Писателей разоблачили. А потом облачили снова

Выставка «От Толстого до Толстого», посвященная внешнему облику знаменитых писателей, открылась на этой неделе в Государственном музее истории русской литературы имени В. И. Даля. Корреспондент «ВМ» побывал на ней.

«Я укажу вам истинную могилу Пушкина, которую большевики скрывают от народа!» — такими обещаниями сшибал дополнительную плату с туристов экскурсовод из довлатовского «Заповедника» (1983). За тридцать с лишним прошедших лет любовь публики к развенчанию стереотипов, связанных с классиками, только выросла. Каждый второй развлекательно-информационный сайт зазывает баннерами вроде «Неизвестная правда о...».

Вот и некоторые посетители, пришедшие на Зубовский бульвар, 15 (выставка проходит в отделе Государственного литературного музея «Доходный дом Любощинских-Вернадских»), видимо, ждали, что каждый стенд будет эдакой «истинной могилой Пушкина». Однако проект, объединивший экспонаты 15 литературных музеев со всей страны, разоблачает лишь половину представлений о писателях. А другую половину — подтверждает.

— А где тут у вас желтая кофта Маяковского? — с порога спрашивали многие посетители.

Заместитель директора по научной работе Эрнест Орлов, куратор и автор концепции выставки, терпеливо разочаровывал их: кофта не сохранилась, остался лишь лоскут ткани, из которой она была сшита. И сейчас этот лоскут гостит в Белгороде в числе экспонатов выставки о Маяковском.

— Это как раз один из мифов, будто Маяковский разгуливал в этой кофте по улицам, — добавлял Эрнест Орлов. — Он носил ее только на сцене.

А в жизни Маяковский одевался по-европейски, и вы можете увидеть его шляпу и обувь, купленные во Франции...

На выставке представлены личные вещи и рукописи 24 писателей. Временной период охватывает почти век: от 1852 года, года вступления в литературу Льва Толстого, до 1945 года, года кончины Алексея Николаевича Толстого.

С фигурой «красного графа», кстати, связаны не менее стойкие визуальные стереотипы, чем с классиками XIX века. Имиджу Алексея Николаевича сильно повредил знаменитый портрет работы Петра Кончаловского (1941), где писатель сидит за богато накрытым столом. Скучный мешковатый пиджак и жилет, за который заткнута салфетка, создают образ литературного чинуши, серого приспособленца, жадного только до гастрономических удовольствий.

— А мы показываем ранние фотографии Алексея Толстого, на которых он невероятный красавец, истинный граф, — говорит Эрнест Орлов. — У нас представлено и ответное письмо 1914 года из французского ателье «Феликс и Казимир», в котором предупреждают, что пошив костюма обойдется ему в 274 франка...

Письма и прочие документы служат важным дополнением к портретам и личным вещам. Даниил Хармс, например, на всех снимках изображен в одном и том же пиджаке, а предметов его одежды в государственных музеях нет. Выдержки из мемуаров современников подтверждают, что другого костюма у Хармса, наверное, просто не было.

— Николай Лесков на всех изображениях выглядит довольно сдержанно, — приводит пример Эрнест Орлов. — А из воспоминаний о Лескове мы знаем, что он мог гостей и в цветной блузе принимать. Его шкатулочка, визитница, зонтик с тростью говорят о том, что с чувством стиля у Николая Семеновича было все в порядке.

Любителей разоблачений радуют стенды, посвященные Брюсову и Блоку. Брюсов любил позировать со скрещенными на груди руками. А вот Зинаида Гиппиус утверждала, что видела эту позу «больше на бесчисленных портретах Брюсова; в личных свиданиях он был очень прост, бровей, от природы немного нависших, не супил, не рисовался». Александра Блока мы не представляем без белого воротничка, изящно оттеняющего бледность его тонкого лица. В жизни главный Пьеро Серебряного века мог выглядеть куда более просто.

— В Шахматове Блок ходил в косоворотке, простых штанах и сапогах, — рассказывает Орлов. — У нас представлена эта косоворотка, белая, с вышитыми красными лебедями. Показываем мы и его желтую курточку в стиле милитари, которая многие годы не покидала санкт-петербургский музей Блока.

Как ни странно, самый большой интерес вызывают экспонаты, подтверждающие привычный образ писателей. Посетители подолгу задерживаются перед стендом с желтым хитоном, привезенным из крымского Музея-заповедника «Киммерия Максимилиана Волошина». Популярен и стенд с черным платьем и золотистой шалью Анны Ахматовой. Многих почему-то поражает известный факт, что Анна Андреевна была заядлой курильщицей.

Среди писателей, которым посвящена выставка, вообще не было некурящих. Это дало возможность не только показать их трубки, портсигары и табакерки, но и устроить «Курилку» — разместить в одном из залов отзывы писателей о собратьях по перу. Эдакий обмен мнениями, который мог бы происходить в гостиной в облаках табачного дыма. Он развенчивает еще один миф: будто литературный мир — банка с пауками, где все непременно друг друга ненавидят. Да, Лев Толстой ругал Достоевского (с которым, кстати, шил костюмы у одного портного) за «Записки из мертвого дома», а Чехов утверждал, что декаденты «гнилым товаром торгуют». Зато Волошин хвалил «Сорочьи сказки» Алексея Толстого, а Маяковский считал Блока прародителем современной поэзии. И в этом главная задача выставки — рассказать не только о личных вещах, но и о непредсказуемой «вещи в себе» под названием «творческая личность».

Главные мифы

Лев Толстой в деревне всегда ходил босым

На самом деле: образ пошел от картины Ильи Репина «Л. Н. Толстой босой» (1901), которая графу не нравилась. Босиком он ходил редко.

Чехов всегда носил пенсне

На самом деле: он обзавелся им к 38 годам (за шесть лет до смерти), когда ему поставили диагноз «астигматизм».

Булгаков все время ходил с моноклем в глазу

На самом деле: он купил его в 1926 году, чтобы сфотографироваться в провокационном «буржуазном» образе. Неизвестно, были ли у него тогда проблемы со зрением. А вот к концу 1930-х такие проблемы возникли, и Булгаков пользовался очками.

Читайте также: Картины космонавта Леонова покажут на музейной неделе в Москве