Игры, в которые мы недоиграли
«РЕЗИНОЧКИ». С ПЕРВЫХ ДО ШЕСТЫХ!
Заняться этой совершенно замечательной игрой лично мне сегодня мешает несколько факторов: отсутствие должного запаса бельевых резинок, обострившийся остеохондроз и… страх. Кажется, если так подпрыгнуть несколько раз, позвоночник ссыпется в нижнее белье. Но попытка не пытка.
Итак, отматываем метров шесть резинки, связываем и встаем внутрь образовавшегося кольца, держа резинку у щиколоток. Сначала прыгаем через нее на этом уровне, это «первые». Потом поднимаем резинку выше и выше, пока она не достигнет максимума высоты, который исторически определялся таинственной формулой «ПЖП» — «по жэ пэ». Это — «шестые». Подобный уровень был подвластен лишь мастерам.
Забавно: очень часто лидерами этой игры становились совершенно неспортивные пампушки. Неплохо прыгали в резинку и мальчишки, но, конечно, стеснялись это делать прилюдно.
Высший класс в «резиночках» — прыжки с перекрестом ног и зацепом резинки — в мое время удавались лишь единицам, как, например, моей подружке по пионерлагерю Людке Телегиной. Фанатка «резиночек», Людка перестала прыгать только после третьих родов, да и то только потому, что на «резинки» не хватает времени. Странно даже, почему...
БОЯРЕ, А МЫ К ВАМ ПРИШЛИ…
Две команды встают в две шеренги друг напротив друга и поют: «Бояре, а мы к вам пришли, дорогие, а мы к вам пришли…» (минимум три, максимум шесть раз), двигаясь навстречу друг другу. Одного игрока в выбранной команде назначают «невестой». На запевке «Отворяйте ворота, отдавайте нам невесту навсегда» «невеста» вырывается из своей шеренги и несется на противника, ее цель — прорвать цепочку его «бояр». Получилось — значит, «невеста» бежит к своим, в свою команду, не получилось — переходит в команду соперника. Затем играет проигравшая команда. И так продолжается до тех пор, пока кто-то не соберет наибольшее количество игроков.
В «бояр» часто играли в пионерском лагере и даже на переменках в школе. Мне умение играть одному против толпы кажется совершенно замечательным и даже необходимым! Правда, в частной жизни я этому так и не научилась.
12 ПАЛОЧЕК
По большому счету это разновидность пряток. Находите дощечку, кладете ее на камешек — чтобы качалась, и на тот конец доски, что ближе к земле, кладете двенадцать палочек (чурочек, мелких шишек). Прыгнув на другой конец дощечки, вы («вОда») таким образом подбрасываете палочки вверх, и все бросаются прятаться — на это у игроков есть время, пока вы не соберете все палочки. Ну а затем ищете игроков. Кто не спрятался — как водится — вы не виноваты. Ловкачи собирали палочки быстро, а черепашки вроде меня — медленно. Но как же здорово было прятаться!
ТИШЕ ЕДЕШЬ, ДАЛЬШЕ БУДЕШЬ
Водящий стоит к игрокам спиной на линии финиша и громко и четко, как мантру, произносит: «Тише едешь, дальше будешь! Стоп». Причем говорить он может с любой скоростью. А тем временем за его спиной крадутся к финишной линии игроки. На слове «стоп» «вОда» резко поворачивается, и тот игрок, чье движение было замечено, возвращается на линию старта.
Задача игрока — первым добежать до водящего и коснуться его.
Честно говоря, меня всегда «засекали», потому к этому виду развлечений у меня остались большие внутренние претензии.
СЪЕДОБНОЕ-НЕСЪЕДОБНОЕ
Игроки встают в ряд, «вОда» кидает мяч, называя предметы. Если слово «съедобное» (яблоко, сыр, пирог), мяч можно и нужно ловить, если нет — не брать его в руки. Когда играют быстро, получается очень весело. Даже не понимаешь, с чего вдруг ты так ошибаешься и совершаешь такие глупости!
Я ловила несъедобные предметы часто, а мой одноклассник Валерка — всегда, отчего его звали то паровозом, то вилкой — чего «наелся», такую кличку и получал.
ИСПОРЧЕННЫЙ ТЕЛЕФОН
Главная задача игроков — правильно услышать слово или фразу, которую ему шепнули на ухо, и передать ее на ухо другому игроку. На ком «телефон сломается», тот и проиграл. Услышав вместо «жаба на метле» фразу «муха в животе», я на месяц заработала себе кличку Личинка и с тех пор люто ненавижу мух.
Я САДОВНИКОМ РОДИЛСЯ...
Это игра для младших школьников, в которой каждый выбирает себе новое имя (им становится название цветка) и сообщает его садовнику и другим игрокам, после чего его главной задачей становится не прозевать, когда его окликнут, и вспомнить, что за цветы растут с ним рядом на грядке. Все происходит по такой схеме. Ведущий говорит: «Я садовником родился, не на шутку рассердился, все цветы мне надоели, кроме... (тут он называет любой цветок из присутствующих на грядке)... розы».
«Роза» тут же подает голос: — Ой! — Что с тобой? — Влюблена! — В кого? — В... (ромашку).
Чтобы назвать — в кого, нужно вспомнить, что за цветы были рядом на грядке. Ну а «ромашка» должна вспомнить, что это она, и продолжить диалог.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Марина Позднякова, организатор детских мероприятий:
- Заблуждение — считать, что подвижные, командные игры сегодня не интересуют детей. У них популярны квесты — приключенческо-ролевые игры. Если к ним добавляется еще и путешествие на самокатах или роликах — счастье гарантировано! А еще дети по-прежнему верят в сказку и волшебство. И это прекрасно.
КСТАТИ
КРОМЕ ТОГО, МЫ ИГРАЛИ
■ в «Колдунчики» — разновидность салок;
■ в «Мокрые колдунчики» — те же салки, но с брызгалками;
■ «Казаки-разбойники» — объяснить правила трудно, игра сложная и имеет массу вариантов;
■ «Море волнуется раз!» — надо было показывать некие фигуры в движении, если ее не угадали — быть тебе «вОдой»!
■ «Вышибалы»
■ «Колечко-колечко, выйди на крылечко» — тот, кому ведущий подложил в сомкнутые ладони некий предмет, пытается убежать от других игроков;
■ «Вы поедете на бал?» и прочие разновидности игр, в которых нельзя было говорить «да» или «нет», произносить «черное» или «белое» и так далее; задача ведущего — подловить игрока, заставить его сказать «да» или «нет» или указанные цвета;
■ «Панночка помЭрла» — мистическая, страшная невероятно игра, в результате которой «панночка» — один из игроков — реально подлетала в воздух в атмосфере ужаса и непонимания; объяснить причины данного явления не могу, но и сама как «панночка» летала не раз.
МНЕНИЕ
На машине времени за «Бархатной» тушью
Иногда мне очень жаль, что машину времени все никак не изобретут. Сделали бы дело, и я отправилась бы с собственными детьми в то время, когда была маленькой. Детям кажется, что мое детство было когда-то далеко и в нем не было абсолютно ничего примечательного («Тогда даже компьютеров не было»). А я точно знаю, что оно закончилось вчера, да и то не до конца, если честно. И было оно... разным.
И прекрасным — тоже.
Ох, глупыши… Как многому я бы их научила, если бы мы вдруг махнули в какой-нибудь мой третий, скажем, или четвертый класс! Я бы объяснила им, как это круто — жевать гудрон и смолу елки. Гудрон — ладно, тут жуй себе, да и все, а вот смолу-то еще найти надо — правильную...
Я бы научила их чистить и есть сурепку — ее много растет вдоль Варшавского шоссе. Впрочем, там теперь дома, о чем это я...
Кстати, о жевательной резинке, проще — жвачке. Знали бы они, что вкус ее легко можно вернуть, добавив сахарку, а если хочешь быть крутым, достаточно пожевать ее вместе с грифелем от карандаша — и будет цветная, как заграничная! Я показала бы им, как делать бомбочки из резиновой части пипеток: бросишь такую — море брызг, а сама резинка улетает, и никто не понимает, откуда эта вода взялась. Мы сделали бы брызгалки из бутылок от шампуня и рогатки из футляров от шариковой ручки и проволоки. Я показала бы им спрятанный мной в земле секретик — кучу красивых бусинок и камешков под стекляшкой. И мы долго наряжали бы бумажную куклу в бумажные одежки на бумажных «прищепках».
А младшему сыну я обязательно бы приделала к подошвам кроссовок титановые пластинки: чирканешь по асфальту — и искры снопом! Ну а если бы мы переместились в мой восьмой-девятый класс, я бы открыла дочери секрет длинных ресниц, плюнув в стянутую у моей мамы «Бархатную» тушь. И дала бы примерить блузку, которую сшила за одну ночь из тюля, что висел в моей комнате, за что мама потом долго выписывала мне «дроздов», а отец, пряча улыбку, отвесил по затылку то ли фофан, то ли калабаху.
Кажется, это была калабаха — двумя пальцами.
А еще я показала бы им свой песенник и «анкету». Были такие дорогие девичьему сердцу штуки в тетрадках на 96 листов.
В песенник переписывали слова популярных «хитов». У меня доминировали «Машина времени», «Динамик» и, конечно, биттловские «Мишэл, ма бэлл» и «Естудэй». Причем так и было написано: «Ес…» «Анкеты» были круче. На каждом листке сверху был вопрос. Читаешь — заполняешь. Какие книги любишь? Какие фильмы? Твой любимый цветок? А ближе к концу тетради прятались вопросы секретные, типа «Кто тебе нравится?» Можно было не отвечать открыто, а вписать имя своей любви и сложить лист треугольничком, а то и заклеить. И самое важно было потом — подсмотреть, кто же это.
В одном таком « треугольничке» я когда-то впервые прочла свое имя. Рядом мой поклонник нарисовал огромное кривое сердце, похожее на репу, и даже наполовину закрасил его красной шариковой ручкой. Потом просто надоело.
Поняв, что репа для меня уже не тайна, он превратил мою жизнь в ад — стал втрое энергичнее дергать за косы, чаще пристегивать мою юбку к парте кнопками и обзываться. Это был первый урок Мужского Коварства, который я с треском провалила и проваливаю до сих пор. Хотя с автором репы мы по-прежнему дружим.
Еще я показала бы детям, как велик мой материнский гуманизм. Я показала бы им то, что стаскивала с себя сразу, выйдя из квартиры, и прятала в шкафу с пожарным краном — рейтузы! Совесть моя чиста: этим я своих детей не унижала.
А еще бы мы играли. Много, на улице. В незатейливые игры с нехитрыми правилами. Которые развивали физически, тренировали вестибулярный аппарат и учили дружить.
Как хорошо вспомнить все это. Только вот машины времени у меня нет…
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Мел на асфальте
Колонка обозревателя Ольги Кузьминой
Туфли на правой ноге у меня снашивались втрое быстрее, чем на левой. Подошва сходила почти до нуля, и мама злилась. Сейчас я ее понимаю лучше: тогда не просто было купить что-то приличное. Да и просто купить. Но весна моего детства начиналась с классиков. Сезон — минус туфли. Иначе никак.
А как пах мел на асфальте! Как только он высыхал, мы покрывали его клеточками классиков и принимались прыгать. Шапки, пока не видели бабушки, летели прочь, ветер рвал куртки с плеч. Весна! В клеточки-классы надо было впрыгивать, не заступая на меловую черту. Сверху был полукруг — «котел». Битку делали из круглых коробочек из-под гуталина, заполняя их песком.
Прыгнул — толкнул ногой битку вперед, опять прыгнул — опять толкнул. Седьмой кон, перед последней, «выпускной» игрой, был «слепым» — надо было кинуть битку с закрытыми глазами и попасть аккурат в центр нужного «класса». Вслепую у меня не получалось: как ни целься заранее, битка всегда ложилась на черту. Проходя первый класс, можно было прыгать как угодно. Через пару конов наступало время «кочерги»: битку надо было продвигать по диагонали. (далее)