либо плохие, либо «средние », выпускникам которых высокие баллы по ЕГЭ не светят. А нужно, чтобы «светили» всем. В нашей стране, напомню, действует государственная программа Российской Федерации «Развитие образования» на 2019– 2025 годы. И в ней четко сказано, что одна из наших целей — «сократить отставание от развитых стран». Вот из этого и нужно исходить. Сначала необходимо повысить престижность профессии школьного учителя, резко увеличив зарплату.
Одновременно нужно менять саму систему подготовки школьных учителей. Не должно быть ситуации, когда в педагогические вузы самый низкий конкурс и учиться там можно спустя рукава. Плюс нужно найти преподавателей, которые могут готовить школьных учителей самого высокого уровня. А еще нам нужно избавить учителей от большого количества разнообразных бумажек и отчетов, которые приходится заполнять.
Ведь преподаватель школы у нас — давно не учитель в его традиционном понимании. Это мелкий чиновник сферы государственного образования, работающий за копейки и заботящийся не столько о качестве преподавания, сколько о правильной отчетности. Неудивительно, что лучшие школьные учителя из образования вообще уходят. Нужно сделать так, чтобы они вернулись. Москва пытается поднять престиж профессии учителя. Дело за регионами.
Вся страна люто ненавидит ЕГЭ. Давайте его отменим
Дмитрий Винник, доктор философских наук:
— Говоря о выходе из Болонской системы, президент, я думаю, имел в виду более широкое понятие. А именно — отказ от либеральных реформ в образовании. Взять, например, ЕГЭ — Единый госэкзамен. Его люто ненавидит вся страна. Ну хотя бы потому, что он мало соотносится с реальными знаниями выпускников, и баллы по ЕГЭ часто соотносятся не с умом, а лишь с умением этот экзамен сдавать.
Причем сдавать не реальному преподавателю, а машине, искусственному интеллекту. Простой пример: я знаю случай, когда выпускник не сумел сдать сочинение, потому что в его тексте не было вводных слов. Искусственный интеллект решил, что если нет вводных слов, то предложения между собой не связаны и логика повествования отсутствует. Логики нет, сочинение плохое. Такой вот бред.
Я прекрасно понимаю, что ЕГЭ дает возможность детям из всех регионов поступить в любой, даже самый престижный столичный вуз. Прекрасно понимаю, что Единый госэкзамен — это способ борьбы с коррупцией. Но, может, бороться с ней каким-то иным способом? Ведь вместе с водой мы рискуем выплеснуть и младенца, т.е. молодого человека, готового мыслить, а не тренироваться в успешной сдаче ЕГЭ. Это ведь разные вещи. В целом, я считаю, к реформе высшего образования нужно подойти вдумчиво и не менять все сразу. Где-то бакалавриат и магистратуру можно отменить и вернуть специалитет, а где-то магистратуру и оставить. Я, например, оканчивал магистратуру по философии в Новосибирском государственном университете.
И убежден, что философское образование должно быть именно таким — магистерским. Ведь изучать философию сразу после школы, в рамках бакалавриата, — это издевательство над молодыми людьми, поскольку предмет очень сложный. Иными словами, необходимо, наверное, создать некую обширную комиссию из людей, которые давно работают в высшей школе. Выслушать их предложения. Подумать, насколько каждое реализуемо, какие последствия реализация повлечет. У нас есть опыт советского высшего образования и есть опыт российского. Это огромный плюс, поскольку их можно совместить и выбрать лучшее — то, что дает несомненный эффект.
Достаточно вернуться к советской системе
Игорь Кузнецов, ведущий научный сотрудник Института социологии ФНИСЦ РАН:
— Болонская система, в рамках которой мы сейчас работаем, не очень эффективна. Ведь бакалавриат — это когда тебя четыре года учат всему разом и ничему конкретно. Чтобы стать специалистом, нужно окончить еще и магистратуру: плюс два года обучения. Но и тут есть подвох. Поступить в магистратуру можно, не имея базового образования по выбранной специальности.
Вот я, например, преподаю студентам магистратуры психологию. И среди моих учеников могут быть не только психологи-бакалавры, но и инженеры, выпускники балетного училища и вообще кто угодно — все, кто в магистратуру поступил. И, проучившись два года, они становятся магистрами психологии! Ну да, инженеры-психологи, бывает и такое. На мой взгляд, куда логичнее система советская.
Вот решил молодой человек стать психологом. Поступил в вуз. Первые три года он получает набор знаний по психологии, обязательный для всех. А затем — на четвертом и пятом курсе — идет специалитет.
Студент выбирает кафедру, на которой он будет продолжать высшее образование и получать уже специальные знания. Например, по психологии в сфере бизнеса. Или в сфере образования. Или в сфере госслужбы. И кафедры, конечно, за студентов соревнуются. Проводят презентации, доказывают, что именно они дают специальность, в рамках которой потом можно будет интересно работать и хорошо зарабатывать.
И само обучение, разумеется, тесно связано с практикой. Иными словами, ты получаешь не только знания, но и навыки практической работы. И выходишь из вуза не только с дипломом в папочке, но и с опытом. Вот таким, на мой взгляд, должно быть высшее образование — практико-ориентированным.
Беда нынешней системы в том, что дипломированный специалист, как правило, ничего не умеет делать. Именно поэтому работодатели смотрят не столько на диплом, сколько на опыт на работы. Нет опыта — не берем. Почему? А потому, что не хотим тратить время и силы на повторное обучение такого вот дипломника, который образован, но ничего не умеет.
А в СССР директора предприятий за выпускников вузов и некоторых техникумов чуть ли не дрались, ведь это были готовые специалисты. В общем, мне кажется, все новое — это хорошо забытое старое. Давайте вернемся к старой системе.
Хватит уже теории. Пора готовить практиков
Руслан Ларин, член партнерства «Эксперты рынка труда»:
— Пока не очень понятно, что именно власти решили менять. Ведь посыл был такой: давайте избавимся от Болонской системы, но сохраним сроки обучения: четыре и шесть лет. Это как? Ведь раньше учились, как правило, пять лет, а четыре и шесть — это как раз Болонская система. Второй момент: магистратура и ординатура тоже сохраняются. А что же тогда меняется? Поживем — увидим, но лично я считаю, что менять главным образом нужно не структуру, а качество образования, его наполнение.
Оно должно стать практико-ориентированным. Почему сейчас инфобизнесмены, организаторы всевозможных курсов зарабатывают миллиарды? А потому что они дают знания, которые можно применить на практике и тоже быстро заработать. Так что нашей системе высшего образования нужно учиться у таких бизнесменов. Во всяком случае, брать лучшее, все реально работающие фишки. Во-вторых, я считаю, в каждом вузе нужно создавать карьерный центр. Его специалисты должны подыскивать выпускникам варианты трудоустройства. Во многих ведущих вузах страны, кстати, подобные центры уже есть и успешно работают. Нужно сделать так, чтобы они были в каждом высшем учебном заведении. И работали не для галочки, как государственная служба занятости, куда ходят за пособиями по безработице, а реально помогали в трудоустройстве.
Ведь вуз — это не место, где ты весело проводишь четыре или шесть лет. Вуз — это, прежде всего, ступенька в карьере. И если по его окончании ты не находишь сразу место, а ходишь с дипломом по отделам кадров и не знаешь, куда себя деть, то ты окончил плохой вуз. А хороший должен предложить тебе сразу несколько вариантов трудоустройства, потому что его выпускники — нарасхват.
Вот так должно быть. Сегодня же складывается обратная ситуация. Вузы вроде бы чему-то учат, но эти знания не применимы на практике. А часто вообще не нужны. И это не только вузов касается. Я, помню, как-то привел своего сына — он учился в колледже — в отдел маркетинга компании, где работаю сам. И по окончании практики сын мне сказал: «Папа, я тут за два месяца узнал больше, чем за три года в колледже». Вот так сейчас у нас учат. Да, я не спорю, давать базовые теоретические знания необходимо.
Но они должны быть четко увязаны с практикой. Иначе в них очень мало толку. Как только мы научимся готовить не «всесторонне развитых личностей», а специалистов конкретных профессий, ситуация в экономике улучшится.
Даешь технологический суверенитет!
Руслан Ткаченко, председатель Московского городского родительского комитета:
— Высшее образование нуждается в радикальной реформе не только у нас, но и во всем мире. Дело в том, что это очень консервативная система, а сам мир быстро меняется. Технологические волны накатываются одна за другой, а вуз в это время дает студентам знания, которые были актуальны лет 30– 40 назад и сегодня практического применения не имеют. Сейчас, чтобы учиться чему-то действительно нужному, необходимо уже с первого курса работать и одновременно создавать какие-то научные проекты, которые тут же на производстве и применять.
Возможно, обучение в вузах будет идти именно по такому принципу. Иными словами, обучение будет непрерывным и тесно увязанным с практикой. Что касается отказа от Болонской системы, то он вполне оправдан. Начнем с того, что эта система изначально рассчитана на формирование квалифицированного потребителя. Творцов, авторов научных открытий или хотя бы интересных технологических решений она не воспитывает. А нам для достижения технологического суверенитета нужны именно творцы. Кстати, система высшего образования в СССР таких порождала: не зря наших ученых все время норовили переманить на Запад. А Болонская система была порой даже вредна. Не зря обучение по некоторым специальностям мы на нее не переводили. Например, обучение врачей. Если бы мы готовили их за четыре года, то, я думаю, пациенты бы просто вымирали. Вторая причина отказа от Болонской системы — завершение сотрудничества с Европой. В том числе и научного.
Возможно, это и к лучшему. Потому что, ведя обучение в рамках одинаковых протоколов, мы, по сути, за свой счет готовили специалистов не только для своей, но и для их экономики. Ведь выпускники западных вузов в Россию ехали крайне редко. А выпускники наших перемещались в Европу постоянно: чтобы там работать и остаться жить.
Ну и зачем нам это надо — людей терять? В общем, я считаю, президент поступил совершенно правильно. Отказ от Болонской системы назрел давно. Плюс глава государства сказал, что ничего мы быстро реформировать не будем, не пугайтесь, сначала все обдумаем. Таким образом, у нас появился шанс на полноценную, без спешки, реформу высшего образования. Если учесть, что нам давно пора переходить от сырьевой к высокотехнологичной экономике, то без реформы вузовской системы действительно не обойтись.