Академик Андрей Гречко рассказал, как медики борются за жизнь тяжелораненых бойцов

За знакомство с некоторыми людьми впору благодарить судьбу. В этом случае — точно так: в Федеральном научно-клиническом Центре реаниматологии и реабилитологии спасением самых тяжелых пациентов занимаются воистину одержимые люди. Раньше их пациентами становились те, кто перенес тяжелый инсульт, жертвы аварий и травм, полученных при падении, например, с самокатов. Сейчас к ним прибавились раненые на СВО. Борьба за жизни продолжается.

С директором Федерального научно-клинического центра реаниматологии и реабилитологии Министерства науки и высшего образования Российской Федерации (ФНКЦ РР) Андреем Вячеславовичем Гречко мы познакомились несколько лет назад: я брала у него интервью по поводу юбилея подведомственного центру санатория «Узкое». Он говорил о нем с такой любовью и гордостью, что это зацепило, как неизменно бывает, если сталкиваешься с искренней преданностью своему делу. После разговора напросилась на репортаж в Научно-исследовательский институт реабилитологии имени профессора И. В. Пряникова в Лыткине, что под Солнечногорском. В увиденное трудно было поверить, ведь нигде в мире нет подобного Центра реанимации и реабилитации — ни по возможностям, ни по дерзости самого замысла. И за этим тоже стоял Андрей Гречко: яркий ученый с тремя высшими образованиями и блистательный организатор. А минувшей весной мне посчастливилось побывать на презентации уникального издания, созданного специалистами ФНКЦ РР. Национальное руководство «Хронические нарушения сознания: нейрореабилитация» призвано стать настольной книгой для неврологов, реаниматологов, реабилитологов и других специалистов, работающих с самой сложной категорией пациентов.

Специалисты ФНКЦ РР с начала специальной военной операции и до сегодняшнего дня работают на территории ЛНР и ДНР, спасая жизни наших защитников. Их опыт и стал фундаментом уникального издания. Директор ФНКЦ РР к моменту нынешнего интервью многократно выезжал на фронт. Один из самых молодых академиков Российской академии наук, имеющий позывной «Грек», умолчал перед встречей о полученных боевых наградах, и весь наш разговор настойчиво использовал местоимение «мы», уходя от «я», всеми возможными способами «переводя стрелки» на свой действительно героический коллектив. Конечно, речь пойдет и о коллективе. Но и о его уникальном руководителе!

— Андрей Вячеславович, давайте честно: вы, на вашей должности, вполне могли бы, простите, «отсидеться» тихо в это непростое время, никуда не ездить. А вас в Москве было не застать — все время ближе к передовой… Немного уже зная вас, понимаю, что если начну сейчас говорить про подвиги и героизм — вы возмутитесь. Но тем не менее почему вы решили не отсиживаться?

— Ну давайте так… Я бы разделил обсуждение этого вопроса на две части. Сначала — по поводу непосредственного участия в СВО. Понимаете, речь не идет о неких размышлениях — пойти на фронт, не пойти. И уверяю вас, если бы мы работали только здесь, это не было бы попыткой «отсидеться», ведь огромное количество высококвалифицированных врачей, которые работают в городах, в том числе и в Москве, помогают нашим гражданам, спасают и лечат в том числе и ребят, пострадавших в ходе СВО.

Теперь момент второй. Дело в том, что мы все, команда нашего центра, преданы верховному главнокомандующему — президенту Российской Федерации. Я это говорю не потому, что я — доверенное лицо президента, а потому, что все мы — люди, умеющие осмысленно читать, способные анализировать и сопоставлять информацию, — прекрасно понимаем, что без специальной военной операции мы потеряли бы не то что научно-технологическую независимость, а собственную государственность. Сейчас мы создаем мощную, сильную и независимую Россию! В такие моменты важно быть полезным собственному народу. Конечно, совершенно бессмысленно нейрохирурга делать артиллеристом — он куда больше принесет пользы в зоне проведения СВО именно как нейрохирург. Поэтому мы и отправились на фронт именно теми, кто мы есть, в той роли, в которой приносим максимальную пользу, — как врачи и как организаторы здравоохранения, в том числе и высокотехнологичной медицины. Мы это делали в зоне проведения СВО, в том числе на линии боевого соприкосновения. Никакого тут геройства нет.

— Но, Андрей Вячеславович! Медаль участника специальной военной операции, орден Пирогова, орден Мужества, медаль «За отвагу» — и это все за один год…

— Мы очень признательны, что нас отметили и гордимся этими наградами. Но мы поехали туда выполнять свой долг и свою работу, потому что так смогли спасти большее количество наших ребят. Остались бы работать тут, тоже сделали бы много добрых дел, но жизней точно спасли бы меньше. А ехать туда стоит и из-за одной спасенной жизни, ради одного человека.

— ФНКЦ РР занимается самыми тяжелыми травмами головного мозга. На СВО эта специфика сохранилась?

— Да, как правило, это последствия минно-взрывных ранений. Начав там работать, мы быстро поняли, что очень важно наладить маршруты, которые позволяли бы тех ребят, которым невозможно оказать качественную медицинскую помощь на месте, доставлять к нам, в центр, причем доставлять и быстро, и правильно, с соблюдением особых условий. И мы смогли создать при помощи Народного фронта, Государственного фонда «Защитники Отечества», Мин обороны России и Минобрнауки России абсолютно безбарьерное пространство. Работали все вместе, дружно, в единстве.

— Хоть тут не было бюрократических терзаний…

— Да, обошлось, и более того — стало возможным только благодаря приложению и сочетанию общих усилий. Понятно, что мы двигаемся к Победе, линия боевого соприкосновения отодвигается, и нам нужно уметь оперативно забирать и доставлять ребят до центра. Для этого прорабатывались все более сложные эвакуационные маршруты. В итоге мы начали работать, по сути, вахтовым методом, смогли организовать военно-гражданское паритетное взаимодействие и выполнять весь свой медицинский высокотехнологичный специалитет непосредственно в зоне проведения СВО. Мы на данный момент провели там более тысячи операций, после которых не потребовалась дальнейшая эвакуация пациентов в Москву.

— Вот это да! А можно подробнее о эвакуации?..

— Мы продолжаем эвакуировать в центр тех пациентов, которые находятся в критическом состоянии, требуют искусственной вентиляции легких, серьезной поддержки сердечно-сосудистой системы, порой — замещения функций почек… Вопрос, как довезти такого человека до места, где его можно лечить, лег в основу одного из главных направлений нашей деятельности. В зоне проведения СВО по всем направлениям боевых действий работают медицинские отряды, которые входят в структуру Медицинского управления Минобороны. Поверьте мне — о том, как они работают, невозможно увидеть репортаж по телевизору. А оценить это можно только там, все это наблюдая лично. Это отважные, высококвалифицированные специалисты, которые творят настоящие чудеса. Да, первичной эвакуацией ребят занимаются настоящие герои. Ведь порой человека нужно эвакуировать из такого места, куда не могут добраться даже «мотособаки». А люди — добираются… А ведь на первом этапе, до перемещения пострадавшего в укрытие, важно остановить кровотечение, без чего дальнейшая его эвакуация невозможна. Это первая помощь, но как же она важна! Хотя там вообще все время сталкиваешься с героями: один герой — тот, кто в окопе правду добывал и был ранен, другой — тот, который смог его эвакуировать, спасая ему жизнь…

— Понимаю, и это — до мурашек… Но расскажите, как же вы таких сложных пациентов поддерживаете в тех условиях? Итак, первый этап — путь до укрытия. А потом?

— Из него пострадавшего забирает военно-медицинский конвой. Это тоже медики не в белых халатах, а хорошо вооруженные люди… Их задача — доставка пациента до непростреливаемой территории. Мы всегда говорим: ребята, если уж мы прорвались сюда, то заберем всех, не сомневайтесь! Военно-медицинский конвой идет, как правило, по бездорожью. Это трудно, но держатся все, даже раненые с дикими болями не хнычут. И так мужественно ведут себя не какие-нибудь подготовленные разведчики, которые прошли специализированную школу, а простые ребята — и добровольцы, и мобилизованные, и кадровые военные — все проявляют необычайный патриотизм и волю к жизни, никто ни разу не сплоховал. Рядом с ними возникает ощущение, что ты находишься в огромной семье, где все хорошо друг друга знают и формула доверия друг другу — абсолютна. Если бы эти люди жили рядом, у них двери были бы без замков: в этих отношениях нет обмана и предательства, тут все честно и прозрачно.

— Когда-нибудь это, наверное, станет темой научного труда…

— Может, вы и правы, и кто-то из специалистов сможет все это структурировать, разберется, почему там люди обретают особое зрение и мы друг друга видим безошибочно — не по номерам, не по оружию или обмундированию, а по какому-то внутреннему строю души…

— А как же страхи?

— Страшно ли там? Да, конечно! Но, если ты понимаешь, что будешь полезен именно тут , ничего ты с собой сделать не сможешь — будешь тут. Кстати, если боец не испытывает чувства страха, то вероятность погибнуть у него возрастает. Есть, конечно, чисто физиологический страх, который для человека вообще нормален: мы все боимся темноты и высоты, это физиология. Мы общаемся с очень многими воюющими подразделениями. И везде видим принцип: никто никуда просто так, с заведомо бесполезной целью, не выдвигается. Увы, все равно есть определенные потери. И уж коли мы говорим о них, упомяну один показатель. При том что мы, повторюсь, занимаемся самыми тяжелыми ранеными, мы теряем минимальный процент.

— Это просто невероятно. Скажите, а клинические мощности в ФНКЦ РР вам не пришлось как-то переоборудовать — с учетом нынешних условий?

— Показателем этим мы гордимся, если учесть, какие у нас пациенты. А переоборудовать не пришлось, но возникла потребность в увеличении наших мощностей. У нас заработало новое отделение, за несколько месяцев мы смогли открыть и лицензировать дополнительное отделение нейрореанимации. Также мы построили дополнительные переходы и павильоны для безбарьерного пространства, что позволяет без проблем перемещаться из корпуса в корпус. Это позволило нам увеличить нашу пропускную способность. Не могу не отметить с благодарностью, что нам очень помогло Минобрнауки России. Не поверите, наверное, но наши реанимобили, которые дислоцируются в Московском регионе, иногда участвуют в эвакуации раненых из зоны проведения СВО!

— Как это возможно, ведь далеко…

— Это случается при так называемой встречной эвакуации, когда один реанимобиль выезжает с пострадавшим в сторону Москвы, а другой уже следует ему навстречу, и встречаются они где-нибудь под Воронежем. Тут ведь главное — спрямление маршрутов. Это нужно, чтобы тяжелый пациент попадал к нам как можно быстрее. Сегодня на эвакуацию уходят не дни, а часы. В 2022 году мы и представить такое не могли. Главное — что все работают сообща.

— Как в случае со специалистами вашего центра осуществляется вахтовый метод?

— Вахта — она круглосуточная и ежедневная: 365 на 24. А период оборота — две недели. 14 дней сложились как-то эмпирически. Кстати, у нас в центре количество добровольцев, которые хотели бы отправиться на вахту, в 10 раз превышает количество людей, которое там требуется.

— В вашем личном восприятии мира изменилось что-то после такого количества командировок в зону боевых действий?

— В целом, наверное, нет. Хотя… Знаете, я не мог даже подозревать, каков истинный масштаб честности, патриотичности и мужества наших людей. Работая там, рядом с ними, ощущаешь необыкновенную энергетику, которая потом надолго в тебе остается. Это невероятное ощущение, когда ты сталкиваешься с абсолютной преданностью людей своей стране — России.

Особая когорта — добровольцы. И корпуса добровольческие насчитывают количество бойцов, сопоставимое с армией. Многие и не представляют, что такое добровольческий штурмовой корпус — какие это мощь, сила, вооруженность, стратегия! Мы сталкивались там с бойцами, по табели о рангах занимающими разное положение, но все это — удивительные люди, которые не могли оставаться в стороне.

— Вы знаете, одно из самых ярких впечатлений, которое осталось у меня после посещения Центра в Лыткине, это огромное количество в его стенах молодых специалистов. Обычно в научных заведениях — сплошь убеленные сединами старцы. Я с почтением это говорю, не подумайте! Ну а каков все же средний возраст у вас?

— Приятно, что вы обратили на это внимание. У нас и правда молодой коллектив. Однако это не говорит о том, что у нас нет «убеленных сединами»! У нас продолжают работать заслуженные люди, которые отдали науке десятки лет, а иные и более полувека. Они — наша гордость, их опыт бесценен. Но молодых много, и это бросается в глаза. А еще, в профессиональных коллективах, особенно таких высокотехнологичных, как наш, состоящий из нейрореаниматологов, нейрореабилитологов, нейрохирургов — важна одержимость. Одержимые — это люди, которые работают не по ТК, а по наитию — как на фронте, и обязательно в режиме единомышленников. В этом смысле мы профессионально счастливы: когда тебе доверяют заниматься наукой, организовывать высокотехнологичную медицинскую клинику и высшее дополнительное медицинское образование, и все это на одной площадке в коллективе единомышленников — это ли не профессиональное счастье!

В ТЕМУ

В состав Федерального научно-клинического центра реаниматологии и реабилитологии входят:

• НИИ реабилитологии им. проф. И. В. Пряникова,
• НИИ общей реаниматологии им. В. А. Неговского.
• Институт высшего и дополнительного профессионального образования. Он готовит кадры по специальностям «Анестезиология-реаниматология», «Патологическая физиология», «Физическая и реабилитационная медицина».
• Санаторий «Узкое». Создан АН CCСР в 1922 году.
• Реабилитационный комплекс «Поречье».
• Дом ученых в Мозжинке.

ДОСЬЕ

Андрей Вячеславович Гречко — директор Федерального государственного бюджетного научного учреждения «Федеральный научно-клинический центр реаниматологии и реабилитологии», доктор медицинских наук, профессор, академик РАН, врач высшей категории, почетный работник науки и высоких технологий РФ, лауреат премии Правительства РФ в области науки и техники. Автор более 300 научных трудов, в том числе входящих в международные базы цитирования, автор множества книг и монографий. Имеет десятки патентов на изобретение. На СВО известен по позывному «Грек».