Далекие и близкие зеркала Марины Цветаевой
Судьба поэтессы показана через призму взаимоотношений с мужчинами и собственными детьми. Причем на фоне тектонических сдвигов истории.
Близкие, знакомые для Марины — это зеркала, в которых она видит лишь свое отражение… А оно порой не очень-то привлекательное. Вот ей 19, и она резка и надменна, взбалмошна и капризна… На фоне скал Карадага, морских волн и туник, в обществе юного Эфрона и зрелого Волошина это выглядит подекадентски привлекательно.
Но когда в хор вступают нищета и коммунальный быт, капризы превращаются в истерику, а оригинальность смахивает на безумие. Но авторы деликатны: так, по канве идет история с Софией Парнок. Создателям интереснее пограничное состояние души поэтессы.
- А вы читали мои стихи?
- Нет, я не люблю стихов
- Бедняга! как вы живете?
- Жизнь интереснее стихов!
- Не всякая жизнь и не всегда!
Этот диалог из фильма взят из реальной жизни. Разговор произошел между Цветаевой и Константином Радзевичем, пражским объектом ее страсти. Марина была уверена: если и стоит ради чего-то жить, то только ради стихов. Тех, что пишутся кровью сердца.
Великую поэтессу Виктория Исакова играет, словно плетя кружево страдающей души. У нее достойные партнеры — Роман Полянский (Эфрон) и Виктор Добронравов (Радзевич). Любовный треугольник, но совсем не банальный.
Это первая художественная лента о Цветаевой, построенная на документальной основе (сценарий разработали Юрий Арабов и Анастасия Саркисян). Картина состоит из пролога и трех актов — как в любимой Цветаевой греческой трагедии. У каждого акта свой цвет — так задумал оператор Сергей Мачильский.
Его камера чутко передает и радостный гедонизм Коктебеля, и мрачный ужас коммуналок, и чужую красоту Праги и Парижа… Музыка Алексея Айги дополняет визуальный ряд. А он загадочен. Здесь совсем не стареет красавец Эфрон, по небу мчится огромный белый конь, в плацкарте едут и люди, и свиньи… Но увы, утрирование зачастую слишком банально, картины не столь метафизичны, как творчество героини, а некоторые кадры впрямую отсылают к «мыльной» эстетике… Поэзия самого фильма нередко нещадно буксует.
Вывод прост: поэт в России больше, чем фильм о нем. Это лишь одно из отражений гения, версия, которая кого-то отпугнет, кого-то очарует… Но она есть — и это уже хорошо. А стоят ли стихи такой трудной судьбы? Это решать нам, зрителям и читателям.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Марина Мигунова: «Это не эксцентричность, а внутренняя свобода»
24 апреля состоится российская премьера фильма «Зеркала».
Шесть лет назад она начала собирать материалы для картины. Последние три года посвятила работе над фильмом. И вот картина, наконец, готова. На банкете в честь окончания съемок оператор Сергей Мачильский поднял тост за режиссера, которая, по его словам, «шесть лет жила с Мариной Цветаевой и не сошла с ума».
Мы поговорили с Мариной Мигуновой накануне премьеры.
- Марина, не боитесь упреков в неточности? Все-таки ваш фильм хоть и художественный, но и документальный…
- За эти годы я набрала огромное количество материала о Марине Ивановне Цветаевой. Ничего не могла читать, кроме этого. Так что ответственно заявляю: в картине нет ни одной фактической ошибки. И если меня будут упрекать, что, мол, так не было – могу ответить на любой вопрос и доказать, что именно так и было.
- Цветаева в картине производит странное впечатление – почти безумного человека…
- Это не было сумасшествие. Она действительно была эксцентричной. И это выражалось в костюмах, в манере поведения. Они соответствуют описаниям о Цветаевой, которые остались. Вызвано это было вовсе не сумасшествием, а нежеланием приспособиться, стремлением всегда быть самой собой. Кроме того, у нее была очень сильная близорукость – минус 13. Она не видела, как она выглядит сама, часто не узнавала знакомых на улице… Поэтому некоторые на нее обижались, но это не эксцентричность, а некое сознательное действие. Это просто такая внутренняя свобода. (читайте далее...)