Граф Толстой по прозвищу «Американец»: «ботаник» или хулиган

Аристократ и авантюрист, путешественник, получивший прозвище Американец после того, как побывал в Америке, граф Федор Толстой был одной из самых неоднозначных фигур в русской истории.

Пьер Безухов или Федор Долохов? То есть «ботаник» или хулиган — кто из нас в школьные годы не сталкивался с этой дилеммой? Лишь немногим удавалось сочетать в себе качества обоих.

Но сейчас нам интереснее, кто послужил прототипом знаменитого картежника, гуляки, дуэлянта и бретера Долохова из романа Толстого «Война и мир». Оказывается, сразу трое, и одним из них был двоюродный дядя писателя Федор Толстой по прозвищу Американец. Ему был тесен этот мир, он жил по собственным правилам. И в конце жизни, расплачиваясь за грехи по самому высшему страшному счету, не роптал, ибо знал, за что наказуем.

Безумные приключения его сами по себе могут составить не одну книгу или сериал. Даже русская история, богатая персонажами, подобных людей знает немного — слишком невероятна, противоречива и фантасмагорична их судьба. Но без них этот мир был бы уныл, скучен и сер.

— Вы передернули, граф! — молодой Александр Пушкин бросил карты на ломберный столик. В соседнем зале гремела мазурка, искрился весельем бал. В библиотеке, было накурено, игра шла сразу за тремя столами.

Федор глянул на поэта неодобрительно и процедил:

— Я знаю и сам. Однако не люблю, когда мне об этом говорят…

До дуэли не дошло — Пушкин оценил ответ графа и долго хохотал. А дуэли были и до и после...

День 5 марта 1799 года выдался морозным и солнечным. На плацу под флейту и барабаны выстроились батальоны Преображенского полка — элита из элит.

— Пооолк... Слушай мою команду! — разнеслось над брусчаткой.

Все замерли, но тут головы, одна за одной, стали подниматься вверх — над площадью, гонимый ветром, плыл в вышине воздушный шар. А из корзины махал полку рукой человек в форме преображенца.

Это был гвардии портупейпрапорщик граф Федор Иванович Толстой, спешивший к построению…

Впрочем, попал он к вечеру в крепость не за полет. А за дуэль со своим командиром Дризеном, отчитавшим графа. Та дуэль, к счастью, разрешилась для будущего командира преображенцев фон Дризена бескровно — искусством драться на шпагах и пистолетах граф владел виртуозно. Но понимал, что командир не отчитать его не мог — служба…

Сослуживцы Толстого , в частности известный впоследствии литератор Фаддей Булгарин, описывают его как ловкого игрока, отличного стрелка и храброго бойца. По их свидетельствам, он был личностью чрезвычайно страстной, темпераментной, но в стычках — как в боях, так и на дуэлях — действовал хладнокровно и решительно.

Умение не потерять голову в опасности — качество отменное и редкое. Ну а его увлечение женщинами и картами превосходило все мыслимые и немыслимые пределы — и как тут обойтись без поединков?

В 1803 году отправился в кругосветное путешествие Крузенштерн. Членом команды его шлюпа «Надежда» был Федор Толстой. Каким образом? Ну, во-первых, учился будущий преображенец в Морском кадетском корпусе. А на корабле оказался под именем своего двоюродного брата, записанного в экипаж, — не идти же было молодому подпоручику под трибунал за очередные шалости? А здесь — море, воля, водка, приключения…

Приключений было хоть отбавляй. В самое короткое время граф перессорился практически со всеми офицерами, включая капитана. Злые его шутки почему-то совсем не казались смешными остальным. Ну например. Однажды он подучил ручного орангутана, которого купил во время какой-то из стоянок, заливать чернилами бумаги. Обезьяне дело понравилось, и Толстой запустил орангутана в каюту к капитану в его отсутствие. Что ж, семь листов с записями от 24 марта 1804 года оказались уничтоженными, и кто теперь знает, что там значилось?

Вы ходили в море? Если в море ты не обременен службой, это тяжко. Не находишь места себе и покоя душе. И однажды Толстой напоил корабельного священника до мертвецкого состояния. А когда тот лежал на полу, граф приклеил его бороду к доскам и запечатал казенной печатью. Ломать же сургуч строжайше воспрещалось, и пришлось бедному батюшке бороду резать и походить на обновленца. Ну а граф отправился под очередной корабельный арест. В конце концов Крузенштерну эти выходки надоели, и он списал Толстого на берег на Камчатке. Но вот с орангутаном или без — источники на этот счет разнятся.

С Камчатки Толстой добрался на остров Ситка, где прожил несколько месяцев среди аборигенов Аляски.

Племя тлинкитов приняло его гостеприимно. Неизвестно, был он среди них вождем или шаманом, но его тело покрыли многочисленные татуировки, которые служили по его возвращении в Петербург причиной суеверного ужаса благочестивых господ. Насчет дам не уверен, может, им это даже нравилось...

О его путешествии домой через всю Россию известно немного — он в телегах, санях, а порой и пешком шел через Дальний Восток, Сибирь, Урал и Поволжье. Как бы то ни было, но в августе 1805 года бравый гвардеец появился в столице, а перед ним летела его слава. Она была настолько громкой, что Толстого арестовали прямо у городской заставы и посадили на гауптвахту. Кроме того, император Александр Первый запретил графу въезд в Петербург специальным указом — какая честь, господа...

С гауптвахты, согласно приказу от того же числа, он был отправлен в гарнизон Нейшлотской крепости, в том же чине поручика. А быть ему уже вполне пристало капитаном. Да еще при переводе из гвардии. И потянулись долгие три года, полные тоски и уныния.

Лишь дружба Толстого с князем Михаилом Долгоруким позволила графу выбраться из крепости его адъютантом — в разгар Русско-шведской войны. Наверху разрешили, подумав: просится в пекло? Пускай. Нечего в тылу охальничать.

И Федор Толстой попал в свою стихию — ни одна из самых отчаянных операций той войны не обошлась без его участия. Достаточно сказать, что в сражении при Иденсальми они с князем был и в самой гуще событий. И Долгорукий был убит прямым попаданием ядра — в шаге от своего адъютанта. Чуть позже граф возглавил разведывательный отряд при операции на берегу Ботнического залива, благодаря действиям которого корпусу Барклая-де-Толли удалось по льду перейти пролив Кваркен и занять стратегически важный город Умео.

Эти подвиги немало способствовали победе России и реабилитации графа. И с 31октября 1808 года он вернулся к преображенцам поручиком, а в августе следующего года был произведен в штабс-капитаны. Конечно, не угомонился. В октябре 1809-го он в занятом русскими войсками городе Або дерется сразу на двух дуэлях. Смертельно ранит капитана Брунова, вызвавшего Толстого из-за порочащего отзыва о сестре Брунова, якобы озвученного графом.

А через пару дней прапорщик Нарышкин публично обвиняет графа в шулерстве и получает смертельное ранение в пах. Молва утверждает, что именно Нарышкин и донес до злополучного капитана Брунова неосторожные слова Толстого.

Далее следуют — гауптвахта в Выборгской крепости, трибунал, разжалование в рядовые приказом от 2 октября 1811 года и ссылка в Калугу. Впрочем, казармы нижних чинов граф избежал и жил в своем имении.

И тут случается Отечественная война. Толстой идет добровольцем — сначала в 42-й Егерский, а затем в чине подполковника — в 8-й пеший казачий полк. Он отличился в Бородинском сражении и был тяжело ранен в ногу. Не этот ли эпизод отражен в «Войне и мире», когда кричит от боли и ужаса на операционном столе друг Долохова Анатоль Курагин? Герой войны, граф получает орден Святого Георгия и чин полковника. И по окончании боевых действий окончательно увольняется из армии и поселяется в Москве.

Он живет в своем доме на Сивцевом Вражке (сейчас дом занимает ведомственная поликлиника). Дружит с Пушкиным и даже выступает в роли его свата (чуть не подравшись в прошлом с ним на дуэли и ответив поэту язвительной эпиграммой, в которой назвал его Чушкиным). Близок с Грибоедовым, Вяземским, Давыдовым и Гоголем.

Федор Толстой был надежен в дружбе, как в бою. И безрассуден в игре и любви. Грибоедов напоминает нам о Толстом образом Репетилова, и там, в монологе, есть строчка: «и крепко на руку нечист».

— Послушай, Саша, — не раз говорил граф Грибоедову на читках в обществе, — ведь могут же подумать, что я взятки брал!

— Ерунда, Федор. Но играешь-то ты нечисто!

— Ну, только-то... Так бы и написал!

Грибоедов текст не изменил, и граф, приехав на одно из первых представлений «Горя от ума», взял кресла в ложе. После монолога Репетилова встал и громогласно обратился к публике:

— Взяток, ей-богу, не брал, потому что не служил! Аплодисменты. Браво. Бис!

— Только дураки играют на счастье, а надо — наверняка! — говаривал граф, отвечая на упреки в игре краплеными картами. Битье канделябрами ему не грозило — был силен и умел в поединках. Однажды он должен был выступить в качестве секунданта одного из приятелей. Но, опасаясь за его жизнь, сам вызвал обидчика и убил его. И лег спать.

— Да спи и ты, — ответил он заехавшему за ним приятелю, — я уже поквитался…

Однажды граф решил застрелиться — сумма проигрыша была непомерной, а позора и славы неплательщика пережить было нельзя.

— Уйди, уйди, — говорил он возлюбленной, цыганской плясунье Авдотье Тугаевой. — Уйди, чем ты мне поможешь?

Та взяла с него слово повременить и уехала. А вернувшись, отдала Толстому пачки денег — их с лихвой хватало на уплату.

— Ты мне и больше давал, — сказала она. — Да я не тратила, берегла на черный день. Бери, они твои…

На дворе стояло лето 1819 года. Тем летом внезапно, одна за одной, умерли все три дочери Авдотьи Максимовны и Толстого, что также повлияло на его решимость покончить с собой. Она спасла его, убедив, что уйти так — погубить душу окончательно, и что нужно заслужить и вымолить прощение.

10 января 1821 года Толстой женится на Авдотье Максимовне. У них было двенадцать детей. Толстой убил на дуэлях одиннадцать человек. И знал, почему уходят один за одним его дети. Последней ушла 17-летняя Сарра, обладавшая несомненным поэтическим даром и жившая в своем, полуземном-полувозвышенном мире.

Граф в своем тайном поминальном списке напротив фамилий им убитых ставил после каждого ухода очередного дитя пометку — отомщен, оплачен? и писал слово «квит». Ибо пали на детей грехи отца.

Выжила лишь двенадцатая, Прасковья, — отмолили ее граф с супругой, а лишку небеса не берут.

Он умер 24 декабря 1846 года. Позвав перед смертью священника, исповедовался ему нескольких часов. Похоронен на Ваганьковском кладбище, и его могила притягивает к себе поклонников. Авдотья Максимовна пережила его на пятнадцать лет, была набожна, но капризна — меняла прислугу едва ли не каждую неделю. И погибла страшной смертью — ее зарезал собственный повар.

Говорят, Лев Толстой своим двоюродным дядей восхищался и гордился.

Читайте также: Писателей разоблачили. А потом облачили снова