«Хотелось уйти от ханжеской стыдливости»: режиссер Дмитрий Астрахан — об эксперименте со спектаклем

«Театр на Трубной» (Школа современной пьесы) в этом году удивил своих зрителей несколькими мощными постановками. Новый руководитель театра Дмитрий Астрахан, принявший эстафету у Иосифа Райхельгауза, мощно и динамично выстраивает свою собственную стратегию творческого развития коллектива. Накануне очередной премьеры по пьесе Лопе де Вега «Хитроумные влюбленные» «Вечерняя Москва» поговорила с режиссером о том, как рождался этот спектакль и каким видит худрук театр в будущем.

— Дмитрий Хананович, почему все-таки Лопе де Вега?

— Когда я возглавил театр, эта идея показалась мне интересной с точки зрения и самого материала, и адаптации к нашему залу. Ведь у нас, напомню, зал не просто красивый, а роскошный, но формально не театральный. В нем нет кулис, нет карманов, колосников. И мы стараемся каждый раз при подготовке спектаклей адаптировать это пространство, взаимодействовать с ним. Пьеса Лопе де Вега — родом из испанского народного площадного театра. И мы построили сцену в старинной испанской традиции, так сказать, передали драматургу привет через века. Спектакль мы переименовали из «Хитроумных влюбленных» в «Безумных влюбленных» — так нам показалось интересней. И не только это. Работа над спектаклем шла полтора года.

— Вы не только поменяли название, но и сделали новый перевод?

— Да. Сначала просто обсуждалась сама пьеса. Художник Андрей Климов придумал решение, замечательные костюмы. Но, проанализировав пьесу, мы поняли, что надо делать новый перевод. И мы пошли на эту серьезную историю со стихами. По оригинальному подстрочнику Юрием Полыниным был сделан новый перевод. Причем нам хотелось уйти от ханжеской стыдливости, которая присутствовала в старом советском переводе. Ведь у автора все грубее, острее. Там все проще, наглый юмор, скабрезные шутки. Нам хотелось поднять народную стихию, но при этом остаться в рамках приличия, ведь спектакль будут смотреть и дети.

— А почему сократили пьесу?

— Потому что в советском переводе появились страницы, которых не было в оригинале. Ведь переводчикам платили за страницы. И некоторые их просто сами дописывали. Новые сцены! Можете себе представить? У нас пьеса стала короче, стих более легкий. Юмор современный. Но не сразу — четыре месяца длилась работа над пьесой. И потом уже была собрана команда. Пригласили режиссера Максима Иванова. Появились артисты, в том числе новые. Так, яркий Александр Мохов будет дебютировать на нашей сцене в этом спектакле. Он там просто блистателен. А Анастасия Акатова в главной роли подтвердит свою репутацию примы.

— Чем все-таки эта пьеса вас привлекла?

— Это совершенно новаторская и современная пьеса для того времени. Просто гимн женщине, которая сама выбирает себе мужа и делает все, чтобы его добиться! Она позволяет себе влюбиться не по приказу родителей, а по собственному желанию. Она как эмансипе так плетет интригу, чтобы избранник стал ее. Девушки, говорит пьеса, счастье в ваших руках. Надо иметь мозги. Хотите быть счастливыми — думайте. Включайте мозг, который требуется для этого. «Что ищет современный мужчина?» — спрашивает героиня. И сама отвечает: «Деньги и красоту». Ни того, ни другого у нее нет. Но есть ум. И она получит бесспорного красавца (его играет у нас Сухраб Хайлобеков). И мы понимаем, за что идет борьба.

— Которая и сегодня актуальна?

— В том-то и дело! В этом спектакле есть современный нерв, гендерный смысл. То, ради чего мы выходим на сцену. Мужчинам надо быть начеку — ситуация напряженная (смеется). А женщины поймут, что счастье — это работа. Тяжелый труд. Это звучит красиво, но все-таки спектакль в стихах — это для современного зрителя непривычно, если это не рэп, конечно. Но стих звучит так красиво! И во времена Лопе де Вега артист ценился именно по тому, как он читает стих. Мы с нашим психологическим театром другие. А у испанцев — котурны, эмоции, стих. Менталитет другой. Мы же любим копаться, рефлексировать. Но мы пытаемся тут соединить поэтику с психологизмом. Такой эксперимент. И это дает некий эффект. У вас серьезные задачи. Надеюсь, что этим нереальным зрелищем мы оправдаем все. Что мы надрывались не зря. Ведь такого тут раньше не было. Это другой жанр. Другой стиль. Другое пространство. Стих плюс музыка плюс движение.

Плюс, наконец, роскошные барочные костюмы Андрея Климова. Он делает их тщательно, внимателен к мелочам. Не по картинкам из интернета. Его костюмы очень сложные и дорогие, золотые в прямом и переносном смысле. Это ручная эксклюзивная работа. Как в Толедо — золото с чернью. Это чистая радость — работать над красивым спектаклем в хорошей команде с ясными режиссерскими задачами, с артистами, которые не капризничают, а становятся твоими союзниками.

— Кстати об артистах. Как вы строите стратегию в театре? Ведь труппа у вас небольшая, многие артисты уже в возрасте.

— У нас тридцать артистов в труппе. Из них двадцать человек старше пятидесяти лет. А десять — старше 35–40. Труппа маленькая. Молодежь будет, конечно, появляться. Это необходимо. Будем приглашать. Ведь и у этого спектакля должно быть два состава. В идеале человек 70 должно быть приглашенных артистов, помимо труппы. Но из старых артистов никто не ущемлен: все, кто тащил на себе репертуар раньше, тащит и сейчас.

— А к чему все-таки ваша душа больше тянется — к современной драматургии, которой славилась ШСП, или к классике?

— К хорошему драматургическому материалу высокого класса. Мы делаем ставку на хороший уровень литературы. И расширили рамки современной пьесы. Театр называется сейчас «Театр на Трубной», а внизу — Школа современной пьесы. У нас несколько таких задумок есть. Пишутся для нас несколько современных пьес. И мы следим внимательно за современной драматургией. Интересные пьесы есть, никто их не сбрасывает со счетов. Но артист растет ведь в ролях. А здесь, в ШСП, так давно не было классики. Это такой долг перед артистами театра... Когда хорошая драматургия — артист с ней растет. Каждый автор — это мир. Столетия проходят, а писательские миры живут.

Вот, к примеру, мы думаем сейчас о «Даме с камелиями». И это будет версия на современном материале. Я посмотрел все четыре фильма на эту тему. Причем все авторы отступали от оригинала. Но мы делаем свою версию. И это будет трактовка с учетом современной морали. Мне интересно, чтобы появились у нас разные спектакли, разного жанра, стиля. Но чтобы в основе были мощная драматургия и фундаментальный подход к материалу. Чтобы внимательно читалась пьеса. Тогда интересно.

— В таком случае не пора ли вам замахнуться на Шекспира?

— Мы думаем об этом. Но надо подготовиться. И на Мольера, и на Шекспира. У нас есть замыслы по великим классикам. Мы, может быть, и спешим, но сделали немало уже: пять спектаклей за год. И нам так интересно жить.