Полковник Вихрь
Долгое время считалось, что он был одним из прототипов главного героя известного советского боевика «Майор Вихрь» (у которого, к слову, в этом году тоже юбилей – 50 лет со дня выхода на экраны). Де юре это не так, рассекретили Ботяна лишь в середине 90-х. Де факто полковник Вихрь (именно так называют его уважительно коллеги – он для них авторитет признанный и безусловный) сделал для страны столько, что хватило бы на полноценный лихо закрученный сериал, куда там Штирлицу с его 17 мгновеньями.
Накануне юбилея «Вечерка» напросилась к легенде в гости…
НА СВЯЗИ С СССР
Вообще-то никакого разведчика Ботяна могло и не быть, окажись его отец менее разборчивым:
- Сам я из крестьян, - рассказывает юбиляр, - родился в Западной Белоруссии, в той части, которая в 1920-39 годах входила в состав Польши. Отец был хорошим столяром – мебель делал, шкатулки, мелочи всякие. В начале века уехал сначала в Германию на заработки, а потом аж в Аргентину. Жил почти на границе с Чили – город назывался Тукуман. Но вернулся. Никак, говорил, не мог найти себе подругу. Женщин много, но все сплошь легкого поведения. Хотел в Польше себе жену подыскать и обратно двинуть, но 1-я мировая его планы спутала…
На ее исходе – в 1917-м – родился у Ботянов сын Алеша. Как подрос, пошел в польскую школу. И поляки всегда держали его за своего: Ботян (bocian) - это ведь аист по-польски.
После школы – призыв в армию, в зенитчики, где очень быстро Алексей получил звание младшего унтер-офицера (уж очень метко сбивал мишени в командирской школе). 1 сентября 1939 года началась Вторая мировая, в первый же день которой зенитный расчет Ботяна сбил три «Юнкерса». Дальше была сдача Варшавы, отступление, а 17 сентября на территорию Западной Белоруссии вошла Красная армия.
- Дивизион наш должен был отступать к Румынии, и мы - кадровые офицеры, резервисты – собрались на стихийный митинг. Решили: делать нам у румын нечего, будем Советам сдаваться. Мы ведь, считай, все время на связи с СССР были, слушали минское радио, знали, что там происходит, и появление советских солдат в наших краях народ встречал с энтузиазмом. В общем, сдались мы, погрузили нас в поезд и куда-то отправили. Мы там вместе с дядькой оказались, маминым братом. Я ночью по звездам определил, что везут на восток, растолкал его: «Бежать надо, не дай бог в лагере окажемся». Катынь потом, конечно, была, но все равно тревожно. Подскочил к охраннику: «Солдатик, разберись, драка там, спать не дают!», и как только он от двери отошел, мы в ночь и сиганули на полном ходу.
А дома была уже советская власть. Ботян поступил на курсы учителей, где молодого комсорга с блестящим польским, видимо, и приметили органы. В мае 41-го предложили сменить среднюю школу (он уже учительствовал) на Высшую разведывательную, в Большом Кисельном переулке.
ЭТАЛОННАЯ РАБОТА
В июле курс Ботяна зачислили в ОМСБОН (Отдельную мотострелковую специальную бригаду особого назначения), под начало Павла Судоплатова, главы 4-го управления НКВД (занималось диверсиями в тылу противника).
- Мы в основном по тылам у немца и ходили. Мороз тогда, помню, под 40 стоял. Но мы хорошо одеты были. Тулупы, валенки, маскхалаты. А немцы мерзли страшно: ракету выпустят ночью в небо, и сразу обратно, греться. Ракета летит - мы ложимся, погаснет – мы ползем языка брать. В общем, война уже была по-настоящему. А когда фрицев от Москвы отбили, поделили нас на разведгруппы – человек по 10-30, организовывать очаги сопротивления в тылу. В Белоруссии партизаны с первых дней войны действовали, а вот на Украине нет, они ж самостийники, особенно западники. Вышли мы на стык Житомирской, Киевской и Гомельской областей (места там лесные), и начали действовать.
Главное действие было – пускать под откос немецкие поезда. Ботян в тужурке железнодорожника отирался на вокзалах, выяснял, когда какой поезд куда идет, дальше шли минировать рельсы.
- Поездами не ограничивались, конечно. Хорошая операция у нас в городе Овруч получилась. Был у нас в ближайшей деревеньке свой человек - бывший советский старшина Дьяченко, после отступления там оказался. Хороший мужик был, надежный. Мы у него часто дневали (работали-то по ночам). А в Овруче этом обреталась обширная районная администрация. У Дьяченко там родственник работал, Яков Каплюк, пользовался доверием у немцев. И уговорил я его эту резиденцию взорвать. Показал, как и где взрывчатку закладывать, а толовые шашки ему жена на работу носила. На дно корзинки положит, сверху снедь какую-нибудь (вроде обед мужу несет), в обе руки по ребенку, и вперед. Так все 150 килограммов и переправила.
Час Х наступил, когда в Овруч прибыла внушительная делегация из Берлина – специалисты по борьбе с партизанами. И аккурат в разгар совещания высокие гости в полном составе (больше 100 человек, плюс вся администрация) отправились к праотцам.
- Семью Каплюка мы к тому времени уже переправили в безопасное место, но на окраину города, посмотреть на результат, пришли, конечно. Взрыв был – будь здоров. Трупы всех этих гебитскомиссаров потом несколько самолетов вывозили!
Эта операция до сих пор считается у специалистов эталоном диверсионно-разведывательной работы, но тогдашний Центр, куда командир Ботяна отправил рапорт о присвоении ему звания Героя Советского Союза, Звезду бывшему унтер-офицеру не дал – ограничился орденом Красного Знамени.
НЕ ВЗОРВАЛИ И НЕ ЗАТОПИЛИ
Потом была еще масса других классических операций, которые до сих пор разбирают на занятиях в разведшколах. И уничтожение испытательного полигона немецких «Фау-1», и столкновения с бандеровцами, и дерзкое взятие тюрьмы в польском Илже (освободить участников Сопротивления Ботяна попросило одно из подразделений Армии Людовой: «Вы же советские партизаны, мы ждали вас как спасителей!»). Там, в Илже, до сих пор стоит памятная стела со словами благодарности в адрес «партизана Алеши». Много чего еще было. Но сам Ботян выше всего ставит Краковскую операцию.
Туда группа Ботяна прибыла в мае 1944-го. Центр приказал ликвидировать генерал-губернатора Польши Ганса Франка – одного из главных организаторов масштабного террора в отношении местного населения. С Франком не повезло: Ботян уже и поддержкой его камердинера заручился, и дом заминировал, но стремительное наступление наших губернатора спугнуло – он бежал (от возмездия, впрочем, не ушел – был казнен в Нюрнберге). Тогда же Ботяну сообщили, что расположенный неподалеку Ягеллонский замок под завязку забит взрывчаткой и оружием, в том числе и панцерфаустами – гранатометами, которые планировалось использовать против русского танкового авангарда. Замок щедро снабжал всем этим добром восточный фронт.
- В январе 45-го устроили засаду, подбили немецкую штабную машину. Нашли секретный документ о минировании памятников Кракова, мостов, двух плотин и близлежащего города Новы-Сонч. Город планировали взорвать и затопить, когда наши его полностью займут. Всю взрывчатку должен был поставить Ягеллонский замок. Стали думать, как к нему подступиться. В итоге сговорились с одним этническим поляком. Он устроился в замок рабочим, и заложил куда надо английскую химическую мину… Замок взорвали 18 января. А уже 19-го Конев вошел в Краков…
КВАРТЕТ ДВОРЖАКА
День Победы у Ботяна был рабочим. Ребят своих отправил по домам, а сам по просьбе контрразведки остался – надо было передавать с рук на руки агентуру.
- Поляки в большинстве своем хорошо к советским относились, были, конечно, и такие, что пытались меня немцам сдать, но я всегда об этом узнавал – от других поляков. А вот про кого слова худого не скажу, так это про ксендзов. Если появлялся в отряде тяжело раненый, всегда обращался к их священникам – чтобы устроили, спрятали, не сдали немцам, оказали медпомощь… Ни разу не было случая, чтобы кто-то отказался или выдал нашего фрицам!
После войны Ботян получил новый приказ: стать… чехом.
- Когда вернулся, написал рапорт Судоплатову: хочу получить высшее образование. А он: ты что, у тебя ж опыт, успеешь еще! И сделали меня чехом-репатриантом, Лео Дворжаком.
В Чехословакии Лео массированно учил язык, поступил в машиностроительный техникум, устроился на урановую шахту и… влюбился. О том, чем на самом деле занимается ее муж, красавица Гелена Фиксель узнала лишь в середине 50-х, когда его затребовали в Москву.
- Я их с дочкой на границе встречал. Пограничнику сказал, кого жду. Тот ее спрашивает: «Вы такого Ботяна знаете?». Она, естественно, головой мотает. А Ира, дочка, 4 годика ей было, вырвалась от него: «Папочка!» - и побежала ко мне. Ну, пропустили, конечно. Галя у меня молодец была, ни разу не упрекнула, не сказала, что зря уехала. Там же хорошо было, домик у нас был, садик, а тут комната в коммуналке, и нас четверо...
Дальше была еще масса всего. И период опалы (1,5 года Ботян проработал администратором в ресторане «Прага»), и восстановление на службе, и новые операции по всему миру, многие из которых до сих пор засекречены, и обучение спецназа (отряд «Вымпел» - это и его, Ботяна, детище)… В свои 100 лет Алексей Николаевич бодр, улыбчив, остроумен, выбивает на стрельбище 9 очков из 10, с азартом режется в шахматы, жалеет, что перестал играть в волейбол (врачи три года назад состорожничали) и собирает чемодан в Карелию – кататься на санках («Знаете, такие санки есть, моторные, очень хочу попробовать»).
КСТАТИ
Президент России Владимир Путин в 2007 году присвоил Алексею Ботяну звание Героя России за мужество и героизм, проявленные в ходе операции по освобождению города Кракова и предотвращению его уничтожения. Среди наград Алексея Ботяна также два ордена Красного Знамени, орден Отечественной войны I степени, нагрудный знак «Почетный сотрудник госбезопасности».