Вечно шагающий

Но начать надо издали. Дело в том, что Союз художников состоял из различных фракций, берущих свое начало от объединений, упраздненных в начале 30-х. Их члены вошли в единую организацию, но различия в творческих установках сохранялись.Левый МОСХ следовал традициям довоенного советского и западного модернизма. Потому рисунки Шелковского напоминают нам то артистичные арабески Матисса, то кристаллические структуры Павла Филонова, и даже главных авторитетов официальной графики 60–80-х Гурия Захарова и Иллариона Голицына.Филоновщина явно пришлась не ко двору, и Шелковский участвует в неофициальных выставках, эмигрирует, издает в Париже журнал о неофициальном советском искусстве «А–Я», этакий «Континент» арт-диссидентства.Параллельно этому развивается и творчество художника. От скромных живописных реалистических пейзажей, портретов и букетов, которые при всем при том несут несомненную печать своеобразия, он переходит к абстрактным раскрашенным деревянным рельефам, в которых угадываются черты реальности.В каком-то смысле художник остается, как у нас говорили с 20-х годов, «формалистом». Это означает, что он больше всего озабочен устройством своей оптики, своего художнического взгляда на действительность.Следующая ступень эволюции мастера – одинокие фигуры и вещи. Возникли они скорее всего не без влияния шагающих фигур Джакометти, что не уменьшает их самостоятельности.Отныне художник изображает все предметы, решительно и ясно их схематизируя – из прямых реек. Отчего все его персонажи – шагающие и бегущие люди, художник с папкой, собака, букеты, рощи – напоминают предметы, которые дети когда-то собирали из конструкторов.Но в этих роботах осталось и нечто от живописи. Между рейками скульптур Шелковского оказываются фрагменты находящихся за ними вещей, которые окрашивают фигуры, превращая их в живописные композиции.Возможно, для обыкновенного зрителя это и слишком завирательное толкование, но такова именно та логика «формализма», которую сберег для нас Игорь Шелковский.