Заплатки времени: подчас только археологам под силу заштопать дыры на полотне истории
Внутреннюю среду современного мегаполиса формируют не только небоскребы, новые развязки, цифровые инновации и прочие атрибуты города, устремленного в будущее. Его органичной и не менее важной частью являются и бережно сохраняемые островки древности, подпитывающие окружающее пространство духом ушедших времен. Как сделать союз прошлого, настоящего и будущего органичным, что он может нам дать и какие задачи решить — в материале «Вечерней Москвы».
С началом тепла в столице стартовал археологический сезон. По словам главы Департамента культурного наследия Алексея Емельянова, раскопки в этом году будут проходить примерно на 115 площадках. Приблизительность цифры понятна — в многовековом городе любое строительное или коммунальное проникновение в недра может обернуться сюрпризом из прошлого, так что археологический сезон в Москве, по сути, продолжается весь год. Нынешний уже принес свои находки: в феврале в Даниловском районе во время прокладки инженерных коммуникаций нашли фрагменты двух колоколов конца XVII — начала XIX столетия, чуть позже в Пересветовом переулке (опять-таки при прокладке коммуникаций) обнаружили посуду и аптечные стеклянные флаконы конца XIX — начала XX века, а на Зубовской улице нашли вток от копья XVII века (вток насаживали на тупую сторону древка, чтобы его можно было втыкать в землю). И скорее всего, это только начало...
— К сожалению, данность состоит в том, что археология в большинстве мегаполисов строится по принципу «а давайте мы в строительной траншее найдем что-нибудь интересненькое», — рассказывает Екатерина Святицкая, заведующая сектором отдела археологии Музея Москвы. — Мы проводим не долгосрочные научные археологические исследования, когда есть памятник, серьезный культурный слой, и мы можем все это долго и планомерно исследовать. В фокусе внимания городского археолога траншеи и котлованы, куда пришли строители, и где проводятся аварийные раскопки, зачастую совсем не богатые на вещи, представляющие выставочную ценность.
Археология мегаполисов сейчас — это археология спасательная. Так было в конце 1950-х, когда строили Кремлевский дворец съездов, так было во время строительства подземного комплекса на Манежной, так происходит и сейчас. И всегда это спешка, всегда зависимость от сроков строительства. Лучше всего в этом плане работать с дорожниками, потому что у них, как правило, больше возможностей для маневра, — в случае обнаружения какого-то археологического памятника трассу иногда можно и сместить, чтобы он не пострадал. С другой стороны, свеженайденные городские объекты стараются по возможности музеефицировать.
Не так давно на Ильинке были небольшие работы на месте снесенной в 1930-х церкви Николы «Большой крест», удалось исследовать ее фундаменты и сделать сигнацию — красивую выкладку контуров храма прямо на газоне. Храма нет — но место его обозначено. Это хорошая практика, которую часто применяют и в Европе, и у наших ближайших соседей — в том же Киеве на месте Десятинной церкви, первого православного храма на Руси, где-то открыли ее подлинные фундаменты, а где-то сделали такую же выкладку.
Или взять нашу знаменитую «Яму» на Хохловке. Там исследовали основание стены Белого города и долго думали, как сохранить для показа ее подлинные фрагменты. В результате фрагмент стены шириной 4,5 метра был законсервирован и открыт на нижнем ярусе Хохловской площади. Кстати, во время исследования стены был найден фрагмент колонны с очень изящным растительным орнаментом, выполненным в стиле Возрождения. Выяснилось, что это часть архитектуры дворца, построенного Иваном Грозным в Кремле для сыновей.
Во времена Федора Ивановича его по какой-то причине разобрали, и вся эта красота ушла в забутовку стены Белого города.
Раритетная срамота
Разумеется, случаются у московских археологов и менее монументальные находки. Некоторые находят буквально на помойке:
— Совсем недавно в Зубовском проезде при строительстве жилого здания сотрудниками ООО «Археологические изыскания в строительстве» была вскрыта помойная яма XIX века. Там когда-то стоял доходный дом, который принадлежал капельдинеру Большого театра Фоме Злову, — рассказывает Святицкая. — А мусорная яма, вы же понимаете, — это мечта любого археолога! Вот и там нашли много забавных__ вещей: прекрасный стеклянный стакан с росписью птицами, массу аптечных пузырьков — многие, кстати, из аптек, находившихся неподалеку, фрагменты посуды, целую фарфоровую помадную баночку, разномастную обувь…
И среди всего этого набора бытовых вещей была обнаружена коллекция фривольных фарфоровых фигурок с сюжетами от легкой эротики до откровенной порнографии. Все статуэтки — совсем небольшие — явно предназначались для расстановки на каминной полке или в каком-то шкафу. Видно было, что человек долго собирал эту коллекцию, так как фигурки отличаются и по стилю, и по производителю. Есть формы очень распространенные. Например, забавная статуэтка девушки, заглядывающей себе за корсаж в поисках блох. Назывались подобные пикантные фигурки «блошницами», и их производили массово и у нас, и в Европе. Но есть и менее распространенные сюжеты.
Например, парочка, сидящая на кушетке: дама играет на флейте, и с одного ракурса там все совершенно невинно, а с другого — совсем наоборот. Кто был владельцем коллекции, можно лишь гадать. Может, сам Злов, может, кто-то из его жильцов (рядом были Хамовнические казармы, и офицеры снимали квартиры в домах неподалеку). Интересно, что выбросили все вещи одномоментно — возможно, их хозяин решил жениться, а может, супруга обнаружила тайную мужнину страсть, или по смерти владельца родня решила избавиться от «срамоты», или тот же офицер получил новое назначение и не забрал коллекцию с собой…
Иногда случайный артефакт, обнаруженный в ходе очередной московской стройки, рассказывает археологам о вещах и вовсе доселе неизвестных: — Довольно часто приходится слышать от людей, мягко говоря, не сильно горящих археологией, недоуменное: «Да зачем вам еще что-то рыть? У вас же 30 тысяч единиц хранения только основного фонда! Неужели мало?» И действительно, чего только у нас нет — и вооружение, и украшения, и посуда, и предметы быта, кусочки одежд... Даже срубы «в сборе» есть.
В 2017-м мы прямо с раскопок Столичного археологического бюро на Биржевой площади привезли в музей сруб, и посетители специально ходили смотреть, как у нас реставратор прямо на выставке его обрабатывает, — продолжает наш эксперт. — Да, можно сказать, что у нас достаточно находок, но каждый раз, когда начинаются новые строительные работы, возникает новая траншея или котлован, откуда идет какой-то материал или виден нетронутый кусочек культурного слоя, сердце замирает: «А что же найдем тут?» Вот думали мы, что знаем все про шахматную игру. Находили и деревянные, и костяные шахматные фигурки. Есть роскошные наборы шахмат и в собрании Музеев Московского Кремля, и в Историческом музее. Были доски деревянные, были каменные, могли просто на столах играть совершенно спокойно, мелом или углем расчерчивая квадраты. Знаем, что Иван Грозный умер за игрой в шахматы.
Знаем, что пятилетнему царевичу Алексею Михайловичу на обычном торгу купили простые деревянные шахматные наборы для обучения, а его сыну Пете, будущему первому императору России, уже заказали «авторские», костяные, с отделкой серебром… В общем, вроде многое знаем. И вдруг на Пречистенке находят шахматную фигурку с кладом внутри — 10 серебряных монет эпохи Ивана Грозного. Я у археолога Владимира Берковича, который ее нашел, спрашиваю: «А как догадались разобрать-то?» — «Да вот, показалось что-то…» А там три части и дно на резьбе, очень тонкая работа, трещинка буквально с волосок, еле видна. И он говорит: «Слушай, а сколько у вас в коллекции таких фигурок похожих?» — «Ну, штук 20 есть». И мы побежали в Музей археологии, наш филиал, где несколько шахматных фигурок стоят в экспозиции. Вскрыли витрину… И нашли еще одну раскручивающуюся! Более ранняя находка, из другой коллекции... А до этого никто не предполагал, что были шахматы-вместилища. А если это не единичный случай, значит, практика такая была. Может, делали одиночный тайник, а может, там все фигурки были с монетами внутри.
Возможно, если игра шла на деньги (а в шахматы играли и на деньги!), «съедавший» фигурку забирал себе ее содержимое. Может, еще и некий элемент сюрприза добавляли — не показывали, кто сколько куда кладет, или, наоборот, у каждой фигуры была своя стоимость — пешки дешевле, офицеры дороже. Эх, найти бы еще какой-нибудь документ с разъяснением!..
Великая сила халявы
Собственно, именно этим — заполнением лакун времени — и занимается по большому счету археология. Что бы там ни думали люди недалекие, считает Святицкая:
— К сожалению, сейчас в головах людей формируется какой-то странный стереотип. Идет огромное число публикаций в стиле «вот нашли вещичку, ой, как это здорово и прикольно». Новостью является лишь находка какой-то вещи, и мне кажется, из-за такого подхода у людей складывается впечатление, что цель археологии — найти как можно больше «прикольных» предметов. А это уровень просто XVIII века какого-то… Совершенно упускается из виду, что по сравнению с той же Европой число письменных источников, которыми мы владеем (особенно если говорить об истории ранней Москвы), минимально. У нас тут и набегов хватало, и войн, и пожаров.
Мы безвозвратно утеряли огромное количество свидетельств, которые могли бы нам рассказать не только про какие-то политические события, но и про обычную жизнь Москвы и ее жителей. И находки городской археологии хоть как-то помогают закрыть эти лакуны.
А еще они напоминают, что никогда не бывает беспросветных времен. Даже в мрачном Средневековье. Иначе люди не могли бы создавать ту красоту, которая до нас дошла. Вот берешь какую-нибудь накладочку или просто рукоятку ножа, а на ней узорчик красивый: мастер его видел, вырезал, для него радость в жизни была… И даже если мы видим непростую историю нашего развития, тяготы, которые преодолевали люди, достижения, которых добивались, то мы и себя должны все время держать чуть построже. И тогда любое испытание будет восприниматься не как коллапс, а как возможность для мобилизации и преодоления. Я вот ковид, например, воспринимаю как внешнюю угрозу: не у нас зародилось, извне пришло. В XVI веке были крымские ханы, в XXI — коронавирус. А суть одна: надо сплотиться, мобилизоваться и победить.
Но как внедрять все эти прекрасные мысли в головы соотечественников, а главное, где брать деньги на внедрение? Рынок ведь на дворе, от всего ждут материальной эффективности. Можно ли монетизировать археологический процесс так, чтобы и он процветал, и город какую копейку заработал?
— Напрямую монетизировать археологию нельзя. Поэтому мы и копаем только там, где за это платят строители, поэтому и музеи у нас дотационные, даже самые крупные и топовые, вроде Третьяковки или Эрмитажа, — уверена Святицкая. — Но при этом они все имеют спонсоров, которые извлекают из этого свои репутационные выгоды. Поэтому первое, что любая власть может получить от науки, истории, археологии, музейного дела, — это репутация, ведь, слава богу, люди все еще считают, что сохранять историю — это хорошо и правильно.
А есть еще такая вещь, как общее процветание города. Например, в Лондоне все музеи, кроме частных, бесплатны. Зачем англичанам апофеоз неслыханной щедрости? Просто они хорошо считают деньги. Турист, зная про кучу бесплатных музеев, при прочих равных выберет именно этот город. И обеспечит доход всем, кто с ним в этом городе работает.
Сквозь призму лет
Археология, по мнению нашей собеседницы, прекрасно может вписаться в этот процесс:
— Через выставки, музеефицированные объекты, «окна в полу», открытые археологические раскопки памятников создается определенное городское пространство. Оно может быть современным, урбанистически оформленным, но, когда человек в него попадает, он понимает, что это пространство не сейчас возникшее, а пропитано вкусом, духом и запахом времени. Например, можно осознанно выстроить для себя городской маршрут, когда человек может отправиться в парк «Зарядье», потом погулять вокруг Кремля, следом по набережной к храму Христа Спасителя, а дальше через Патриарший мост либо к Третьяковке, либо вдоль набережной к Стрелке, «страшному» Петру, Музеону и парку Горького. Большая-большая такая прогулка, которая несет в себе какие-то ощущения истории. Да, в городе проходит масса тематических экскурсий.
Но у нас очень большой город, и центр большой, не говоря про окраины, где тоже масса всего интересного (одни усадьбы чего стоят).
И мне кажется, что подобные маршруты должны продумываться еще на градостроительном уровне, когда люди только планируют благоустройство улиц. Мы очень много времени проводим статично, и нам необходимы пространства для прогулок. Но гулять ведь можно не только в парках. И тут нам весьма пригодилась бы помощь. Может, какая-то спецнавигация, в идеале — некая интерактивная карта города, приложение, которое можно скачать и, задав тему прогулки, получить подробный маршрут. Скажем, я хочу пройти 10 км по паркам и по реке — и мне выстраивают маршрут через Нескучный сад, парк Горького, Музеон и дальше куда-нибудь на Яузу. Или человек говорит: «Меня интересует XVI век». И ему рисуют маршрут от Коломенского к центру через уже организованные для подобных прогулок пространства.
Хорошая задумка, которую воплощают коллеги, связана с ландшафтным парком «Митино». Там есть несколько археологических памятников, довольно типичных для нашего края, — раннесредневековое селище и захоронения, характерные для XII — начала XIII века. И идея была такая: человек идет по дорожке, видит перед собой некий ландшафт и информационный стенд — о том, что это не просто холмики на местности, а славянские курганы, созданные по такому-то обряду, с захоронением таких-то вещей, и так далее.
То есть человек совмещает реальную картину с некой дополненной реальностью. Кстати, дополненная реальность — это тоже классная тема. Сотрудники Центра изучения истории Златоустовского монастыря проводят экскурсии с VR-очками, с помощью которых можно увидеть, как выглядел этот район раньше. Монастырь снесли в 30-х годах, построили жилые дома НКВД, и, надев очки, можно увидеть: вот здания, которые сохранились, а вот — как наяву! — вместо серых массивов стоят надвратная церковь и монастырские постройки. Впечатляет.
Понятно, что если мы хотим развивать туризм, под него надо развивать разные виды инфраструктур. Гостиницы, рестораны, транспорт — это одна история. А другая — это набор разных туристических бонусов: для тех, кто просто глазеет, для тех, кто фотографирует, для тех, кто гуляет с интеллектуальной целью, для тех, кто хочет развить детей… Археология — один из кусочков этой мозаики, которую хорошо бы сложить разумно. Потому что она не ограничивается бородатыми дядьками в шортах, которые ковыряются в старых осколках. Археология — это масса интересных публикаций, это интерактивы и мастер-классы, забавные факты и глубинные знания, серьезно влияющие на наше понимание истории. Она как культурный слой любого долгоживущего города — с пластами разного цвета, вида и толщины. И человеку надо помочь выйти на любой из этих уровней, чтобы он смог откопать для себя что-то интересное.
КСТАТИ
Немногие знают, что в столице тоже находили берестяные грамоты, правда, пока всего четыре. Первую обнаружили в 1988 году в Воскресенском проезде, последнюю, написанную уже абсолютно по «московскому стандарту», — в 2015 году в Зарядье.
ПРОШЛОЕ НА УЛИЦАХ
Фрагмент стены палат Нарышкина (ул. Петровка, 28, стр. 6); кусок старой мостовой (Пушечная ул., 15); основание храма Святой Троицы в Старых Полях (Театральный пр-д); фрагменты ограды Златоустовского монастыря и стены храма (Б. и М. Златоустинские пер.); часть основания башни Китайгородской стены (подземный переход станции метро «Китай-город»); бойница нижнего боя, фрагмент Китайгородской стены (парк и музей «Зарядье»); тайная комната в арке той же стены (Китайгородский пр-д); фрагмент основания стены Белого города (Хохловская площадь)…
ЦИФРА
60 с лишним тысяч находок сделали за последние 10 лет московские археологи на улицах и площадях города.
Читайте также: Улицы хранят тайны прошлого: на карте Москвы остались напоминания о местах проживания разных народов