Кремль вступил в год псевдорешений?

[i]Один астролог утверждает, что 1999 год — это год псевдорешений, и он может стать для власти повторением 1991 года. Уж не знаю, станет ли он в полном смысле повторением того рокового года, когда был затеян провальный путч с далеко идущими последствиями, но совершенно очевидно следующее. Во-первых, Кремль действительно часто принимает сомнительные решения по крупным вопросам нашего настоящего и будущего.И во-вторых, нынешний год и в самом деле многими своими чертами напоминает год 1991-й. Правящий клан теряет чувство исторического времени. Теряет реальное представление о стране, народе, себе любимом.[/i]Публичная головомойка, устроенная специально перед телекамерами президентом Борисом Ельциным министру юстиции Павлу Крашенинникову из-за того, что главный блюститель законности не представил ему доклада о результатах проверки деятельности КПРФ на предмет ее соответствия Конституции, гулким эхом отдалась в обществе. И не в последнюю очередь потому, что в близких президенту кругах уже давно раздаются голоса о необходимости запрета компартии. Более того, время от времени появляются слухи о том, что якобы запрет вот-вот станет реальностью и что причиной его может послужить вынос тела Ленина из Мавзолея, точнее, акция протеста, которая практически неизбежна в этом случае со стороны тех, кто продолжает считать Ленина национальной святыней. Иначе говоря, Кремлю приписывается намерение устроить провокацию, с тем, чтобы, воспользовавшись ею, как минимум запретить деятельность левых партий.Левых легко прочитываемая угроза президента в свой адрес встревожила, была воспринята как возможная прелюдия каких-то далеко идущих шагов Кремля. Умеренных правых и центристов это насторожило: дескать, сегодня президент выбирает для удара левых, а чей черед наступит завтра? Крайне правые приняли позу умолчания. Немногие, как Владимир Жириновский, который в последнее время изо всех сил старается выслужиться перед Кремлем и даже называет Ельцина царем, бурно аплодировали президенту. Однако многие политики и аналитики высказались в том смысле, что слова нашего президента не обязательно подтверждаются делами. В то же время неприятностей от него можно ожидать как тогда, когда он кого-то распекает, кому-то угрожает, так и тогда, когда он кого-то хвалит, публично обнимает и т. д.Невооруженным глазом видно, что Кремль сменил тактику. От выжидательно-пассивной перешел к агрессивно-наступательной.Президент как бы вернулся к образу действий, который часто и небезуспешно применялся им еще в отношениях Кремля с Верховным Советом РСФСР. Жесткий тон, скрытые, а нередко и открытые угрозы, сменяемые кажущимися колебаниями и даже полным параличом, потом неожиданные ходы, упреждающие удары.Это действовало, более того, в глазах народа популярность президента в такие периоды даже возрастала.Но вернуться-то к тактике предыдущего этапа исторического развития можно в той же мере, что и повернуть стрелку часов на несколько суток назад. Теоретически можно, только кому от этого будет польза? Ибо не вернуть ни здоровья Ельцину, ни прежнего политического чутья да и просто реалистичного представления об окружающем мире и о самом себе. Тем более не вернуть прежнего к себе отношения россиян. Не вернуть их веры в демократов, в проводимые ими реформы. К сожалению, не вернуть и прежней веры в демократию да и в политику Запада по отношению к России.Что стоит за разговорами о возможном повторении ситуации 91-го года? Допустим, действительно у генерального прокурора Юрия Скуратова есть данные о коррупции (казнокрадстве) среди правящей элиты.Допустим, есть хотя бы доля правды в том, о чем говорят работающие в Москве западные журналисты, ссылаясь при этом на сведения, якобы полученные от людей, близко знающих швейцарского прокурора Карлу дель Понте. А именно: на счетах в швейцарских банках числятся 40 миллиардов долларов, за которыми фамилии 200 российских настоящих и бывших высших чинов, высокопоставленных и влиятельных особ. Если, подчеркиваю, это правда или хотя бы доля правды, то приведенная цифра просто пугает. Ибо речь идет о персонах, у которых в руках огромные возможности влиять на политику страны, не только покупать юристов, журналистов и пр., но и расставлять своих людей на ключевых постах в важнейших сферах нашей жизни. И как они могут вести себя, если им после ухода с поста Бориса Ельцина угрожает судебное преследование? Ответ однозначен: так, чтобы этого не произошло. То есть или чтобы президент оставался тот же, или чтобы его сменщик был им послушен. А сходство ситуации в 1991 году и сейчас просто бросается в глаза. И об этом стоит поговорить подробнее.Старая партийно-государственная номенклатура чувствовала приближение конца своего правления, но не готова была законным путем уступать власть другим политическим силам. Боялась потерять привилегии.Страшилась за свое будущее.Михаил Горбачев, инициатор демократических перемен, под давлением своих коллег то и дело сбивался на ошибочные решения и заявления. То введет в Москву войска по ложному поводу, но для устрашения демократических сил. То даст согласие на проведение акций подавления силовым путем национальных движений в республиках, входивших в состав СССР. То снова вернется к уже навязшей в зубах старой песне о незыблемости основ социализма, СССР, марксизма-ленинизма. Первый и последний президент СССР на глазах терял свой авторитет, расчищая путь к «захвату Кремля» Борисом Ельциным.А что происходит сейчас? Примерно те же мотивы движут правящим классом в широком смысле этого слова, ибо правит не только тот, кто сидит в номенклатурном кресле, но и тот, кто имеет реальную возможность оказывать влияние на политические и иные процессы в стране.Это желание сохранить власть. Как оказалось, и после ухода коммунистов от руководства страной власть в России больше, чем власть.Правящий класс как в 91-м, так и в 99-м, отличают удивительная политическая близорукость и потеря исторической перспективы. Сегодня властям кажется, что возникшие в годы правления Ельцина «дикий капитализм» и олигархия, островок богатства и море нищеты, кругом царящая несправедливость, при формальном наличии демократических институтов и обилии товаров в магазинах и есть прогресс.Они, видимо, полагают, что отстранение коммунистов от власти и разграбление государственной собственности сами по себе создают условия для движения вперед. А я, например, могу назвать десятки стран, в которых никогда не было коммунистов у власти, всегда доминировала частная собственность, но которые десятилетиями гнили на корню.Кстати, у них тоже было обилие потребительских товаров, только доступны они были ничтожному меньшинству. Формально была и демократия, но опять же большинство народа не знало, какова она на вкус.Что действительно было бы для России прогрессом в ее нынешней ситуации? Только не сохранение тех сил у власти, которые построили олигархическо-криминальный режим. Режим, в котором прохиндей, жулик, вор, бандит ездит на «Мерседесе», строит замок в ближайшем пригороде, отдыхает на лучших курортах мира, организует заказные убийства, держит в страхе обывателя, а талантливый ученый, инженеризобретатель, вытаскивающий с того света людей врач с трудом сводят концы с концами. Нужна смена парадигмы развития. Правых радикал-либералов у власти должны сменить силы, близкие идеям социал-демократизма. Таким путем пошла Восточная Европа. Через социал-демократический этап развития прошли практически все демократические страны. Это историческая потребность. Это, если хотите, условие нашего дальнейшего прогресса.А наше вмешательство в югославские дела лишь ухудшит ситуацию.Что для России сейчас важнее: решать проблемы собственной страны и, в частности, укреплять свои позиции на Северном Кавказе или символическое присутствие на Балканах? Истратив хотя бы половину и даже треть из тех 70 миллионов долларов, в которые нам обойдется это присутствие в течение лишь одного года, мы могли бы кардинальным образом улучшить социальную обстановку в Дагестане, если не в Чечне. Кроме ненужных расходов и лишних унижений, Россия ничего не получит в результате своего присутствия во враждебной среде в Косове, которое фактически уже потеряно для Югославии. С позиций реализма трудно себе представить, как теперь могут уживаться друг с другом в одной стране сербы и косовские албанцы.Иррационально вело себя и левое большинство в Думе. Рассчитывать на то, что одним декларированием объединения России, Белоруссии и Югославии, можно остановить бомбардировки Югославии, могли только простаки в политике. Как и рассчитывать на то, что такой союз мог бы быть долговечным, если бы даже он и состоялся. И то, что левая оппозиция оказалась настолько иррациональной, — сигнал, что в новом составе парламента она, вероятнее всего, не будет большинством.Коммунисты во многом уже потеряли шансы для того, чтобы, трансформировавшись в посткоммунистов, как то произошло в восточно-европейских странах, составить правым радикалам социалдемократическую альтернативу. Но, как говорится, кто не успел, тот опоздал. Эту нишу, скорее всего, заполнят «Отечество» и его союзники.В последнее время на политическом горизонте появились сразу две сильные фигуры, способные и выиграть президентские выборы, и эффективно править страной, фигуры, с которыми президент и его близкие могли бы найти общий язык. Это только по социальному заказу за большие гонорары можно называть красным Евгения Примакова и ставить знак равенства между Юрием Лужковым и Геннадием Зюгановым.На деле и недавний премьер, и столичный мэр скорее даже центристы, чем левоцентристы, в своих действиях умеренные, взвешенные, не стали бы ставить под сомнение ни частную собственность, ни представительную демократию, ни необходимость конструктивных отношений со странами Запада. Но в то же время это политики, которые способны серьезно скорректировать проводимый в стране курс, дабы не повторился 17-й год. То есть политики оптимальные для нынешнего исторического этапа в жизни страны.И что же? Их тоже захотела скушать «семья». Скушает или нет, это еще большой вопрос, а вот настроить против себя настроила, и теперь вряд ли возможно полюбовное с ними соглашение. Так на кого же «семья» хочет сделать ставку? На Григория Явлинского? Вряд ли. На президента он не вытянет, да если бы и вытянул, то преданным «семье» президентом не стал бы? С чего вдруг? На Сергея Степашина? Но как только Степашин начнет действовать таким образом, чтобы набирать политические очки, его тут же поставят на место, а будет упорствовать, отправят в отставку, как поступили с Примаковым.Если «семья» действительно боится будущего без Ельцина-президента, а в сегодняшней России нет такого кандидата на его место, чтобы был «избираемым» и в то же время лояльным «семье», то остается только диктатура? Каким другим путем можно решить эту головоломную проблему? И решаема ли она вообще? Не потому ли в обществе поверили в реальность планов президентской стороны попытаться ввести в стране чрезвычайное положение, если Дума 12 мая проголосует за отстранение от должности Ельцина.Если бы это произошло, то ситуация почти один к одному напоминала бы ситуацию августа 91-го, скорее всего, и по своим последствиям. И хотя секретарь Совета безопасности и директор ФСБ Владимир Путин в беседе по ТВ назвал это сообщение печати бредом, многих такое объяснение не убедило.Прислушаемся, что говорят известные политологи Игорь Клямкин и Лилия Шевцова об ограниченном рамками Конституции единовластии нашего президента и о том, к чему это неизбежно ведет: «Не будучи защищенным ни принадлежностью к царскому роду с его наследственными правами, ни позднесоветской номенклатурной традицией, гарантирующей спокойную и безбедную жизнь отстраненным от дел высшим функционерам, оно неизбежно заболевает болезнями бесконтрольного временщичества — и его соблазнами, и его страхами. Обрастая «семейными корпорациями» или чем-то в этом роде, оно вынуждено думать прежде всего о том, чтобы сохранить себя и после отпущенного Конституцией срока, передав все свои полномочия в надежные руки кого-либо из членов корпорации. Так большая политика становится делом вполне житейским».В данном случае указанные политологи имеют в виду «своего» премьер-министра, «имеющего наилучшие стартовые позиции в борьбе за выборный трон». А если такого человека не находится? То есть такой всегда найдется, да только не найдется столько избирателей, чтобы проголосовать за него, даже если будут пущены в ход все новейшие избирательные технологии и истрачена на избирательную кампанию вся наличность, включая заемные средства. Значит, проблема «сохранения себя» легитимно не решаема. А если решаема, но только не легитимно или квазилегитимно? Многие аналитики допускают, что в таком случае может быть искусственно создана где-то «горячая точка» как предлог для введения чрезвычайного положения, чтобы либо вообще оттянуть на неопределенное время проведение выборов, либо запретить КПРФ в самый канун выборов. А возможно, и ради того, чтобы под каким-то предлогом все же распустить Думу, объявив выборы раньше срока хотя бы на месяц. В этом случае в выборах не участвует «Отечество».Кремль на деле страшат вовсе не коммунисты, которые с появлением «Отечества», с очевидным расширением электората «Яблока», а также с центробежными тенденциями внутри Национально-патриотического союза России скорее существенно уменьшат, чем увеличат свое присутствие в Думе. «Семью» пугает прежде всего возможность появления в Думе мощной оппозиции некоммунистических сил, на которых нельзя сваливать собственные грехи.Против кого и в чью пользу были бы направлены такие гипотетические акции, как роспуск Думы, запрет левых партий, упразднение практики голосования по партийным спискам? Только ли против коммунистов и вообще левых? А может быть, в первую очередь против «Отечества» и лично Юрия Лужкова? Серьезные аналитики в один голос утверждают, что Кремль резко усилил «антилужковскую работу» по многим направлениям. И в первую очередь стремясь не допустить союза «Отечества» с другими влиятельными силами страны или расстроить его, если он уже состоялся.В связи с этим особому давлению, как утверждают, подвергаются лидеры «Всей России».В случае разгона Думы и досрочных выборов потери понесли бы не левые и не национал-патриоты, а скорее, центристы и левоцентристы. Ощутимый урон, видимо, был бы причинен «Отечеству». Как потому, что ему пришлось бы призывать своих сторонников голосовать за какой-то другой близкий по позициям избирательный блок, так и потому, что оно представляет собой умеренную и конструктивную оппозицию нынешнему курсу Кремля. А в обстановке резко обострившегося противоборства преимущества получают, как правило, наиболее радикальные партии.Но и при этом наивно было бы думать, что таким образом «Отечество» удалось бы выключить из избирательного процесса. Вполне даже возможно, что оно получило бы много новых сторонников в лице тех, кто нынешнюю кремлевскую власть считает «чужой» и сочувствует тем, кто с нею борется.Только лютый враг мог бы посоветовать Борису Николаевичу выходить за рамки конституционного поля. Да мне кажется, он мог бы решиться на это лишь в самом крайнем случае.Ну, во-первых, если бы возникла серьезная угроза для него лично либо для членов его семьи в собственном смысле слова. Что это за угроза, можно лишь только гадать, чем мне меньше всего хочется заниматься.Попутно, однако, замечу, что снять эту проблему можно было бы, обеспечив в законодательном порядке гарантии неприкосновенности личности первого экс-президента России и его семьи. Во-вторых, Ельцину нужна хотя бы видимость легитимности его действий, как было, скажем, в сентябре-октябре 93-го, когда конфликт между исполнительной и законодательной властями был фактически заложен самой многократно подправляемой Конституцией РСФСР.Не думаю, что в нынешней России найдется много желающих выполнять такие приказы президента, за которые потом придется отвечать перед судом. А это неизбежно происходит раньше или позже, о чем говорят примеры Греции, Южной Кореи, да той же Германии.В-третьих, идя на рискованные действия, которые неизбежно получат широкий международный резонанс, Ельцин должен рассчитывать если и не на прямую поддержку, то хотя бы на понимание необходимости этих действий со стороны Запада. Но для Запада личные мотивы не могут быть оправданием нарушения законности в ее универсальном понимании. Ныне на дворе конец ХХ века, когда особо обострена реакция мирового сообщества на нарушения прав человека, международных правовых норм и т. д. Судьба Пиночета показывает, что мировое общественное мнение, с которым не могут не считаться власти в демократических странах, ныне настроено резко отрицательно по отношению к путчистам, правителям авторитарного толка вообще, какими бы мотивами они ни руководствовались.Вот что хотелось бы сказать напоследок. Если действительно считать нынешний год годом псевдорешений и сравнивать его с 91-м, то сравнивать надо поведение не только правящего класса, но и оппозиции, а если хотите, то и общества в целом. В жизни редко бывает, что только власть ошибается и все остальные находятся на высоте.Ложные решения часто вытекают из ложного сознания как индивидуального, так и группового и массового. Возьмем пример того же импичмента. Сторонниками его были ведь не только коммунисты. Но, по здравому размышлению, в России, не знающей демократических традиций, вопрос надо было ставить совсем по-другому: не о досрочном уходе президента от власти, а о том, что он должен уйти с поста в строго отведенный Конституцией срок.В самом деле, Клинтону или Шираку даже в голову не может прийти мысль, что президентом можно побыть и сверх отведенного Конституцией срока. И любой американец или француз скажет: нет, это невозможно. А мы себя как бы сами приучаем к мысли, что у нас и это возможно. В политологии есть такое понятие, как самосбывающееся пророчество. Если часто повторять и самую дикую идею, то найдутся желающие претворить ее в жизнь.