Лидия Смирнова. Она хотела быть первой
В минувшую субботу дневной эфир Первый канал начал фильмом «Любовь и прочие неприятности», рассказавшим о жизни Лидии Николаевны Смирновой и посвященным ее столетию.
С Лидией Николаевной мы дружили много лет. Она часто зазывала меня в гости, мы пили чай, она вечно чем-то пыталась угощать, кормить. Но идти к ней в дом хотелось не из-за котлет, хотя они и были очень вкусны.
Магия Смирновой была заключена в ее невероятной, фантастической откровенности и честности. И в разговорах она порой жалела других, но себя — никогда. 13 февраля ей исполнилось бы сто лет.
Она любила любить, что я поняла совсем недавно. А это дано не каждому. Что еще? А еще — осень, чистый воздух, голубой цвет, ромашки, кукол, путешествия, винегрет собственного приготовления и свою холодную «смирновскую» водку. Не любила комаров, врать, копить деньги, собирать драгоценности, эгоистичных людей и жестокости во всех проявлениях. Ниже — кусочки наших последних встреч, обрывки последних разговоров весны 2007 года.
ЖЕРТВА РАДИ СЦЕНЫ
Народная артистка еще СССР, Лидия Николаевна Смирнова прожила долгую яркую жизнь, снялась более чем в ста картинах. И сразу стала знаменитой, сыграв Шуру в «Моей любви»… О ней всегда мы говорили, когда я приходила к Лидии Николаевне домой, в высотку на Котельнической. Тем более что среди экзотических кукол из ее коллекции на почетном месте красовался крепыш Феликс… Именно так звали малыша из «Моей любви».
— Тогда, в 1939-м, этот трехлетний умненький мальчик всех очаровал, — вспоминала Лидия Николаевна. — Надо было приучить его к себе.
Я каждый день варила ему кашу и просила: «Феликс, скажи мне: «Мама»! А он говорил: «Тетя». И так целый месяц. Наконец он назвал меня «мамой». Я так обрадовалась, что побежала в гостиницу к режиссеру Корш-Саблину: «Он назвал меня мамой, давайте скорее снимать». И действительно, в картине малыш сыграл свою роль замечательно.
В этой чудесной комедии Смирнова сыграла настоящую маму — добрую, веселую, заботливую… Но в жизни, увы, ей не удалось испытать радости материнства. И актриса ужасно страдала от этого. Она снова и снова возвращалась к этой больной теме: — Я пожертвовала ребенком ради роли. А сейчас это тем горше, что осталось мало родных. Я оказалась без семьи, и это так печально... Если бы у меня были дети! Жизнь устроилась бы совершенно по-другому... Тем более что я сирота...
РАБА АМБИЦИЙ
Я как-то напомнила ей об отце, о том, что родилась она в семье белого офицера... Лидия Николаевна вздохнула, подвигая мне тарелку с огненными котлетами: — Об этом стало возможно говорить только сейчас. Да, мой папа был офицером армии Колчака. Родилась я в деревне Мазино под Казанью. Мне было три года, когда произошла революция.
Потом мы жили в Тобольске с мамой-учительницей и с моим маленьким братиком. А отец воевал. Нелепо погиб брат, мама это так переживала, что у нее случилось буйное помешательство... Отец приехал и устроил маму в больницу, а меня отдали на воспитание к его брату Петру. Затем отец уехал на фронт, и больше я ничего о нем не знаю. Потом мы переехали в Москву, в коммунальную квартиру у Сретенских ворот… У меня появились братик Леня и сестричка Мила, которых я нянчила. Помню, все время сочиняла стихи о сиротстве. Залезала на шкаф и декламировала: «Вот луна светит всем сиротам»... Я думала о себе как о будущей поэтессе.
— Но во мне уже проявлялось что-то. Гримировалась вместо того, чтобы делать уроки. И очень хулиганила. Дралась с мальчишками. Преподаватель литературы жаловался моей тете: «У вашей Лиды один ветер в голове. Она все время поправляет себе бант, и в глазах у нее одни мальчики». У меня были вьющиеся белые волосы, и меня дразнили «белым пуделем».
Мы жили очень бедно. Не хватало зарплаты дяди-бухгалтера, чтобы содержать троих детей. Поэтому наш завтрак обычно — хлеб с маслом, чай, один-два куска сахара. Но тем не менее меня распирали амбиции, желание быть заметной и первой.
Хорошо помню, когда Фанни Каплан стреляла в Ленина — я подумала: надо бы мне вместо нее стрелять.
Я все время думала, что бы мне такое совершить, чтобы прославиться. Сейчас понимаю, что это неправильное желание.
Лидия Николаевна замолкает. А я снова и снова поражаюсь ее невероятной откровенности, граничащей с самобичеванием. Так, она уверяет, что в театр ее привела… зависть:
— Когда я приходила в зрительный зал и смотрела на Гоголеву или Тарасову, у меня портилось настроение от того, что я не на сцене. Я им завидовала, смотрела на них, впиваясь в них глазами. Я мечтала о том, чтобы быть ТАМ. И поступила потом в театральное училище, подгоняемая этим честолюбием. та сила меня всегда двигала — неугасаемое желание всегда и во всем быть первой...
ПРЕЛЕСТНАЯ, НО… НЕ КРАСИВАЯ
Она не считала себя красивой. И это не кокетство…
— Я была на последнем курсе, когда Сталин уничтожил Камерный театр. Он закрыл его в одну ночь, и нас объединили с Театром Революции Охлопкова. Кстати, Таиров не любил кинематограф.
Говорил: «Или кино, или театр». Это сегодня студенты спокойно и учатся, и снимаются. Только в 39-м году, после окончания училища, меня утвердили на картину «Моя любовь» — выбрали из многих претенденток.
Хотя не ожидала, что мой курносый нос и толстые губы кому-то подойдут... Мне представлялось, что актрисы должны быть красивые. И это подтвердилось тут же! На гриме мне сказали, что губы нужно сделать меньше, курносый нос — выпрямить. И сделали гуммоз.
Я так была напугана, что потом у камеры боялась поворачиваться в профиль. Даже когда танцевала вальс. Хотя мои партнеры по фильму — и Переверзев, и герой-любовник Чобур — были ко мне очень внимательны.
«Я ПРЕДЛОЖИЛ ВАМ ВСЕ…»
Осторожно напоминаю ей про ее знаменитый роман с Дунаевским, который писал ей любовные письма, подписываясь «Твой Шани».
— У меня сохранилось около ста его писем. Почему Шани? В это время шел «Большой вальс», в котором Фернан Гравей сыграл композитора Штрауса — Шани, как называли его в семье и его возлюбленная.
Дунаевский был некрасив — невысок, лыс, но обаятелен, интеллигентен, образован и безумно талантлив.
И, встречаясь с ним, я, по сути, восполняла пробелы образования. Чтобы каждый день отвечать на его письма, надо было бежать в библиотеку. Он ввел меня в свой круг, талантливо ухаживал. Каждый месяц 13-го числа (мой день рождения 13 февраля) присылал корзину белой сирени, где бы я ни находилась... Мог позволить — депутат, богач...
Почему же она не вышла за него замуж? Смирнова объясняла так:
— Он сделал предложение, которое я не приняла. Во-первых, он был старше. Во-вторых, у меня уже был любимый муж Сергей, мой первый мужчина. Красивый, замечательно сложенный, спортсмен, журналист... И хотя мы жили очень бедно, но уйти из этой жизни в другую я не могла.
Поэтому я хотела, чтобы у нас с Дунаевским был роман актрисы и композитора. Роман двух творческих индивидуальностей. И он в меня верил — написал музыку к следующему фильму со мной, был уже готов сценарий... И не ожидал отказа — был оскорблен.
Перестал звонить и писать. Я приехала к нему объясниться в номер гостиницы «Москва», где он мне сказал: «Я предложил вам все — вы отказались. Я вас больше не люблю». В этот момент мне показалось, что мир рухнул.
Я порыдала, а потом уехала сниматься в другом фильме.
МИЛЛИОН РОМАНОВ
Она лукаво улыбается и ждет мой следующий вопрос о романах — она-то знает, что всегда интересует журналистов.
— У меня романов было не больше, чем у других. Просто они выходили почему-то очень шумные. Красивый — с Дунаевским... Тяжелый, ужасный — с Рудником... Неуютный — с Калатозовым. Судьбоносный — с Воиновым. Ну, еще несколько... Я просто откровеннее других. Да, я была влюбчива, мне нравились романы. Помню, в Ялте в шлюпке с режиссером подплываем к кораблю — там планировалась съемка. На мостике капитан — и мы с ним встречаемся взглядом. Я поняла — у нас будет роман.
Звали его, помнится, Валерий Ушаков — он говорил, что потомок прославленного адмирала. Помню, он спускался из гостиницы с третьего этажа на простынях... Затем нашел меня в Москве, звал замуж... Но это же совсем другое! Но… когда любила — ничего не могла с собой сделать. Помню, пришла к мужу (второму — Рапопорту. — «ВМ») и сказала: «Ты знаешь, Володя, я собираюсь уйти». Благородный Рапопорт меня жалел... Предупреждал о последствиях. Он, конечно, любил, страдал и прощал.
Мы были вместе до самого его конца — он умер от рака.
СУДЬБА ЗВЕЗДЫ
В конце жизни она говорила обо всем с какой-то обезоруживающей простотой. Например, вспоминая операцию на колене, которая стоила три с половиной тысячи долларов, качала головой:
— Ноги просто отказали. Это была трагедия. Мне помогли с оплатой добрые люди. Я в больнице все думала: 65 лет снимаюсь в кино, мои открытки по 8 копеек десятки лет продавались по всей стране. Если бы нам с этого шел процент... Я тогда впервые испытала незнакомое чувство беспомощности.
Я всегда была уверена в себе и легко преодолевала трудности. И вдруг стала непривычно слабой, зависимой. И друзья куда-то все исчезли.
Я была нужна сильной. Помогающей. Друзья познаются в беде — и я познала, что их у меня почти нет. А я еще избалована вниманием и привыкла к нему. Я уж не говорю о комплиментах! Кстати, меня комплименты и похвала не портят. Но сейчас… По правде сказать, у меня невеселое настроение. Бог не дал мне веры. Хотя иногда хожу в церковь, исполняю все, что положено.
Но моя привычка наблюдать и там берет верх. Я не могу заставить себя целый день молиться. Ведь если я буду делать то, что не хочу, я же вру. Это нехорошо, правда?
ДОСЬЕ
Лидия Смирнова — советская и российская актриса театра и кино, народная артистка СССР, лауреат Сталинской премии III степени. Родилась 13 февраля 1915 года в Тобольске (по другим данным — в Мензелинске, Татарстан). Первый муж Смирновой, Сергей Александрович Добрушин (1904–1941), был журналистом. Он ушел на фронт добровольцем и в сентябре 1941 года пропал без вести под Смоленском. Вторым мужем был известный советский кинооператор В. Рапопорт. Лидия Смирнова скончалась 25 июля 2007 года, похоронена на Введенском кладбище в Москве.
САМЫЕ ЯРКИЕ РОЛИ ЛИДИИ СМИРНОВОЙ
■ «Моя любовь» (1940 )
Прелестная Шурочка — это само обаяние, жизнерадостность, позитив, девушка-мать новой советской формации.
■ «Парень из нашего города» (1942)
Варя Бурмина, мечтающая о карьере артистки, верно ждет своего друга с фронта.
■ «Она защищает Родину» (1943)
Партизанка Фенька — деревенская девчонка, чистая и открытая, верит в победу и не жалеет жизни ради нее.
■ «Две жизни» (1956)
Стервочка Нонна Павловна, «Жучка», выросшая из простой деревенской девушки, — одна из любимых героинь Лидии Смирновой: там было что сыграть, и она сделала это блестяще!
■ «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен» (1964)
О своей мнительной докторше актриса говорила: «Я ничуть не боялась быть некрасивой: косолапила, бегала согнувшись…»
■ «Женитьба Бальзаминова» (1964)
Фразы свахи стали крылатыми: «Я никогда не закусываю. Я этой глупой привычки не имею...»
■ Фильмы про Анискина (1968, 1974, 1978)
Хамоватая и разбитная продавщица Дуська-Евдокия прячет за бравадой тоску и одиночество…
■ «Наследницы» (2001, 2005)
Ираида Антоновна — это последняя роль Лидии Смирновой, в которую актриса вложила очень много душевного, личного опыта, мудрости и тонкого психологизма.