Есть ли ситуации, в которых понятие «терпение» теряет смысл

Действующие лица: бригада вольных каменщиков, возводящих загородные дома, и при ней водитель Гена с микроавтобусом. Ездит то в магазин стройматериалов, то в гастроном, а вечером развозит всех по домам. Ситуация: обеденный перерыв, рабочие, предвкушая разрешенные сто грамм, рассаживаются за столиком под летним навесом и зовут Гену. Тот, сняв колесо, «загорает» под своим стальным конем. На приглашения к столу отвечает, что работы ему осталось на четверть часа, закончит и придет. Трудно первые пять минут Так без него и сели обедать. Микроавтобус рядом, у всех на глазах; Гену не видно, но металлический стук, сопровождаемый недетскими выражениями, подтверждает, что все в порядке, трудовой процесс идет. За разговорами никто не расслышал, как хрустнул гравий. Хромой микроавтобус скакнул на поддавшемся домкрате, как на костыле, и опустился на лишенную колеса сторону. Гену прижало спиной к земле в позе «руки вверх». Ступица (или тормозной барабан – словом, то место, где было снятое колесо) уперлась ему в диафрагму. Ни вдохнуть, ни пикнуть. Бригада ела, обсуждала производственные планы и сроки оплаты, а в нескольких метрах погибал от удушья человек. Отобедав, закурили, и лишь тогда кто-то заметил, что микроавтобус покосился. Окликнули водителя – молчание… Когда Гену вытащили, его лицо было свекольного цвета. Даже выпить он смог не сразу, вот как досталось человеку. А когда выпил, и товарищи поняли: будет жить, – его стали расспрашивать об ощущениях. – Трудно первые пять минут, – ответил Гена. – Потом привыкаешь… Это не бравада, он действительно привык. Физиолог сказал бы, что Гена перешел от характерного для мужчин диафрагмального дыхания к «женскому» верхнегрудному. Психолог – что произошло реактивное научение: когда организм реагирует на внешние факторы, привыкая к ним. Мне как социологу интересно подметить здесь те же этапы, что проходит человек, столкнувшись с враждебной ему социальной средой. Так мы расправляемся с непокорными На днях по новостным сайтам прошла информация о юных подонках, которые сумели терроризировать целый областной город. Детям в школах показывали записанный на мобильный телефон фильм, где некие снятые со спины фигуры забивали ногами девочку и под конец бросали ей на голову бетонный обломок. Судьба несчастной не вызывала сомнений. «Так мы расправляемся с непокорными», – говорил шантажист и требовал у ребенка денег… О кровавой банде узнали родители. Из уст в уста передавались ужасающие подробности; никого не смущало то, что банда почему-то обнаруживалась в разных школах. В разных, значит, банда не одна! Заваленные жалобами правоохранительные органы разыскали пресловутый фильм и провели экспертизу. Оказалось, что снят он в Ираке и скачан из Интернета. Но это не остановило слухи. Болтуны просто начали рассказывать еще и про экспертизу, добавляя: «Им нельзя верить! Милиции лишь бы дело списать!» Наконец учителя в школах провели собственные расследования. Собирают родителей, доказывают: наши девочки все живы-здоровы. Верят им с трудом. Теперь вспомним водителя Гену под машиной. Сначала – паника, мысль о невозможности жить. Потом открытие: жить можно, хотя и в полдыхания. И человек живет, не пытаясь ничего изменить. В социологии это называется пассивной адаптацией. Не так ли поступали родители терроризированных детей? Жалобы в милицию – это не знак того, что человек хочет переломить опасную ситуацию. Это знак того, что человек переложил ответственность: он сигнализировал, пускай теперь компетентные органы защищают его ребенка. Простительно для женщины, да и то не в таком случае, когда день промедления может стоить жизни еще одному ребенку. Что сломалось? Я была еще маленькая, когда в нашем Ворошиловском районе во время массовой драки убили парня фаянсовой ручкой на цепочке от сливного бачка. Мыслимо ли, чтобы на следующий день самый отъявленный хулиган принес в школу такую цепочку и стал угрожать детям? Нет. Ни в коем случае! Он знал, что малыши побегут ябедничать учителям, а старшеклассники, не дожидаясь вмешательства взрослых, макнут его головой в унитаз. Потом крепкий физрук всяко оттащит подозреваемого в детскую комнату. Если участвовал в той роковой драке, отправят в специнтернат или в колонию для малолеток. Если выяснится, что невиновен, а цепочкой козырял, чтобы набить себе блатную цену, над ним будет смеяться вся школа! В каждом поколении не обходится без патологических личностей. Разница в том, что уроду шестидесятых годов не пришло бы в голову козырять своим уродством. Социальная обстановка не давала ему такой возможности. А уроды – 2008, судя по всему, не одну неделю запугивали детишек роликом с убийством иракской девочки. И ИМ ВЕРИЛИ, вот в чем своеобразие текущего момента. Не в пресловутые бандитские девяностые, а сегодня. Не взрослой «братве», а подросткам. Таракашечкам. Это же социальное послание: «Мы настолько наглы, что не боимся ни родителей, ни учителей, ни милиционеров. Можем совершить убийство, и ничего нам не будет!». В общем, «подавайте мне, звери, ваших детушек, я сегодня их за ужином скушаю». И далее по тексту. Звери задрожали, в обморок упали – тоже социальное послание: «Мы, полные сил родители детей-школьников, беспомощны перед шпаной». Пытаюсь представить это воочию: мой ребенок говорит, что Васькина компания требует денег, они убили девочку, которая пыталась ослушаться… А я? Сую купюру ребенку в кармашек и отправляю его в школу? А муж – молча идет на работу? Да нет. Муж бы пошел в школу, взял шантажиста за ухо и отвел в милицию. А я, если бы побоялась не справиться с подростком, отвела бы в школу детского инспектора. Сейчас же, не дожидаясь реакции на письменную жалобу. У половины моих одноклассников родители были фронтовиками. Им в голову не пришло бы спасовать перед шпаной, переложить защиту собственного ребенка на милицию. Мы воспитаны ими. Среди моих приятелей были вполне интеллигентные мальчишки, умеющие драться, были совсем не умеющие драться, но не было боящихся драться. Приходили в школу с расквашенными носами: шпана остановила, требовала двадцать копеек. Похоже, разница между ними и нынешними подростками в том, что наши мальчики готовы были платить расквашенными носами и отнятыми в конце концов копейками за один факт, что не дали себя унизить. Не сдались без боя. А нынешние прагматичнее. Отдал деньги – сберег нос. Фактор чести не учитывается. Или понимается иначе. Парадокс: нас упрекают в том, что боялись государства, боялись слушать свободные радиоголоса, терпели вмешательство парткома в личную жизнь. А сами не считают зазорным бояться шпаны. Рядовой обыватель трепещет перед наглыми подростками. А то вдруг выясняется, что олигарх, которому под силу нанять дивизию с бронетехникой, много лет терпел «крышу» двух десятков безмозглых качков. Участь принцессы – достаться свинопасу И еще о терпении, о его удивительных примерах, достойных не только порицания, но часто уважения. Лена хотела счастья и готова была на многое. Оказалось, что многое – это терпение. Страстный грузинский поклонник, приехавший в Москву на заработки, ухаживал красиво, обещал много. Начали вить гнездо, каждый по своим традициями понятиям. Она днем работала в школе, вечером по хозяйству. Он в основном лежал на диване, время от времени принося деньги – шальные для ненадолго вышедшего из дома, но в сумме небольшие. Отправляясь на родину, брал у Лены на дорогу. Привозил фрукты и орехи из родового гнезда. Лене было приятно думать, что у нее и у детей есть дом на юге. Правда, муж и отец семью туда не брал. Не время, там сейчас жизнь бедная… Лена, педагог по образованию, работала в частных школах, где больше платят. Брала на дом переводы и редактуру. Нянчить детей помогал старый работающий папа. Муж приезжал, появлялся очередной ребенок. Грузинская семья по традиции должна быть большая… С фотокарточкой ребенка муж отправлялся на родину – порадовать родственников прибавлением в семействе. Там и застревал надолго, пока в прошлом году окончательно не сгинул, скончавшись по неизвестной причине и не оставив наследства. Лена узнала о похоронах с опозданием. Поехала в Грузию помянуть супруга на сороковины, тогда и познакомилась с родственниками, которых знала прежде только по телефонным голосам. Деньгами не помогли, в гости не звали. Традиционные «папины» орехи для детей купила в Москве… Жилье по московским меркам у них совсем никакое: хрущоба. Дети – пятилетняя девочка и мальчики десяти и двенадцати лет – помещаются втроем в восьмиметровой комнате, хорошо хоть изолированной. С двухъярусной кровати перебираются на шкаф, не опускаясь на пол, как человечки-паучки. Лена уставшая, замотанная. Для нее, интеллигентной, верующей в Бога и верящей в счастье, вдовство стало ударом, но не сломало. Ее беспредельное терпение тонко скрывается за внешним оптимизмом. Ни единого срыва на детях. Дети крепенькие и умненькие. Лена переживает оттого, что средств порой не хватает на все, чего современному ребенку хочется. Получает пособие, ни у кого не просит ни денег, ни помощи. Иногда заходит «просто поболтать»: утешений не требует и не выносит, ей надо лишь ненадолго сменить обстановку. Почему такая женщина не досталась достойному москвичу? Ответ социологам давно известен: достойных катастрофически мало, к тому же в возрасте первого брака мужики – дураки. Выбирают кто по бюстам, кто по попкам, а считающие себя самыми умными «рубят дерево под себя», со снижением, чтобы не приходилось тянуться за женой. Поэтому участь принцессы – достаться свинопасу. Со своим ангельским характером Лена стерпела бы рядом с собой и больного, и выпивающего слесаря. Позволила себе замахнуться «на побольше»: красавца с Кавказских гор, от которого и дети красивые. Это наследство у нее никто не отнимет… По законам самураев Тренер по восточным единоборствам Валерий живет с матерью, сыном-пятиклассником и двумя племянниками. Жена просто сбежала, как в старину говорили, с гусарским полком. Сестра, мать племянников, уехала за счастьем в Страну восходящего солнца. Живет там в сложных отношениях с мужем-японцем: то ли он от нее бегает, то ли она за ним гоняется. А Валерий здесь растит полуяпонских племяшей десяти и семи лет. Сверстники дразнят мальчишек за необычную для Москвы фамилию, восточную внешность и особенности характера. А по японским нормам жизни полурусские дети никогда не будут признаны родней отца полноценными наследниками его имени. Валерий за них переживает, но внешне – камень. Сенсей. Живут в тесноте, но не в обиде. Старенькая мама помогает Валерию, но и сама нуждается если не в уходе, то в присмотре. Он кормит и воспитывает всех. Философия единоборств и бесконечное русское терпение помогают ему нести и свой крест, и самурайский меч. Сидят на пятках фигуры в кимоно, одна большая, три мал мала меньше. Не шелохнутся. Медитируют. Впитывают самурайский дух. Воину много не надо. Дети одеты, присмотрены, в походы и на секции ходят, а главное, воспитаны, дисциплинированы и терпеливы, как отец. Любовники тешат зверя Терпела Марина Петровна без мужа до сорока пяти лет. Нет, она смолоду замужем, вырастила уже взрослую, самостоятельную дочку. Но лет десять назад муж попал в аварию, ездит в коляске. Голова на счастье цела: деньги зарабатывает. Однако женских радостей Марина Петровна с тех пор лишена. Шопинг, загрантуризм, спа-центры, наряды – конечно, сильное утешение, но не замена. Дорогая мебель, ремонт отвлекли, но не надолго. Эмоционально грела собака, но все равно проблему не решила. Вегетарианство оказалось сильным средством. Оно и помогло сохранить верность до сорока пяти. Но потом угнетенный корнеплодами организм адаптировался и затрубил в неслышные трубы. Марина Петровна даже телевизор смотреть не могла: покажут боксера – он ей всю ночь снится, покажут биатлониста в обтяжку – он вообще заснуть не дает. Сломалась Марина Петровна. Мужа отправила к матери, попробовала ринутся в пучины наслаждений, оказалось – не то. Любовники тешат зверя, а душу только травят. Никто ей не нужен, только муж. Вернула мужа. Терпит его инвалидную хандру, капризы в еде и запоры. Позволяет себе сорваться в поездку за границу, но через несколько дней – назад, к нему! Какой ни беспомощный, какой ни жалкий, а только с ним душа на месте. Есть ситуации, в которых само понятие «терпение» теряет смысл. Терпеливый ты или нетерпеливый, но вырастить детей, ухаживать за больным и достойно проводить в последний путь стариков обязан. Иначе ты не личность. P.S. Под конец – анекдот из жизни. Довелось мне общаться по делам с богатой и вульгарной дамой. Полжизни она провела за прилавком в провинциальном гастрономе, пока преуспевший в Москве сын не взял маму к себе. Попав на виллу, она вообразила себя аристократкой и стала держаться, как барыня в советском кино, разоблачающем нравы дворянства. Сижу, жду ее: договорились на одиннадцать, а когда приехала, оказалось, что барыня не встает с постели раньше полудня. Я пристроилась в уголке гостиной, раскрыла ноутбук и отключилась. Вдруг слышу: – Терпи, Таня, терпи… Спокойно… Спокойно! Поднимаю глаза – девушка в передничке, с подносом. Несет барыне кофий и, перед тем как войти в опочивальню, устраивает себе сеанс психотерапии. Через некоторое время выходит и – обернувшись на пороге: – Сию секунду, Антониночка Михайловночка! Бережно прикрывает за собой дверь и заканчивает: – Б… ты старая!.. Терпи, Таня, терпи… Меня она так и не заметила. ТЕСТ НА ЖЕНСКОЕ ТЕРПЕНИЕ ГОТОВЫ ЛИ ВЫ ТЕРПЕТЬ ОТ МУЖА: ПОБОИ «Ни за что не потерплю», – ответили все опрошенные. Что это – безропотных женщин сейчас нет вообще, или те, которые терпят, не признаются? При этом добавляют: «Сама ему вмажу», – самостоятельные одинокие мамашки; «На первый раз прощу. Уйду, если это станет системой», – 10% опрошенных, все замужем менее пяти лет. ИЗМЕНЫ 20% готовы терпеть, «чтобы сохранить семью», «чтобы ребенок не рос без отца». УТАИВАНИЕ ДЕНЕГ Терпят 40% при условии, если муж дает на хозяйство достаточную сумму; 15% в любом случае, а 25% сами имеют личные деньги на счете или в валюте, «которые мужа и семьи не касаются». ЕСЛИ ТРАТИТ ДЕНЬГИ НА ЛЮБОВНИЦУ Готовы терпеть только 5%, а остальные – никогда. ЕСЛИ ТРАТИТ НА ИГРУ 12% будут терпеть (наверное, сами азартные). НИЗКИЕ ЗАРАБОТКИ, НЕЖЕЛАНИЕ МУЖА ЗАРАБАТЫВАТЬ 10% отвечают: «Я сама неплохо зарабатываю». Очевидно, содержат сибарита, но прямо не сознаются. Можно терпеть и мало зарабатывающего мужа (на это готовы до 40% самостоятельных женщин от 30 до 50 лет). РАДИ ЧЕГО БУДЕТЕ ТЕРПЕТЬ Ради детей – 25% молодых матерей и 45% матерей взрослых детей (!) Для статуса замужней женщины – 40% женщин от 30 до 50 лет Из-за слабого здоровья и материальной зависимости– 30% женщин старше 40 лет Из-за хорошего прошлого – 15%опрошенных (вот она, истинная доля терпеливых и романтичных: каждая шестая) У нас церковный брак, это мой выбор – 6% КАКОВ ВАШ ПРЕДЕЛ ТЕРПЕНИЯ, ЧЕГО НЕ БУДЕТЕ ТЕРПЕТЬ НИКОГДА: – Обмана 80% – Семейного позора (открытого пьянства, хулиганства, опущенности) – 70% – Злобы, остервенения – 52% Реально терпеливых женщин – от 6 до 15 %, причем более терпеливы молодые (то есть, готовы терпеть, пока еще замуж не сходили или только собираются).