Тина Канделаки: Пока мы рожаем, мужчины занимают наши места
— Сейчас разгар экзаменационной кампании. Нервы школьников на пределе. Вы, как человек, который давно и плотно занимается вопросами образования в России, как считаете — не стал ли ЕГЭ фатальной ошибкой для системы образования?
— Когда ЕГЭ вводился 18 лет назад, никто не ожидал, что будет такой технологический сдвиг. Никто не ожидал, что создание «Айфона» приведет к такому мощному развитию социальных сетей и жизнь станет совершенно другой. Никто не ожидал, что Интернет станет таким доступным, а знания можно будет черпать повсеместно. Модель поведения людей в связи с этими факторами сильно изменилась. И дело не в том, что ЕГЭ в этих условиях не смог стать тем социальным лифтом, которого мы так ждали. Это просто не тот экзамен, который нужен современной молодежи, чтобы быть конкурентоспособной. А мы все пытаемся натягивать «короткие штанишки», из которых уже вырос весь мир.
— Вы часто общаетесь с подрастающим поколением: что оно думает об экзамене?
— Как они рассуждают? «Вот, я сдам сейчас этот ЕГЭ от греха подальше, а потом и начну получать знания, которые мне нужны». Это среднестатистический ответ любого абитуриента, который более-менее понимает, чем он хочет заниматься в будущем. А ЕГЭ — это как Великая битва при Винтерфелле с Королем Ночи (из сериала «Игра престолов» — прим. «ВМ»). Это как некий водораздел, который нужно пройти, чтобы выдохнуть и начать жить по-настоящему. И это — самое страшное. Образование не должно быть водоразделом.
— Какие компетенции все-таки нужны современному школьнику, чтобы реализоваться?
— Первое — это конкурентоспособность — иметь дополнительные навыки в той профессии, которая получена. Второе — уметь из огромного океана информации находить именно те знания, которые нужны. Вообще у современного человека должно быть понимание, что учиться нужно всегда. Важно, что у наших школьников мало примеров перед глазами по-настоящему успешных людей, которые сумели реализовать свою идею и совершили рывок в своей карьере. У ребят нет возможности задать важные вопросы и увидеть на примере успешного человека, что идеи можно и нужно реализовывать.
— Так чему все-таки надо учить детей?
— Тому, что их идеи могут воплотиться в жизнь, а не занимать их зазубриванием информации. По такому принципу — выучить и сдать — училась я в Советском Союзе. СССР уже нет, а мы получаем знания все так же.
— Вы активно интересуетесь подрастающим поколением еще со времен «Самого умного». Сейчас вы участник «Российского движения школьников». О чем вы беседуете с подростками?
— Ребят волнует и ЕГЭ, и то, что нужно делать дальше. Учитывая, что педагоги утратили свою функцию хранителя сакрального знания, им хочется услышать от авторитетного человека важные вещи, которые им помогут в жизни. Вопросы простые: зачем нужно учить иностранный язык, зачем нужен ЕГЭ и т.д. Я объясняю и стараюсь вдохновить. Но говорю честно: учиться нужно постоянно и всю жизнь. Всем лень каждый день работать над собой. Но я могу — значит, сможете и вы.
— А как вы воспитываете своих детей?
— Я никогда не заставляла своих детей ни учиться, ни заниматься спортом. Они всегда смотрели на меня и просто брали пример. И никогда не старалась из них сделать отличников. И уже тем более не выделяла среди других. Но я всегда с ними разговариваю, каждый день. Потому что все проблемы, с которыми сталкиваются родители, касаются и меня тоже. И говорю им, как и другим: дети, если вы не будете учиться, вы просто не будете конкурентоспособными. В современном мире, который настолько разнообразный и интересный, было бы классно что-то попытаться сделать. И еще я всегда говорю своим детям: важно строить команду, основанную на профессионализме, доверии и одинаковых амбициях.
— Если посмотреть на общество, то сегодня все больше людей, которые не хотят, как старшее поколение, иметь машину, квартиру и другие материальные ценности. Что не так с миллениалами?
— Все стало очень доступно. Раньше было так: у богатого человека есть мобильный телефон, походы в рестораны, брендовая одежда и многое другое, чего у нас не было и по тем временам быть не могло. Сейчас у каждого есть мобильный телефон, каршеринг, дешевые авиабилеты и одежда масс-маркет. У миллениалов, по сути, есть все. Но они не хотят этим обладать. Это ускорение мира, включая эмоциональную составляющую, приводит к тому, что снижается общий уровень ответственности. Любое владение материальным — ответственность. Они отказываются от хлопот над тем, что им принадлежит. Соответственно, у них больше времени на себя. Поколение миллениалов больше беспокоится о своем душевном состоянии, отношениях, жизненном балансе. Они более сентиментальные, чувствительные. У меня не было времени на это, да и возможностей — я должна была работать. А сегодня, если у тебя вдруг нет денег на еду, ты можешь об этом сообщить в соцсети и кто-то из знакомых, друзей тебя пригласит на ужин.
— Но это ведь совсем другая модель мира…
— Именно. Она порождает главный конфликт. Если раньше та же модель власти была устроена по вертикали, то сегодня все выстроилось в горизонталь. Принципиальная идея вертикали в том, чтобы человек, потребляя, подчинялся. В новом мире правила игры задает потребитель. Он оценивает работу профессионалов и может выразить свое «фи». Не смотреть передачу, которая ему не нравится, не покупать то, что рекламируется, и подвергнуть это все резкой критике, которая может получить поддержку других людей. Каждый собирает свой «плейлист» из того, что ему ближе, а не того, что модно или активно внедряется в твое личное пространство. Посмотрите, потребление информации тоже перешло в горизонталь — мы смотрим телевизор, в руках у нас телефон, а рядом планшет.
— У потребителя стало больше прав?
— Сегодня реакция потребителя мгновенна. Она решает, будет ли предложенный продукт популярен. По сути, потребители вступили в конкуренцию с профессионалами. И не факт, что последние в этой истории выиграют. Очень часто — и мы это видим по контенту в Интернете — потребителям интереснее то, что делают не профи, а обычные люди. Например, Евгений Баженов создал продукт, который не имеет отношения к ТВ-программам. Он создал суперпопулярный продукт о кино, который включил в себя все то, что на самом деле хочет видеть зритель. Он не учитывает ничье мнение, основываясь на своем понимании того, каким должен быть контент о кино. Поэтому это суперконтент.
— Вы много лет в бизнесе, и многие задаются вопросом, как вы заставили считаться с вами на этом «поле битвы». Неужели мужской шовинизм вас не коснулся?
— В работе не существует понятия гендера. Я столкнулась с этим вопросом, когда пришла на «Матч ТВ». И могу сказать точно: там, где начинается работа и профессионализм, заканчивается история про женщин и мужчин. Одна моя хорошая знакомая, глава одной очень крупной компании, поделилась, откуда вообще берется это гендерное неравенство в работе. Причина одна — у женщин есть важнейшая функция — рождение детей. Пока мы сидим в декрете, мужчины спокойно занимают наши места.
— Но некоторые говорят: родила и полетела. Без отрыва от производства, так сказать.
— Могу сказать точно — родила и не полетела. Это огромная нагрузка на женский организм и двойной стресс для тех, кто решается на роды ближе к сорока. Сейчас с появлением Интернета мы это стараемся компенсировать. Но это все равно невероятно сложно. Поэтому женщина имеет право выбирать и решать для себя, готова ли она поступиться своим сном, не жалеть свой организм, пытаться успеть все. И это надо очень себя не жалеть, чтобы выскочить на работу через три дня, как я. Но у меня не было выбора, мне нужно было выходить на работу.
— То есть совмещать работу и материнство не стоит?
— С учетом того, насколько наша женщина не защищена при разводе — нам приходится совмещать. Это героизм. Я второй раз замужем, но по факту именно в разводе после первого мужа мне пришлось делать очень сложные вещи для семьи. При этом у меня были другие доходы, и я представляю, насколько тяжело женщинам, у которых заработная плата 30 тысяч. У них просто нет выбора. А в целом выбор все равно всегда остается за женщиной — брать на себя эту нагрузку и сфокусироваться на чем-то определенном.
— Вы часто говорите о победах. Но поражений у вас было тоже немало. Что же все-таки лучше?
— Всегда говорила и буду говорить, поражения — это очень хорошо. Я всегда борюсь за победу, и как для перфекциониста для меня это важно. Но без поражений победы просто невозможны. Пока вы не начнете ошибаться, накапливать опыт — вы не сможете выйти на новый уровень. Победа дает ощущение, что ты всегда прав, а поражение показывает — нет, ты неправ и должен это отрефлексировать. Это и заставляет человека меняться. При победе такого глубинного процесса нет. Если посмотреть на всю мою биографию, то в ней очень много поражений. И каждое меня меняло. Поэтому, конечно, я — за поражения.
— Как вы относитесь к критике в свой адрес, особенно в соцсетях?
— Я профессиональный пиарщик и рассматриваю критику с точки зрения конструктива. Профессиональную критику я только приветствую. Остальное — это крючок для привлечения внимания, выплеска обиды. У человека, может, что-то произошло в жизни, и происходит перефокусировка на успешную личность. Это, скорее, крик о боли, об одиночестве, непонимании. К этому надо нормально относиться и понимать — это следствие технологий, которые мы имеем. А анонимным критикам я могу сказать одно: там, где вы учились, мы преподавали.
— Как в этом скоростном мире изменились личные отношения между людьми?
— Отношения личные очень ускорились. Эмоции молниеносны, и люди друг другу очень быстро надоедают. Представьте, во времена Пушкина каким был процесс завоевывания дамы сердца. И сейчас: в три клика все уже без трусов. Я всегда говорю, не спешите снимать нижнее белье. Постарайтесь заинтересовать человека, оставаясь в одежде. Сейчас время, когда все напоказ — стремление показать свою жизнь, свою интимную зону существования как можно скорее. Получить быстрее эмоцию, краску. Все это из-за депрессий и других расстройств — как следствие человека в мире, где все видят всех. Становится сложно отличить мир диджитал и настоящий, где правда, а где ложь. Вот вы меня видите сейчас живьем, я же отличаюсь? Так и у остальных. За вами может стоять целая команда профессионалов, которая создаст нужный образ.
— Тогда как создавать отношения при новых правилах игры?
— Во-первых, стоит разобраться, какие у вас общие интересы и есть ли они вообще. Если один человек «потребляет» другого, например, содержит неработающего супруга, то возникнет риск в какой-то момент не соответствовать ожиданиям партнера. Человек — не мебель, и если его выбирают только по визуальным признакам, то это большой вопрос к отношениям. В конце концов, внешние признаки как раз скоротечны. А если вас выбрали по содержательному признаку и в том числе у вас хорошая ухоженная внешность, с вами есть о чем говорить, то ваш мужчина будет возвращаться к вам всегда.
— Часто складывается впечатление, что у Тины Канделаки 48 часов в сутках…
— Это неправда. У меня действительно очень плотный график — мероприятия, деловые встречи, новые проекты. Но я не веду светский образ жизни. Кто-то предпочтет после работы отправиться на вечеринку. Я же в 11 вечера уже в кровати. И у меня не 48 часов в сутках. Просто при моем темпе жизни нужно чем-то жертвовать. Я расставляю приоритеты. У меня не бывает отпусков по две–три недели, и это мой выбор. Каждый выбирает для себя стиль и ритм жизни.
— Вы боитесь старения? Того, что молодость не вечна и нужно вступить в вечную борьбу с морщинами?
— Мне 43 года, и я этого не скрываю. Сейчас огромное количество современных достижений в медицине и косметологии, чтобы поддерживать свою внешность в порядке. Придерживаться ЗОЖ и регулярно заниматься спортом — это важно. Многие считают, что это дорого, но есть масса бесплатных способов поддерживать внешность. Мне часто пишут, ну «у вас-то какие могут быть проблемы с уходом». Мало кто знает, что у меня был период в жизни, когда мазалась кремом «Нивея», умывалась хозяйственным мылом и сушила волосы над газовой плитой, потому что о фене речи быть не могло, а электричества не было. У меня было много сложных периодов, но я выработала в себе привычку стабильно за собой ухаживать. Вообще красота — это внутреннее ощущение. Чего боится женщина на самом деле? Перестать нравиться мужчинам. Женщина — это свет в глазах, взгляд, внутренний стержень, личность. Ставка на большую грудь, губы, увы, не спасет. А российская женщина с ее харизмой и природой вообще до 75–80 лет может быть королевой. А потом мы, может, доживем до биороботов…
Читайте также: Тина Канделаки о ситуации в Грузии: Мне больно за происходящее