«Сложнее выйти из роли, чем в нее войти»

– Я не вижу противоречия. Все эти практики, а также теории ведут к одному: ты ищешь и по возможности находишь веру внутри себя, Бога в себе. Об этом свидетельствуют не только сходства в разных религиозных концепциях – но и параллели между религиозными ритуалами, которых немало, скажем, между буддизмом и христианством.– Мне кажется, что да. Во всяком случае, я стараюсь по мере сил. Всю жизнь стараюсь. Бывает такое, что я совершаю некоторые поступки, которые, по общему мнению, не должен совершать, – и все же я это делаю, прислушиваясь к внутреннему голосу. Он подсказывает мне, с кем дружить, а с кем – нет. Я работаю над собой, не переставая, – я и вообще человек работящий. И постоянно задаю себе вопрос: «Действительно ли мне нужно это сделать?»– Да-да, он не уверен в себе, пытается найти верный путь – и при этом, например, изменяет своей беременной жене, лжет ей. Не могу сказать, что на его месте я бы поступил так же.– Все мы знаем, что религия может послужить поводом не для объединения людей, а для возникновения разлада между ними. Теперешняя европейская цивилизация еще хранит память конфликта между протестантами и католиками. Да и все войны, в которые человечество погружено сегодня, так или иначе связаны с религией. Включая военные действия американцев в Ираке.– Знаете, да. Мне порой бывает совсем просто сжиться с моим героем, стать им. Я даже начинаю говорить со странным акцентом, который уношу со съемочной площадки домой, и мои близкие указывают мне на это. Так что куда сложнее выйти из роли, чем в нее войти. Иногда я заставляю себя по три дня не выходить из комнаты, чтобы снова обрести самого себя и забыть о персонаже. Но не всегда мне хочется их забывать. Многими из них мне нравится быть. Например, тем героем, кого я сыграл в «Берде». Или здесь, в «Марии».– Они, по счастью, понимают, что мои роли – это еще не я сам.– Первый крупный приз – тот, о котором вы говорите, присужденный мне за фильм «Берд», – фактически помог мне начать карьеру с нуля, хотя до того я снялся в паре десятков других картин. После того как меня наградили в Каннах, на меня стали смотреть как на серьезного артиста. Впервые в жизни. Не только для меня, но и для многих актеров призы – крайне важная сторона жизни. Правда, когда мне присудили приз в Каннах, я был молодым идеалистом, одиночкой по призванию и по судьбе; тогда мне казалось, что призы не имеют значения. На самом-то деле я был очень стеснительным. Хотя и жил в Лос-Анджелесе…– А что, по-вашему, «Мария» может вызвать скандал?– Разве? Но ведь это не экранизация апокрифического «Евангелия от Марии Магдалины», а всего лишь кино о съемках фильма по мотивам этого апокрифа. В этом скандальность? Нет, все не так. Мы просто задаем некоторые вопросы, над которыми люди сейчас редко задумываются. Так вот, теперь пусть задумаются! Никаких «мерзостных евангелий», никаких богохульств. Хотя евангелие от Тони Чайлдресса вряд ли правдиво. В сущности, мы всего лишь пытались понять, какие истории стоит рассказывать публике, а какие – нет.– Откровенно говоря, я больше готовился к роли, наблюдая за различными телеведущими – телезвезду мне играть до сих пор еще не доводилось. Хотя «Евангелие от Марии» я прочитал. Это несложно – там всего тринадцать страниц. Для меня, как для человека не особенно религиозного, все евангелия рассказывают одну историю – достаточно жестокую историю о самопожертвовании. И неважно, видим ли мы в Иисусе мессию или политического деятеля, революционера-радикала: от этого его жизнь не перестает быть одной из самых интересных в мировой истории.– Ну, не знаю… В наши дни, когда все – едва ли не каждый, живущий на Земле, – прочитали «Код да Винчи» и ознакомились с теорией Дэна Брауна, вряд ли кого-то оскорбит наша скромная версия.– В «Марии» читается, скорее, полемика со «Страстями Христовыми» Мела Гибсона, чем с «Кодом да Винчи».– Возможно, но я об этом не думал.– Как сказать. Иногда беспокоит. Но я не беспокоюсь на собственный счет, потому что знаю: моя главная задача – установить со зрителем связь, объясниться с ним. Показать, что мои намерения чисты. Быть искренним.– Да, именно так. Вы правы. Но я стараюсь изо всех сил найти с публикой общий язык.– Я за свою жизнь успел поработать с таким количеством независимых кинорежиссеров, что и не сосчитать. И большая часть из них – честные люди, которые все-таки находят свой путь к публике. Хотя и не прислушиваются к законам рынка. Наиболее очевидный пример – Джим Джармуш. Талантов еще хватает, я не израсходовал мой потенциал и намерен продолжать рисковать с новыми независимыми режиссерами. Самое интересное у меня еще впереди.– То, что я знаю наверняка: я могу сыграть еще лучше, чем играл до сих пор. И я уверен, что мне еще есть, чему поучиться. Например, тому, чтобы играть проще. Я хочу быть спонтанным. Просто идти, просто говорить – и чтобы в результате этого рождалось кино. Нечто подобное я испытал, снимаясь в «Марии». В конечном счете, самое главное, что может сделать актер, – это дать жизнь вымышленному персонажу.