Глупо и смешно

Свой путь на эстраде Елена Воробей начинала с пародии, а сегодня известна уже как драматическая актриса — на московских афишах можно найти антрепризные спектакли с ее участием.

— Елена, вашим пародиям присущи острота и экстравагантность. Некоторые критики считают, что ими вы обесцениваете эстраду. Слышали?

— Во все времена любили злую шутку. Если есть спрос, должно быть и предложение. Острая пародия востребована всегда. Этим можно и нужно заниматься, несмотря на разговоры. Вообще пародия должна, на мой взгляд, льстить эстрадным исполнителям, тем, кого пародируют. Это подтверждение их популярности. В любом случае моя пародия — это мое субъективное восприятие того или иного артиста, оно может и не совпадать с восприятием его зрителем. Вот сейчас я хочу сделать пародию на певицу Светлану Лободу. Я, наверное, многих удивлю, но ее песня «Твои глаза» собирает многомиллионные прослушивания и просмотры в интернете. Песня построена на трех нотах, а в четвертую, назовем ее бонусной, Лобода не попадает. На фоне довольно неплохой эстрады, которая у нас сейчас стала формироваться, этот хит выглядит как издевательство над людьми с музыкальным слухом и вкусом. О каком обесценивании идет речь?

— Говорят ли ваши слова «довольно неплохая эстрада» о том, что в целом все, что происходит на нашей эстраде сегодня, вам нравится?

— По крайней мере, она стала разнообразнее. Раньше-то была сплошная группа ветеранов — и все. Да, их любят. Да, они большие профессионалы. Но нельзя же 24 часа в сутки видеть одни и те же лица. Поколения зрителей меняются — это тоже надо учитывать. Молодежь музыкальные продукты ветеранов не принимает, ей нужны новые лица. И они появляются. И наши медийные магнаты и продюсеры вынуждены раскрывать дверцы и пускать новых исполнителей. Меня лично это радует. Как профессионал могу с полной ответственностью заявить: среди них есть очень талантливые ребята!

— Откуда вам это известно?

— Если хочешь омолаживать свою аудиторию, то знай и новые имена! В этом мне, конечно, здорово помогает моя 14-летняя дочь София. У нее был день рождения, и я спросила, какие исполнители ей нравятся. Она меня быстро ввела в курс дела.

— Смешить других — ваша профессия. А что вас саму смешит?

— Нет ничего смешнее глупости. Умираю со смеху, например, когда вижу, как в дождь по улице едет поливальная машина и поливает асфальт! Или вот, помню, приехала в маленький райцентр где-то в глубинке, а там дороги — как после бомбежки. Ощущение такое, что город отбили от врага и... забыли. Я со сцены у зрителей спрашиваю, что, мол, надеюсь, вы налог дорожный не платите? Они ответили, что платят, и смеялись при этом. Вот эта способность — смеяться над собой, несмотря ни на что, — верная примета нашей удивительной выносливости и выживаемости. Мы ее никогда не утратим.

— Вы как-то сказали, что в совершенстве владеете сленгом. Каким именно?

— Матерным. Могу жестко «крыть». Зато я никого не бью.

— А словом? Некоторые люди утверждают, что в мате заложена разрушительная энергия.

— Я не согласна. При желании можно и вполне цензурным словом убить человека, разве нет? А если вы начнете рассказывать матерный анекдот и замените в нем слова на цензурные, то анекдот развалится. Я, кстати, люблю матерные анекдоты. Жизнь такая. Потом я много мата слышу на улице. Даже в телевизоре. Немного сместились границы. Нет, не подумайте, это не то, что я не хочу отставать от трендов. Просто четко понимаю, что мир стал циничнее, люди — быстрее, у них теперь «клиповое» мышление, заточенное на короткую репризу, шутку. Бывает, они не понимают литературного языка. Тогда приходится переходить на их язык. И дело двигается.

— При дочке тоже ругаетесь?

— Нет. И не люблю, когда ругаются при мне. Когда ктото начинает повышать на меня голос, предупреждаю незамедлительно: не заставляйте меня переходить на другую словесную территорию, поверьте — не поздоровится. Обычно этого бывает достаточно.

— Какой предмет любили в школе?

— Математику и физкультуру.

— Как с такими негуманитарными пристрастиями стали артисткой?

— А мне это не мешает. Я аналитик и философ одновременно. Люблю театр. Последний раз смотрела «Три сестры» в «Современнике». Не уснула. Вообще, стараюсь ходить на хорошие постановки: они — отличный стимул что-нибудь самой придумать. Вы вот про школу спросили. Знаете, мне кажется, я с тех пор не повзрослела, ощущаю себя такой, какой была в 16 лет.

— А какие у вас в детстве были кумиры?

— Мне очень нравился Дядя Степа. Хотелось быть на него похожей, совершать подвиги. И героиня сказки «Цветик-семицветик». Думала: найти бы цветок и все его лепестки посвятить тем, кому нужна помощь. А еще обожала Гекльберри Финна и Тома Сойера. Когда у нас в Бресте, откуда я родом, должны были проходить съемки советского фильма о приключениях двух друзей, я так мечтала попасть на площадку! Даже приходила на пробы. Но не прошла. С тех пор не люблю кастинги. Когда зовут, говорю: не дурите голову! Если я вам нужна, то вы меня без всяких отборов возьмете. Не буду говорить название проекта, для участия в котором меня как-то позвали на кастинг. Я так и ответила, как вам сейчас рассказала. Когда картина вышла, увидела, кто снялся в главной роли, и поняла: никаким кастингом там и не пахло! Взяли непрофессионального человека, чьи интересы изначально лоббировались. А из людей просто делали дураков. А я за правду! Мне никогда ничего с неба не падало, да и блата у меня не было.

ДОСЬЕ

Елена Воробей (настоящая фамилия — Лебенбаум) родилась 5 июня 1967 года в Бресте в семье слесаря и швеи. Окончила Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии. Одна из ярчайших артисток современной эстрады.

Играет в четырех антрепризных спектаклях, где также выступает как продюсер и композитор. Заслуженная артистка РФ. Не замужем. Воспитывает дочь.