Глядя в глаза огненной стихии. Как работают столичные пожарные

Весь год в нашей редакции учились и работали юнкоры — молодая журналистская поросль, которую растит и воспитывает школа юных корреспондентов «Новый фейерверк». В редакции они изучают основы мастерства, начинают печатать первые заметки. А недавно они отправились на первый серьезный репортаж, решив узнать, как работает в режиме будней одна из городских пожарных частей. Так и родился этот текст, написанный несколькими перьями.

Промышленная улица расположена недалеко от станции метро «Кантемировская». Мы идем к ней по навигатору, хотя у любого спроси — и ответят: вам — туда. Город готовится к Новому году, на витрине магазина как раз загорелись гирлянды. Нам и невдомек, что скоро в адрес не таких, но похожих на эти гирлянд мы услышим массу неприятных эпитетов. Но это — впереди. А пока мы вьемся струйкой за красавицей Машей Шавериной, пресс-секретарем Управления МЧС Южного административного округа столицы. Это с ее помощью нам устроили эту экскурсию. Хотя пожарные сами рады гостям. Ведь чем больше люди будут знать о том, как опасен огонь, тем аккуратнее будут с ним обходиться. Или нет?..

Почти скорая, но не она

Архитектура на Промышленной, скажем прямо, «промышленная». Тут и сидят бок о бок 43-я пожарная часть и СЭЦ ФПС — Судебно-экспертный центр Федеральной противопожарной Службы по Москве. Сначала идем сюда. Внутри замираем восхищенно: чисто, аккуратно, а перед нами — сверкающий автомобиль. Что это не экспонат, мы узнаем позже, поняв, что у пожарных аккуратность «правит бал». Объяснить это просто: не будь тут идеального порядка — долгими будут сборы. А долгими они тут быть не могут.

Итак, автомобиль. Он прямо как скорая! Но вместо дефибриллятора в ней газоанализатор, вместо стетоскопа — дефектоскоп. «Начинка» другая. О каждом из приборов и аппаратов подробно рассказывает начальник отдела по исследованию пожаров и судебных экспертиз, майор внутренней службы Игорь Сячин.

— Наша служба занимается исследованиями пожаров, определяем очаг пожара и выявляем причины его возникновения. Дежурим круглосуточно, группами, как и в любых пожарных частях. Когда происходит пожар, наш дознаватель собирает материал и отправляет к нам в лабораторию на исследования.

Говорит Игорь строго, журналистских петель и кружев не вьет. Мы даже собираемся как-то: речь-то идет о серьезном. И медленно начинаем вникать. Через экспертов проходят все значимые пожары — с серьезным материальным ущербом или с человеческими жертвами. Заключение никогда не делается без личного посещения места. А цифры!..

— Мы составляем более тысячи технических заключений в год и завершаем порядка двухсот экспертиз, а наша пожарная бригада осуществляет более 250 выездов для устранения возгораний разной степени, — продолжает Сячин. — Это очень объемная работа по меркам среднестатистической пожарной части. Основная работа эксперта — исследование места и определение причины возникновения огня. Нужно понимать: просто так ничто не вспыхивает. По сути, все приборы, которые используют дознаватели, заточены именно под локализацию источника. Вот, например, ультразвуковой дефектоскоп. Он помогает определять степень повреждения железобетонных конструкций. Где горело ярче и дольше — там показания иные.

Понятно: иногда место, где начал развиваться пожар, опытный эксперт определит на глаз. Но в рапорте-то он так не напишет. А дефектоскоп фиксирует четкие данные, на которые можно ссылаться, как на доказательство своей правоты. А эти приборы нужны для изучения металлоконструкций, проволоки и проводов. Это может показаться парадоксальным, но зимой у пожарных выездов больше, чем летом.

— На два вызова летом приходится четыре, а то и пять зимних. Объяснить это просто, — Игорь Сячин загибает пальцы. — Зимой перегружают электрические сети, подключают различные обогреватели. А еще в холода курильщики на улицу выходят реже, дымят в квартирах. А уж если заснули с сигаретой в руках… Ну, а что горит чаще — сейчас увидите.

Музей печальных экспонатов

Поднимаемся по лестнице, петляем коридорчиками. Вот и музей. Может, один из самых печальных музеев на свете…

Павел Кабанов, юнкор:

— Тут собраны предметы с мест, пострадавших от пожара. Искореженные огнем вещи вызывают неприятные ощущения, ведь они до боли знакомы. Радиатор, телевизор, чайник — все они служили на пользу своим хозяевам, но однажды предательски дали сбой, породив стихийный огонь. А вот и символ грядущего праздника — искусственная новогодняя елка, обвитая разноцветной гирляндой. Одна сторона праздничного дерева почти не пострадала, а другая стала полностью черной и оплыла, «съев» гирлянду... Радость сменилась трагедией. А это что? Неужели электрический самокат?! Да, по словам пожарных, у дешевых китайских моделей аккумуляторы могут взрываться. Известно как минимум о пяти таких случаях в Москве.

— Тут мы собираем изъятые с пожаров предметы, которые стали источником возгорания. Самые, так сказать, характерные… Есть даже приборная панель автомобиля. Чайники, люминесцентные лампы, утюги, телевизоры попадают к нам очень часто. Есть и редкие экспонаты. Скажем, офисный шредер, — подводит нас к закопченному чудовищу Игорь Сячин.

Да, узнать измельчитель отслуживших документов невозможно. Устрашающе выглядит и стиральная машина с выгоревшим электронным «разумом». После музея идем в лабораторию. Представляем себе какие-то пробирки, людей в халатах… Но нет. Все оказывается не так.

Все — на анализ!

Сотрудники лаборатории приветливы, но и деловиты. Работы у них — «завались»: полно новых вещдоков. Задача работающих тут — заставить предметы рассказать о себе всю правду.

— В лаборатории теплофизики мы проводим испытания материалов, которые нам привозят с пожаров. Надо понять, мог ли такой-то предмет воспламениться первым, был ли он произведен в соответствии с технологией, — рассказывает майор внутренней службы Марат Мирзоев. — Ведь бывало, что негорючие облицовочные материалы вспыхивают у нас как спички, хотя по документам не должны даже тлеть! А в соседней комнате царствует обаятельная Анжелика Языкова. Между прочим, тоже майор!

— В металлографическую лабораторию поступают вещдоки, связанные с электрикой. Мы осматриваем провода и оборудование, описываем их, измеряем, определяем, что это был за прибор, как работал, почему загорелся. Сегодня вот поступление — оплавившийся светильник. На его шнуре питания можно увидеть уплотнение в виде шарика — смотрите.

Мы смотрим. Правда, как пуговка на металле.

— Именно тут произошло замыкание. Проводим анализ, чтобы выяснить, внешний был источник горения или внутренний…

Анна Тыбинь, юнкор:

— Не могу оторвать глаз от фотографий. Стены судебно-экспертного центра сплошь увешаны ими, сделанными на местах пожаров. Иногда пламя охватывает складские помещения площадью в пять тысяч метров, а иногда небольшие квартиры. Огонь безжалостен. Теперь мне кажется, что везде пахнет дымом… Вот и испытательная лаборатория. Столы в помещении заставлены непонятными приборами, но взгляд притягивает воронка, над которой находится стержень с огнем на конце. Под воронку помещается некий материал, по ней начинает ударять металлическая лапка, при этом контактируя с огнем. Вскоре из маленького огненного языка разгорается серьезное пламя. А еще мне запомнился как-то страшно и странно обгоревший «объект». Его принес сюда один мужчина. Поставщик убеждал его, что это материал огнестойкий, но он решил отдать его на экспертизу. И правильно сделал! А ведь материалом, кстати, обшили детскую...

К выезду всегда готовы

После общения с экспертами идем «в караул». Еще одна чудо-машина, будто из детской коллекции, только увеличенная в тысячи раз!

— Какая огромная! Когда они ездят по городу, даже и не понимаешь ее масштаба, — восхищаются наши девчонки-юнкоры.

Александр Ганаго, начальник караула, польщен похвалой их коллеге. И это понятно: она пожарным — и друг, и коллега.

— В служебной машине мы можем перевозить до трех тонн воды и сто восемьдесят литров пенообразователя. Он нужен для тушения топлива и электрощитов, потому что их подвергать намоканию ни в коем случае нельзя — это только ухудшит ситуацию.

Софья Гладкова, юнкор:

— Сотрудники МЧС показали нам «начинку» машины: щит для переноски пострадавших, рукава, необходимые для подачи воды, и распылитель пены. Нам разрешили сесть в машину, на места, которые занимают настоящие пожарные, что мы и сделали с огромным интересом. И только-только мы вылезли из нее, как запаниковала сирена... Я потом все время думала: эти люди каждый день совершают свои маленькие подвиги, а делают вид, что в их работе нет ничего особенного... Пока мы познавали устройство их автомобиля, у кого-то произошло несчастье. Нам неизвестно, когда проблемы пройдут мимо, а когда затронут нас или наших близких.

Слово за слово, выясняется, что есть у пожарных скрытая обида на всех нас, то есть население: уж больно часто говорим мы про них по незнанию всякие несуразицы. Например, что машина приехала на пожар без заправки водой. Или что действия команды пожарных были неправильными — мол, горит балкон, а они в подъезд бегут, что творят? Но правда в том, что первая задача пожарных — спасение людей. Тех, которые отрезаны огнем или могут задохнуться от едкого дыма, тех, кто не понимает скорости и безжалостности огня и стремится успеть собрать с собой скарб, а то и выпить на посошок — перед уходом… Но методы тушения разработаны и проверены на практике. Которой, к сожалению, меньше не становится.

...А машина — правда красавица. Какой-то трансформер, ей-богу: тут спрятаны лестницы, тут — отделения с пожарными рукавами, носилками, лопатами и баграми.

— Тут электропила, гидравлические ножницы. Нужны они для одной цели: резать металл и прочие преграды. Гидравлическими ножницами можно раздвинуть конструкцию и перекусить железо, в ситуации с ДТП недопустимо возникновение искры, она может стать причиной повторного возгорания — уже разлившегося топлива.

— А можно нам в машине посидеть? — девчонки смотрят на пожарных с немым обожанием.

— Полезайте, — добродушно разрешают они.

Миг — и с радостными воплями девушки-юнкоры оказываются на высоте. Начинается: ой, а это что? Но все заканчивается... сиреной.

Она воет резко, неприятно, надсадно. Ее нельзя не услышать, будь ты хоть в наушниках.

— Из машины! — раздается крик караульного, но девчонок там уже нет — они, наслушавшись рассказов, уже высыпались горохом из кабины.

Мимо нас бежит бригада, на ходу сбрасывая форменные кители. Р-раз! — и в сторону летят ботинки. Два! — и одним движением надеты штаны, сапоги и куртки. Еще одно движение — мы и проследить не успеваем, — и машина начинает движение.

— Они уехали, а и минуты ведь не прошло, — выдыхает кто-то, изумленно глядя, как за машиной медленно опускаются гаражные ворота. Минута на сборы. И они — в пути… Нет, определенно — это особые люди!

Доверьте им спасение

Выпить чая с начальником пожарной части — это для нас почет и не просто развлечение, а возможность продлить разговор. Капитан внутренней службы, он же начальник 43-й «пожарки», Дмитрий Дорошенко ждет сообщений от уехавшей бригады и немного напряжен: говорят, там ощущали запах газа, а это всегда страшно. Но пока длится ожидание, можно его расспрашивать… Например, а сколько можно работать на такой без преувеличения огненной работе?

— Обычно пожарные выходят на пенсию в сорок пять лет, но сейчас количество людей, готовых связать свою жизнь с нашей опасной профессией стало меньше, поэтому, в порядке исключения, достойным сотрудникам увеличивают срок службы, — рассказывает Дмитрий.

А рабочие дни у них бывают разными. Иногда машина не успевает заехать в гараж, как уже отправляется на новый вызов. И ложные вызовы встречаются. Но их все равно меньше, чем настоящих.

— В прошлом году была ситуация, — вступает в разговор старший дознаватель, майор внутренней службы Управления по ЮАО ГУ МЧС Кирилл Кузнецов, — когда несколько раз с незарегистрированного номера звонил один и тот же человек, вызывал пожарную бригаду. Отследить такой звонок невозможно. Двадцать ложных вызовов, представляете, как это? А ведь полиция и скорая тоже реагируют на него…

Почему-то кажется, что сидел такой «шутник» где-то неподалеку, может, в бинокль смотрел на то, как носятся пожарные, веселился от души. Глупец и подлец, что еще сказать. Правда, пожарные — не герои сказки про волков, овец и пастушка, сколько раз им крикнут «волки», столько раз они и откликнутся. Такая работа.

А еще… А еще для них каждый пожар — индивидуален.

— И по-своему тяжел, — добавляет Кирилл Кузнецов. — Это ведь судьбы людей, чужое горе, которое приходится пропускать через себя.

А еще, рассказывает Кирилл, хороший дознаватель на пожаре работает всегда один.

— Это в полиции на место происшествия выезжает следственно-оперативная группа из нескольких человек, а от пожарных такого набора не требуется. У нас как: если дознаватель — профессионал, то он и швец, и жнец, и дальше сами знаете. Из-за такого подхода очень сложно найти специалисту замену. И могут позвонить ночью, выдернуть из дома — да. Но качество работы от этого не падает, а это главное.

У Кирилла с огнем свои отношения, это чувствуется. За годы работы он слишком много раз смотрел огню в глаза, поражался его жестокости, хитрости и коварству. Он не любит об этом говорить, но почему-то ясно: пожар — это всегда борьба двух великанов: человека и огня. И когда выигрывает последний — очень больно. Но первый должен разгадать его загадку. Каждый раз понять его до конца.

— Вот вы спрашиваете, что самое главное. Я скажу. В работе пожарной бригады это слаженность и оперативность, и не только потому, что очень часто вопрос идет о спасении человеческих жизней. Это решающий фактор, безусловно, но стоит помнить и о том, что количество воды в машине не бесконечно, — объясняет Дмитрий Дорошенко. — При интенсивной работе вода может подаваться с нужным напором от одной до пяти минут, после чего у пожарных просто не останется «боезапаса». В этих условиях любое промедление, любая ошибка и заминка могут привести к пустой трате воды. И, сами понимаете, к каким последствиям…

Екатерина Бруй, юнкор:

— Горит комната, квартира, дом. Пламя постепенно захватывает пространство. А что происходит с людьми? Их охватывает паника, прохожие замирают, глядя на поваливший из подъезда дым, собирается толпа зевак, кто-то даже снимает видео. Уже совсем близко ругается сирена. Мы сами еще не осознали, что происходит, а бригада пожарных почти приехала. Тем временем огонь становится все более и более жадным. А мы судим со стороны — так они тушат, не так... Никто и не задумался, почему операция по спасению проводится так, а не иначе. Сейчас я хоть что-то начала о них понимать. И теперь думаю, пожарные — они самые бескорыстные, добрые и самоотверженные люди.

Расставаться нам не хотелось. И только когда мы уходили, бригада вернулась на место. Ничего страшного в тот вечер не произошло — они успели вовремя. И поэтому закончим советом Дмитрия Дорошенко: если случится беда, доверьте спасение пожарным. Это их работа, их призвание. Они и живут — для этого.

Читайте также: Спасатели получили новейший комплекс для тренировок