Третью неделю торчу на лесной биостанции. Метель все следы заметает. Но вот распогодилось, за окном свистнула синичка, нахально заглядывая в форточку.

«Синица стучится в окно, жди мороза», — вспомнил дедовскую примету. Заварил в термосе отвар чаги с шиповником, добавил молока. Пока «таежный кофе» настаивался, достал с полки старый дневник предка, в который дед Матвей скрупулезно год за годом записывал жизнь лесных обитателей, наблюдения за погодой и всякие приметы. «Если в конце февраля на крыше длинные сосульки, весна будет ранней. На день Советской армии мороз — жаркое лето. Метель — к ранней, но затяжной весне». На полях приписка: «Не забыть покормить лис на Бабушкиной сечке».

Во, дед прикалывался! Я еще понимаю, косуль сеном и березовыми вениками кормил и лосям соль раскидывал. Работа у егеря такая была.

Но лис-то зачем кормить? Потом дошло. Он в куриные потроха добавлял вакцину против бешенства. Ее смешивали с привадой и раскидывали вдоль просек.

Пошел на лыжах на Бабушкину сечку. Это довольно высокий песчаный холм в здешней округе, поросший смешанным лесом. Почему так прозвали, не знаю. А лисьи норы вокруг холма тут частенько встречаются.

А вот и первые следы на свежевыпавшем снегу. Лиса беляка гоняла на утренней заре. Три круга по его следу сделала и с носом осталась. Вдруг, как черные торпеды, из-под сугроба стали вылетать тетерева. Справа, слева, впереди и сзади меня. Обдавая с ног до головы снежной пылью, расселись на ветвях березы метрах в десяти. Это я, значит, прямо на тетеревиной стае стоял.

Птицы в снег ныряют ночевать. Там и тихо, и тепло. А лунки их снегом за ночь припорошило, а на рассвете еще над ними лиса с зайцем гонки устроили. Вот они сидят себе под снегом и ни гугу. Не стал пугать тетеревов.

Пусть березовыми почками полакомятся. Развернулся и пошел домой. Пора было топить печь и готовить обед.

Лес