Главврач больницы в Коммунарке Денис Проценко: Коронавирус — это пендель в спину

Общественный деятель, член Совета при правительстве России по вопросам попечительства в социальной сфере Нюта Федермессер опубликовала видеоинтервью с главным врачом больницы в Коммунарке Денисом Проценко. Ролик появился на YouTube. Врач объяснил, почему не бывает чрезмерных мер во время карантина, как одевали президента Владимира Путина перед посещением лечебного заведения и боится ли он ежедневных обходов больных.

— Почему так получилось, что это выпало на тебя, а не на инфекциониста, эпидемиолога?

— Потому что не секрет, что мы должны были запустить больницу № 40 в Коммунарке 15 марта. Она была подготовлена, мы ее приняли, занимались подбором персонала. Это была такая размеренная и плановая история. Мы думали, что в первую очередь к нам переедет 300 онкологических коек, мы начнем плановую помощь. В Коммунарке сейчас 800 коек, да, они сейчас уже только под это (под больных коронавирусом — прим. «ВМ»). Больше того, 600 этих коек можно свободно превратить в реанимационные. Все сделано по требованиям современной клиники, у каждой кровати есть консоль с кислородной точкой.

— А это понадобится?

— Мы сегодня это обсуждали, говорили, что все зависит от того, по какому сценарию потечет. Если по итальянскому, я уверен, что мы должны готовиться. Лучше перебдеть, чем потом кусать локти. И Москва с этим подходом идет не первый день и не первую неделю.

Есть люди, которых я подозревал во взаимовыручке, в мирной жизни же почти никто не откажет. Когда возникла ситуация, я знал, что могу набрать номер телефона, сказать: «Ребята, я провалился с терапевтами». На следующий день 31 терапевт со всех больниц — в Коммунарке. Есть врачи, которые уволились за это время. Есть врачи, которые сказали, что не будут работать, есть медсестры. Но большинство из нас работает, как работает. Потом уже будем оценивать.

— У тебя есть сверхмеры? Что было бы сверх меры, что навредит больше, чем поможет?

— BBC эти сверхмеры уже озвучили, они брали у меня интервью и, вырвав из контекста, спросили, за карантин ли я. Да, я за карантин. Я думаю, это не сверх меры. Не проблема закрыть Москву, проблема позвонить и сказать: «Нет, Нюта, я не буду с тобой встречаться». Что я сделал для своей семьи? Я принял самое жесткое решение. Я перестал очно общаться со своими родителями, потому что они в группе риска. Родителям за 70, у них есть возрастная сопутствующая патология. Мы с ними ежедневно созваниваемся, но я лишил себя счастья раз в неделю общаться со своими родителями и проводить полноценно время в семье. По большому счету, я самоизолировался от семьи, и это полностью продуманное решение. Я перестал посещать общественные места.

Заградительные пути, барьеры, которые мы выставляем, не могут быть избирательными и гуманными. Мы это абсолютно понимаем, но это правило карантина. Чтобы спасти популяцию, город, больницу, мы должны где-то проявлять не очень милосердные истории. Карантин вводится в чрезвычайных ситуациях. Заградительные мероприятия не бывают с человеческим лицом.

— Что внутри семьи поменяется?

— Увеличение гигиенического порядка внутри семьи. Это значит, что ты приходишь домой и моешь руки, рядом с мылом стоит флакон с антисептиком.

— Полотенцу предпочитаем одноразовые салфетки?

— Да, это важно. Возможно, поэтому туалетную бумагу скупают рулонами.

— Водка — это антисептик?

— Правильный антисептик — 70 градусов.

— Мы понимаем, что такие грустные вещи, как слезы сына, временно, что мы увидимся?

— Есть ситуации, в которых мы вынуждены наступить на себя, и гораздо хуже, когда, не наступив на себя, мы не увидимся и будем проклинать себя всю жизнь.

— Мне кажется, мы недооцениваем значение гигиены. У нас в региональных клиниках очень мало бумажных салфеток. Мы изолировали человека с признаками простуды и подозреваем, что у него может быть коронавирус. Мы не будем мучить врача, мы не будем срочно требовать тест, потому что нет температуры, одышки, но надели на него маску. У нас общий туалет. Что делать?

— Проветрили и обработали поверхность, посуда у него должна быть отдельная. К любому человеку нужно относиться как к человеку с ветрянкой. Каждый прохожий может быть носителем. Если у вас есть возможность работать дистанционно, то надо так и работать. Инструментов для этого масса. Нет смысла надевать маску, если вы здоровы.

— Вижу людей на вокзале в масках, в том числе и сотрудников. Сняли, покурили, надели обратно.

— Маска важна для человека с симптомами, чтобы он не заражал. Наши обычные маски не являются защитой от коронавируса.

— Ты каждое утро делаешь обход. Страшно?

— Нет. У нас есть средства индивидуальной защиты, мы одеваемся, мы обрабатываемся, мы контролируем. Президента одевали так, как положено. Так же, как и самих себя. Только у него желтый костюм оказался его размера, а у нас белый. Маска у него была с другим классом защиты, потому что президент входит в группу риска, в отличие от меня. Приезд и слова благодарности... Принимается пациент, работают сотрудники, вдруг появляются три человека в белом и один в желтом, и он говорит, что приехал сказать спасибо, — это очень крутая мотивация для всех медиков.

— Зачем занимать места пациентам с легкой формой коронавируса? Это истощает врачей.

— Это был первый шаг, и он был правильный, потому что есть люди в группе риска, которые от нас сбегали, это была история: а) карантинизации, б) наблюдения. Сейчас этого будет меньше.

— Почему анализы делаются долго?

— Возможности и ресурсы лаборатории гораздо ниже потока анализов. В Москве эта система исправлена, потому что запущена дополнительная лаборатория, она сейчас на этапе выправления.

— Тем, кто встречается с большим количеством людей, как мы с тобой, имеет смысл периодически сдавать тесты и проверять себя?

— Очень сложный вопрос. Кто-то говорит, что Корея, идя по этому пути, сумела справиться. Это одна сторона вопроса. Вот у тебя положительный анализ, но без клиники, тебя изолировали. Такого однозначного мнения нет. Но сейчас говорят о том, что надо тестировать пациентов с признаками. Москва открыла девять лабораторий, которые делают этот анализ. Для меня весь вопрос в том, что мне сделали анализ, мы собрались, два–три человека, и мне снова его делать? Бактерии вырабатывают механизмы резистентности к антибиотикам гораздо быстрее...

— ...чем мы вырабатываем новые антибиотики.

— Да! Я всегда говорил, что вирус проще микроба, первая атака была со свиным гриппом. Мы не могли справиться, умирали наши беременные женщины, мы не могли справиться. Это была первая пощечина предупреждения. А сейчас это уже пендель в спину.

— Мы часто сталкиваемся с угрозами жизни и здоровью. А тут школа закрыта, университет... Нет правил поведения в ситуации пандемии, мы все первый раз это переживаем. Давай паниковать правильно.

— Давай паниковать правильно. В этой панике люди забыли, как искать информацию. Это та история, которая есть на сайте департамента здравоохранения. Просто расписаны все инструкции: как кому брать анализ, кому не брать... Почему-то проще постучать в личку соцсетей. Проценко дает актуальные цифры, подтвержденные лабораторией. А в чем идея мне занижать? Команда города продолжает делать колоссальные изоляционные работы, которые не всем симпатичны.

— Что нужно сделать, чтобы люди поняли, что самоизоляция — это правильно и единственный способ борьбы?

— Нужно заменить рекламу на социальные ролики, которые это разъясняют. Для городов-миллионников соцсети важны, а для небольших городов, группы риска, пенсионеров телевидение остается единственным источником информации. Это один из эффективных инструментов. Не запугать, а предупредить.

Главные факты по теме коронавируса в России и мире можно прочитать ЗДЕСЬ >>>

Читайте также: Академик РАН Дмитрий Львов: Инфекция может продержаться до середины лета