С нелегким чувством голода

[b]«ПРОСТИ НАС, ЖАН-БАТИСТ…» В «МАСТЕРСКОЙ ПЕТРА ФОМЕНКО» [/b][i]«Парафраз в стихах и прозах или в мимиках и позах, навеяно комедией Мольера» – вот так вычурно-приподнято определили жанр своего нового спектакля «фоменки». Проделан поистине титанический труд по «парафразированию» «Мещанина во дворянстве»: рифмы расплодились, как инфузории, а имена «офранцузились»: остроумнее всего получилось с Андреем Щенниковым, переименованным в Андрэ Щенье. Автором и сочинителем новой постановки значится Вениамин Смехов, а Петр Наумович Фоменко представлен как соучастник.Он же и раскланялся за все на премьере, так как Смехова судьба уже успела призвать за границу – ставить оперу.[/i]В богатом и дремучем плебее Журдене, которого потянуло в высшее общество (главным образом из-за любви к аристократке) и которого обводят вокруг пальца все кому не лень, несколько лет назад видели в первую очередь нувориша, который стал тяготиться своим плебейством. «Мещанин во дворянстве» неплохо вписался в эпоху малиновых пиджаков и постсоветских дворян. Первый шаг на пути к светским манерам, как и первый миллион в капитале, давался с трудом. Но времена изменились, бывшие новые русские уже подучились да пообтесались, сняли золотые цепи и малиновые пиджаки, а детей своих стали запросто в оксфорды отправлять.«Фоменки» разыграли, естественно, другую историю: человек погнался за мечтой и потерпел крах, испытав жуткий стыд и боль отрезвления. За два с половиной часа «фоменки» представили немало этюдов на тему «говорят и заговариваются», «играют и заигрываются». Журден (Владимир Топцов) наматывает почти бессмысленные рифмы вокруг какой-нибудь сентенции – пока ниточка не оборвется. Два оборотистых кавалера (Андрей Щенников и Михаил Крылов), дурача Журдена «турецкими» церемониями, уже и сами не рады затеянному – слишком далеко зашли. Тот же самый «Андрэ Щенье» очень смешно изображает изнеможенного шармера, который захлебывается в собственном красноречии и затянувшихся импровизациях.«Прости нас, Жан-Батист» – это квинтэссенция стиля всеми любимого театра, обернувшаяся пародией на этот стиль. А за пародией виднеется исчерпанность возможностей. Питер Брук сравнивал само понятие «стиль» с разговором о еде, который ведут люди, попавшие на необитаемый остров. Питаясь гнилыми фруктами, они рассуждают о том, как хороша форель, политая лимонным соком.«Фоменки» со вкусом демонстрируют черты своего стиля, но голод – эмоциональный и смысловой – разыгрывается не на шутку. Слагаемые здесь вроде те же (французистый шарм, легкое дыхание, аристократизм, который кажется врожденным, упоительное лицедейство), а сумма получается куда меньше ожидаемой. Ну что поделаешь, если нас приучили к тому, что в лучших спектаклях «Мастерской» за пресловутыми «психологическими кружевами» просвечивали мудрость, горечь и нежность. Остается утешаться свежими воспоминаниями и надеяться на скорую премьеру «Носорога» Ивана Поповски – ученика Фоменко, совсем не похожего на своего великого учителя