Бедная Лиза

— И пусть у твоей дочери все будет… — она замолчала, а потом как будто выдохнула через силу: — Не как у меня…

— Кать, кто это? — спросила я шепотом у подруги.

— Лиза. К брату, соседу нашему, на выходные приехала. Несчастная баба, я тебе потом расскажу…

На девичник, который Катюха устраивала в честь свадьбы младшей дочери, я приехала в ее коттеджный поселок, что за 200 километров от Москвы, с неприличным опозданием — Ярославка стояла намертво.

Когда наконец добралась, «девчонки» уже сидели за столом. Сразу обратила внимание на яркую женщину, чье внешнее сходство с неувядающей Софи Лорен было просто потрясающим: чувственные, четко очерченные губы, прекрасные волосы, огромные темные глаза... А еще она отличалась от собравшихся за столом тем, что все были «здесь и сейчас», а она — вроде бы и говорила что-то, и смеялась, реагируя на чьи-то шутки, но было видно, что веселье ее — через силу, и, как ни пытается она не выбиваться из атмосферы праздника, все равно она на нем чужая. Она и ушла с него, попрощавшись и поблагодарив хозяйку, первой… Когда Катерина наконец уложила гостей, проводила соседей, я, загрузив очередную партию посуды в посудомойку, вцепилась в нее, как клещ:

— Кать, ну расскажи, что с этой Лизой? Слушай, красавица-то какая, обалдеть можно!

— А-а, толку-то от этой красоты, — махнула Катька рукой с зажатой в пальцах сигаретой. — Всю жизнь под откос пустила. И ради чего? Мстительница народная…

…Замуж Лиза вышла в 21 год. Любовь у них с мужем, который был на семь лет старше ее, приключилась сумасшедшая. «Девчонки, так не бывает! — говорила она подружкам. — Муж с женой, только прожив вместе много лет, становятся похожи друг на друга, а мы с Вадимом, вы же видите, одно лицо! Да мы с ним вообще — одно целое». Они еще до свадьбы решили, что у них будет большая семья: трое детей — обязательно, даже не обсуждается, а дальше, как Бог даст. Через год Вадим отвез Лизку в роддом — за Дашей, через три года у них родилась Полинка.

Когда младшей исполнилось пять, муж ушел от Лизы. Сказав на прощание то, что и говорят большинство мужчин в таких случаях: «Прости меня, я полюбил другую…» И добавил, как и полагается приличному человеку, что детей не бросит, что будет помогать и девочкам, и ей…

— Ну согласись, история стара, как мир, — прервала свой рассказ Катерина. — Мало нас, что ли, тех, кого мужья бросали? Ну что с ними, полигамными гадами, поделаешь: одни — по жизни хронические «ходоки», другие вроде и приличные, да кризис среднего возраста по мозгам или по чему там ударяет… Алкоголиков в расчет не беру — от такого подарка судьбы самой бежать без оглядки надо, чтоб не догнал… Я, как ты знаешь, именно по этой причине не первый раз замужем. Ну, ты помнишь, как я переживала, когда с первым муженьком развелась, но выкарабкалась ведь! И сто раз потом его и судьбу благодарила за то, что освободилось рядом со мной место для Лешки моего.

— Да хватит про себя-то! Ты мне про Лизку дорасскажи! — прервала я ее.

— У нее, мне кажется, крыша улетела, когда ее Вадюша ушел! Не, ну это надо так — ходила и говорила всем: «Вот увидите, он ко мне вернется! Это у него временное увлечение, с мужчинами так бывает…» Развод ему отказалась давать категорически, он сначала просил, настаивал, потом плюнул, говорит, ладно, Лиз, мы с Юлей и так, без штампа, проживем… Потом начала его девчонку молоденькую, к которой он сбежал, около работы поджидать, умоляла Вадима назад, в семью, отпустить. Все убеждала, дуреха — аргумент-то какой неизбитый нашла, — что на чужом несчастье счастья не построишь. До тех пор, пока та, смеясь ей в лицо, не сказала, как плюнула: «Вот Вадим сейчас дом загородный построит, а со счастьем я потом как-нибудь сама разберусь. Ты бы лучше о себе побеспокоилась, пока еще не совсем старуха»…

…Дальше в Лизиной жизни были гадалки, ворожеи, подросли ее девчонки. Да те особенно и не настаивали на общении с матерью, и хотя вроде бы жалели ее, но уже не скрывали раздражения, слушая ее бесконечное: «Господи, пусть он вернется!» Однажды старшая Даша не выдержала: «Мам, ну хватит уже, хоть нас пожалей! Нельзя же так! Ну зачем тебе надо, чтобы он вернулся? Мы с Полькой не маленькие, привыкли без него обходиться. Ты что, его любишь до сих пор?» — «Ты с ума сошла! Я его ненавижу!» — «Тогда зачем, мам?!» — «Да как же ты не понимаешь, глупая?! Вот представь: однажды он придет, скажет: «Прости меня», я вас позову, вы выйдете — взрослые, красивые — мы покажем ему, как мы живем, посадим за стол, поужинаем вместе, а потом… Потом я ему скажу: «А теперь пошел вон отсюда! И никогда, никогда сюда больше не приходи, ты нам никто!» — Лизу колотило от злости. «Мать, да ты же одержимая! Тебе лечиться надо…» — испугалась дочь. «Нет, ты просто не понимаешь! Он мне изуродовал жизнь, но я ему отомщу…» «Да не вернется он, сколько можно тебе говорить!» — закричала Даша.

Она ошиблась. Однажды вечером к ним в дверь позвонили. Лиза пошла открывать. Через минуту, услышав, как она вскрикнула, дочери выбежали в прихожую. За дверью, на старом ватном одеяле лежал Вадим. Рядом — папка с документами, в которой они нашли его паспорт, выписку из больницы, где сообщалось, что он перенес «обширный инфаркт головного мозга» и записку: «Лиза, когда-то ты просила меня вернуть его тебе. Выполняю твою просьбу. Знаешь, я сделала бы это гораздо раньше, да Вадим не хотел. А сейчас его мнение меня мало интересует. Ты права, он должен жить в своем доме, со своими детьми, а главное — с законной женой. Желаю счастья. Юля».

Я, признаюсь, сначала в эту историю не поверила. Подруга пожала плечами: «Не веришь? Лизка завтра днем зайдет, спроси у нее, она, бедная, уже ни от кого ничего не скрывает, подтвердит…»

— Может, с кем и не бывает, а со мной произошло, — вздохнув, сказала мне Лиза. — Только не говори ерунды про то, что «наша мысль материальна» и если чего-то сильно хочешь, то это что-то на тебя в конце концов свалится. Чушь все это. Как и то, что за любовь надо бороться. Не надо. Разлюбили тебя — пожелай счастья и отпусти. Как бы ни любила… А уж годами мечтать, чтоб он вернулся ради того, чтобы его «прости» услышать и за дверь вышвырнуть… Ну, дура я дура и есть. Ну ладно, я попрощаться зашла. В Москву надо ехать, дочку сменить. Кать, ты мне таблетки от давления для Вадима дать обещала, чтобы мне в аптеку не заезжать…

Мы проводили Лизу за ворота.

— Кать, слушай, а, по-моему, она мужика-то своего любит, тебе не кажется? — Да вряд ли… А вообще… Да кто ж его знает. Ой, а она тебе не сказала, что он говорить у нее начал? Нет? Ну как же, первое слово произнес. Отгадай, какое? Как Лизка и мечтала: «Прости».