Протухшая свеча (Ты за что меня пнул сапогом)
И их сразу выдвинули на соискание литературной премии «Калина красная», отмечающей творчество заключенных. На заседании жюри присутствовал корреспондент «ВМ».
Сижу за решеткой.
Сырая темница.
Вскормленная им
молодая орлица… — с чувством продекламировал, напирая на «им», член жюри «Калины красной» пушкинист Иван Белкин.
Мой зам и товарищ,
махая крылом,
Баланду на нарах
клюет за окном.
— Наконец-то русская воровская поэзия вылезла из коротенькой юбочки «Мурки-мурмур-муреночка», — с удовлетворением отметил председатель жюри, поэт в законе Павел Свободянко. — Заключенные в своем творчестве традиционно отдают дань тюремной романтике, поэтизируют воровскую жизнь. А тут перед нами чистая родниковая поэзия, говорящая о высоких отношениях мужчины и женщины.
Ты меня обманул,
ну, за что и зачем?
Разве я виновата, обидела чем?
Ты не бойся,
дороже тебя нет имен,
Ты моя плоть и кровь,
благодарность времен!
— Согласен, по сравнению со своим предыдущим сборником стихотворений Васильева сделала громадный шаг вперед, — подтвердила собирательница блатного фольклора Марина Конкретная. — До ареста это были стихи порхающей по жизни беззаботной женщины, вытянувшей счастливый билетик. Помните?
Благодарю тебя за все...
За гениальные картины,
Разосланные по стенам
Моей чарующей квартиры.
А теперь судьба-злодейка повернулась к поэтессе своей непарадной стороной. Видно, через какие испытания ей пришлось пройти...
Ты за что меня пнул,
пусть слегка, сапогом?
Или я не твоя и не твой это дом?
Услышав пассаж про сапог, начальник исправительно-трудовой колонии Передачкин со знанием дела заметил:
— Видно, что возлюбленный этой бедняжки служит в министерстве нападения. Только военные не снимают сапог на интимных свиданиях. Сотрудники УФСИНа такого себе не позволяют.
— Почему это только военные? — оскорбился автор военных романов, прозванный «соловьем Генштаба».
— А кто ж еще способен пнуть прекрасную хозяйку, поняв, что ошибся дверью? — Передачкин поставил вопрос ребром.
— Успокойтесь, други! — Председатель жюри решил, что спор зашел слишком далеко. — Для всех нас очевидно, что домашний арест благотворно сказался на творчестве Евгении Васильевой. Еще Достоевский учил: «Чтобы писать, страдать надобно». У поэтессы появилось время не только поразмыслить о страданиях человеческих, но и поработать над словом.
Были ссоры порой,
тихо тухла свеча…
Согласитесь, уважаемые, ведь какой наблюдательной надо быть, как тонко чувствовать слово, чтобы заметить, что свеча не издает громких звуков! А то, что свеча не гасла, а тухла, это вообще находка для российской словесности.
— Тухла, тухла и протухла! — саркастически заметил литературный критик Скалозуб.
— А вы сами попробуйте писать с браслетом на ноге, — возразил правозащитник Тихомиров. — Не забывайте, что за поэтессой установлен круглосуточный контроль.
— И это справедливо! — вскинулся «соловей Генштаба». — Долг платежом красен. Ведь она сама установила еще более жесткий контроль над своим возлюбленным — бывшим министром нападения! Вы обратили внимание, как оправдывается министр?
Полчаса меня не было,
это чуть-чуть!
Не волнуйся так сильно,
меня ты прости.
Иногда я могу
хоть на час отойти?
Вы представляете, под какой угрозой находилась национальная безопасность, если командир авианосцев и министр межконтинентальных ракет умолял любимую отпустить его на часок на работу? Пусть теперь голубушка сама походит с браслетом!
Читайте также
Адвокат Васильевой о творчестве подзащитной: В XXII веке по ее стихам будут судить о наших с вами мыслях и чувствах
"Вечерняя Москва" публикует одно из стихотворений, которое войдет в новый сборник стихов экс-чиновницы и поэтессы.
Адвокат Хасан-Али Бороков знаком со своей подзащитной Евгенией Васильевой всего 4 месяца, но за это время он успел узнать ее как талантливую поэтессу. Последние стихи Евгении произвели на Борокова такое сильное впечатление, что он решил рассказать о них общественности. Одно из лирических произведений Васильевой Хасан-Али передал корреспонденту «Вечерней Москвы» лично в руки. (читайте далее…)