В юности красота мешает

– Кстати, в этом спектакле раньше принимал участие покойный Виктор Авилов. И Белякович, конечно, оказал мне большое доверие. Тревога была. Вот Юрий Кара снял «Мастера» – и никто его так и не увидел. А я ведь снималась у него дважды и вполне могла там сыграть Маргариту. Но тогда я была очень молода для этой роли. И правильно, что я туда не попала – и ее сыграла Анастасия Вертинская. Хотя мы этот фильм так и не увидели, в подкорке остался, конечно, неприятный осадок. Но настойчивый продюсер Дмитрий Рачковский из Полтавы добился своего… Я посмотрела спектакль у нас в Петербурге, он очень понравился, и я решила принять в нем участие. Так что чего уж теперь опасаться.– После окончания театрального училища, в самом начале карьеры, любая актриса считает, что она самая талантливая и что ей тут же в театре дадут самые лучшие роли, что ее все будут очень любить, уважать и лелеять. Потому что курс воспитывается выводком – там вас любят все: и педагоги, и однокурсники. А потом вы попадаете в совершенно другую, жесткую систему. Ведь что такое обычный стационарный государственный театр? Если тебе 19, а Джульетту играет актриса, которой сорок, ты перестаешь понимать, что происходит. Потом со временем до тебя доходит, что это жена режиссера. И все становится на свои места. Но не сразу. Вот так у меня изначально случилась большая нелюбовь к театру.То есть я была обижена. Я считала, что я очень талантлива, что эти роли мои, что со мной надо считаться.Сейчас, спустя двадцать лет, я понимаю, что со мной надо было работать и работать, что я была еще абсолютно сырым материалом. Но у меня произошло разочарование. И даже появилось желание оставить эту профессию совсем. Очевидно, Господь Бог не позволил. Одесская киностудия пригласила меня сниматься в главной роли в фильме «Узник замка Иф». И вот тут я почувствовала, что я единственная и любимая! А молодому актеру необходимо ощущение, что он нужен, ему помогут, сделают звезду, будут с ним возиться. И кроме него – некому. Это очень помогает!– Это была хорошая школа. Ведь в кино после театра сложно. Не знаешь, что такое крупный план, средний план, куда и как смотреть. Слава Богу, тогда было большое количество пленки, и мы имели возможность переснимать. Было много пересъемок. Я благодарна режиссеру за то, что он научил меня работать в кино. Например, замечал: «Посмотри на крупном плане – что ты так таращишь глаза?» Ведь я привыкла играть, как на сцене. А в кино совсем другая работа, ювелирная.– Мой кинопериод длился очень долго. А возвращение на сцену случилось потому, что изменилась театральная система. Сейчас существует практика ангажемента – приглашения актера в любую труппу любого театра. И вы чувствуете себя по-другому, свободно. Другое отношение, другой способ показа спектаклей. И меня стало устраивать все – поэтому я вернулась на сцену и совершенно не жалею об этом. Испытываю огромное удовольствие. Я, как поздняя мать, только сейчас наконец-то поняла, что это такое. Я обрела брошенного ребенка на другом уровне.– Сложно назвать антрепризой наши спектакли, где играют вовсе не два актера на надувном матрасе с двумя стульями. Серьезные артисты, декорации, костюмы, но, конечно, выезды… Это мобильная подвижная театральная система. Если вы разлюбили друг друга творчески – вас никто не держит. Это очень удобно. Театра, который я не люблю – в плохом смысле слова, – там не существует. Я не привязана к нему – это он привязан ко мне… Он нуждается во мне – и это ценнее, важнее всего. Кстати, огромные вложения сейчас идут в подобные спектакли – публика выросла и хочет видеть хорошее, настоящее, а не эрзац. Зачастую в одной труппе собираются артисты из разных стран – например, из России, Белоруссии, Украины… Это так приятно – каждый раз новые люди в труппе. И если, к примеру, когда-то в театре «Балтийский дом» я играла в полупустых залах, то спектакль тольяттинского театра «Колесо» «Жозефина и Наполеон» собирает аншлаги.– Вовсе нет. Это, кстати, совсем другая Жозефина, не Богарнэ. Моя героиня, простая парижская баба, приехала в трюме морского судна на остров Святой Елены к больному Наполеону. И разделила с ним последние дни.– Саша, ответь сама.: – Я могу себя назвать театральным ребенком. Хотя какое-то время жила с бабушкой, без мамы – она тогда очень много работала. Но я постоянно торчала на съемках, много времени проводила за кулисами. Словом, выросла в этой атмосфере. И естественно, с детства хотела стать актрисой, выступала в школьной самодеятельности, потом был театральный институт. Но сейчас я не работаю в определенном театре. Туда сложно устроиться – а мама мне не помогала в этом. Правда, сначала поработала в небольшом питерском театрике, поняла, что талант особо не играет роли – нужна фортуна. Независимо от твоего таланта тебе может повезти – и тебя может взять тот же БДТ. Такие случаи происходили. Сейчас у меня очень сложный момент в жизни… Я снялась в нескольких сериалах и даже хотела уходить из профессии. Но потом встретила молодого режиссера, который поверил в меня – Михаила Елисеева. У нас сложился творческий тандем, и я надеюсь, что надолго.– Мне попался строгий режиссер – Дмитрий Светозаров. Я старалась, и думаю, что могла бы сделать гораздо больше, чем сделала. Надеюсь, что еще сделаю. Не могу сказать, что до конца довольна. Вот в мистическом «Черном вороне» своей работой я довольна больше, хотя всегда очень критично отношусь к себе.– Только в «Мастере и Маргарите» в Русском независимом театре. Я там играю Маргариту на балу. А мама – во всех остальных сценах.: – У нового поколения совсем другой менталитет. Им сложнее, чем нам. Мы знали, на что идем. Знали, сколько получим, что не останемся на улице, что наша великая родина будет вместе с нами, что за нас комсомол. Была уверенность. Я, кстати, всегда была лидером – комсомольским секретарем школы. А вот нынешнее поколение – без такой веры. Они как котята, брошенные в пруд. Им даже тяжелее, чем нам. Нас сильно перетряхнуло, но мы были уже взрослыми людьми, нашли чем заняться, чем себя увлечь… А дети пока не нашли…– Сейчас огромный упадок театральной школы, театральной культуры вообще. Молодые приходят какие-то странные – их не научили уважать старших, помогать им в мелочах. Никто не подаст ветерану стула, не принесет воды. Они слишком прагматичные – сразу начинают подрабатывать на съемках сериалов. Понятно, что отсутствие денег заставляет их крутиться. Но печально, что они не могут уделить все внимание работе. Хотя и в наше время наши мальчики вагоны грузили и сторожами работали.Нынешним студентам не хватает времени и здоровья, сил, чтобы нормально учиться. А учеба-то тяжелая, творческая. Да и сами педагоги часто меняются, тоже снимаются, тоже зарабатывают деньги, на семью, на жизнь. Нет стабильности. Падает уровень профессии. И дети на выходе остаются брошенные, никому не нужные. Что уж говорить о кино, где сейчас все ассистенты абсолютно непрофессиональные, их всему надо учить.– Я благодарна за все, что ко мне приходило и приходит. Нужны были деньги – я снималась в кино, наступив на горло песне. Как придворный художник – через «не хочу». И приходил успех. Художника что-то должно заставлять работать – иначе, если у него все есть и все хорошо, он становится ленивым. Я довольна всем, не могу сказать, что меня что-то огорчает, за что-то мне стыдно. Впереди еще много хорошей работы – недавно утвержден госбюджет на сто больших картин. Будем ждать.– Участие в них меня абсолютно не вдохновляет. Они тонут в общем потоке. Перестаешь различать, кто есть кто. Переключаешь канал и думаешь – боже мой! Но ведь он только что стрелял из автомата! Почему же он лежит голый в ванной? Или под пальмами? Одни и те же лица!– Помогает, безусловно. Ведь известному человеку как-то проще вступить в общение, обратиться к начальству, попросить за кого-то. За себя, правда, никогда не просила – это для меня невозможно.– В юности мешает – особенно в общении с мужским полом. Очень. Потому что они начинают не о том думать. А иногда мужчины становятся просто агрессивными – бывали такие случаи… И не только со мной. Я была шокирована, узнав о том, как отвергнутый Пырьев, тогда глава Мосфильма, запретил снимать Люду Марченко. Она не отвечала ему взаимностью, не хотела выйти замуж. И ее перестали снимать по приказу Пырьева…– Слава Богу, нет. Но мне очень хорошо знакомо чувство отчаяния и сознания своей ненужности. Помните то страшное время кризиса конца 80-х – начала 90-х, когда очень многие творческие личности растерялись? Ведь мы люди зависимые, а система рухнула куда-то. И вот Светлана Светличная стала работать домработницей в своем же доме. Это ужас какой-то. И поскольку я была на поколение моложе, то начала думать, что же делать…– Мы с Дмитрием делали все 50 на 50. Брали в кредит деньги. Шли на риск – все могло кончиться плачевно. Но люди пошли в наши рестораны – первый назывался, кстати, «Узник замка Иф». Потом появились «Суворов» и «Ржевский». А в это время в газетах писали какую-то чушь – о моих личных пароходах. Хорошо, что я человек спокойный, не реагирую на то, что пишется.– Они работают, но я доверила управление персоналом другим людям. Уже легче. Тем более что сейчас наша профессия позволяет прилично зарабатывать на достойный уровень жизни. Если вы в работе, вам повезло – не пропадете.– …мы прекрасно общаемся. Я ему благодарна за все. Но сейчас мой лучший друг – это Евгений, третий супруг. Мы вместе недавно – сначала сталкивались на вечеринках, потом познакомились.– Я мучаюсь над определением, его у меня нет. Потому что мы все равно испытываем и грустные минуты,даже если все вроде бы хорошо. Как говорит Евгений, «если муж хороший – плохо все равно». А еще он говорит: «Если творческий человек устает – то это ни в какие ворота».– Не люблю еще со школы, это для меня страшно. На первых двух уроках физкультура. Душа нет, потом ныряешь в шерстяное платье с фартучком, пионерский галстучек наглухо… а на дворе жара… Это ощущение, этот запах пота я с детства ненавижу. Очевидно, это полностью перекрыло мне дорогу к спорту. Но все-таки, видимо, придется им заняться – хотя бы походить в тренажерный зал.– Просто надо отбить аппетит любым способом. Хорошо делать это с помощью пива – жидкого хлеба. И ходишь все время веселая. Тут главное – после пива ничего не есть. Оно очень калорийное. А люди наворачивают селедку, картошку… А я не ела. Только пила. И здорово похудела. Но мне бы еще надо скинуть. Ведь экран прибавляет пару килограммов.– Там, где жарко, пустынно – мне хорошо. Египет мы обошли вдоль и поперек – до Асуанской плотины. В Крыму, в районе Судака, развивается сервис, построены гостиницы, ресторанчики – вполне полноценный отдых. Этим летом там было пекло – целый месяц на улице 38 градусов, на сцене 45–50 как минимум. А мы на гастролях, работаем. Так что теперь я уже в пустыню не хочу.– У меня есть идея замечательного сценария – такого фильма еще не было. Найти бы соавтора, понимающего человека, и воплотить – я могу написать, но я же не профессионал, одной мне сложно. Мечтаю довести до конца эту вечную историю. Никто же не знает, откуда приходит и куда уходит любовь.