Все мы вышли «из служащих»

Впрочем, применительно к русскому искусству термин этот туманен и только наводит тень на плетень. В действительности же Гороховский примкнул к возникшему в 60-е направлению, которое заявило о себе в книжной и журнальной графике, сценографии и кино, – ностальгии по «России, которую мы потеряли».Во многих работах художника это была Россия дореволюционная. А в перестройку на волне западной моды на советскую экзотику – страдания по довоенному Советскому Союзу.Досоветская Россия представала в работах Гороховского в виде солидных и непроницаемых господ и дам в мешковатой одежде, застывших перед объективами деревянных фотокамер.В отличие от них советские люди на старых фотографиях, переработанных художником в картины, уже не были «вещами в себе». Но одновременно были людьми простыми и цельными, чем так не похожи на нас, релятивистов. Они верили в социализм, Сталина и миссию ВКП(б). Они были коллективистами и потому на фотографиях предстают все больше среди коллег и сослуживцев, в составе спортивных команд или в шумных компаниях отдыхающих. Это почти всегда те, кто в анкетной графе о социальном положении писали «из служащих», «служащий» – этакий эрзац советского чиновничьего дворянства.Куда подевались фотоальбомы с рабочими и крестьянами, сказать трудно. Вопрос, были ли они вообще. Получается, что хозяевами жизни в СССР были, совсем по Троцкому, клерки.Но вот – поколение самого Гороховского. Его друзья – художник Илья Кабаков, тогдашняя жена Кабакова Вика Мочалова, московские неофициальные художники. Тесный, но уютный мир русского искусства 60–80-х, совмещавший социалистическую веру в завтрашний день с надеждой на принадлежность к миру более универсальному.Последние альбомные «фото» – впечатления от этого внезапно расширившегося мира. Ведь в конце жизни художник жил в Германии.