Вадим Егоров

Песни Вадима Егорова мне нравились задолго до встречи с ним. Но потом я стал вращаться, если можно так выразиться, в одном с ним кругу, и оказалось, что и в жизни Вадим такой же – простой и цельный, как в своих песнях, что среди творческих людей встречается не так уж часто.– В авторской песни ты уже считаешься классиком. Себя классиком ощущаешь?– По отношению других людей – ощущаю. Потому что если меня зовут на фестиваль, то зовут уже даже не членом жюри, а председателем. Но что касается меня самого, то, прости, наверное, и ты такой же, мы все внутренне застываем где-то на тридцати–тридцати семи…– Я – на тридцати.– Ну, ты пока еще молодой. Я раньше говорил – на тридцати пяти, потом стал прибавлять. Так что абсолютно нет «классического» самоощущения – отсутствует напрочь.– И слава богу! А вообще, классики тебе помогают, ты их перечитываешь?– Только это и делаю. Я почти не читаю современную литературу, что, конечно, плохо. Вот недавно перечитал повести Чехова – и умер! Умер от счастья.– Это удивительно, но большинство моих собеседников называет именно Чехова, хотя есть Толстой, есть Достоевский, есть Пушкин, в конце концов.– Их тоже перечитываю, но, знаешь, Чехова я выбрал не как-то рассудочно, он попался под руку. Сам.– А это чаще всего так и бывает.– Это поразительно, как человек вот так мог анатомировать ощущения, чувства других людей. Безумие какоето! И ему это было не скучно, а нам это так вкусно.– Современники, значит, тебе под руку не попадаются…– Не далее как вчера выскочил в метро, и надо было что-то захватить с собой. Схватил Токареву…– Ну, Токарева уже тоже почти классик… А как вообще книги попадают или попадали к тебе?– Хочется сказать что-то умное, а приходится сказать откровенно: в ту жизнь, в советскую, когда за книгу готовы были отдаться, у меня была возможность покупать книги, потому что мой тесть был академиком и у него был абонемент в так называемый книжный коллектор. Вот я и насобирал библиотеку. У меня в квартире полквартиры – полки. Прочитано – хорошо если одна десятая. И книги я не выбираю, а шарю взглядом по полкам и беру что-то из непрочитанного. Но собиралась библиотека лет двадцать тому назад… Это к вопросу о современной литературе.– Понятно, почему она выпадает из поля зрения. А скажи, пожалуйста, как ты отдыхаешь от работы? Мне многие говорят: вообще не отдыхаю, я просто переключаюсь на другой вид деятельности…– Ну начнем с того, что я не работаю. Я уже лет пятнадцать, как ушел из НИИ. Я свободный художник. У меня есть один стиш, я в нем люблю именно начало, оно звучит так: «Ах, мой завистник, век без денег он, хоть пашет до седьмого пота, а я работаю бездельником, и это хлебная работа». Поэтому мне трудно ответить на вопрос, как я отдыхаю, я вообще-то в основном и отдыхаю. А вот если я не отдыхаю, то выступаю и еще, слава богу, пишу иногда.– Ты кем хотел быть в детстве? Первое осознанное желание?– Н-не помню… Знаешь, в любом интервью, когда слышишь такие вопросы, понимаешь, что не ты в данном случае на острие, а тот, кто задает вопросы. Потому что они красивые… Нет, то, первое, я не помню, а потом они, эти желания, менялись как в калейдоскопе: ботаником хотел быть, и биологом, и химиком, хотя абсолютно ничего в этом не смыслил, потом музыкантом, когда я учился в музыкальной школе. Но уж меньше всего я предполагал, когда накропал первые стишки и песенки, меньше всего думал, что это станет лицом моим.– И тем не менее стало, и тебя наши читатели помнят и знают. А что бы ты пожелал читателям «Вечерки»?– Я бы пожелал оставаться верным этому – как правильно: слОгану или слогАну? – словосочетанию: «Вечерняя Москва». Со мной оно с детства… В общем, жить не просто в Москве, а в «Вечерней».СтихиПустая комната.Подушка.На ней, остывшеи потухше,на расстоянии рукислед-слепокот твоей щеки.Как бы ни выл,как ни метался,как ни срывал бытормоза,мне только этотслед остался,который таетна глазах.И не до сна.И не до дел уж.И не до Страшногосуда.…Целую наволочку,где ужот следа нету и следа.* * *Запах банного мыла…запах банного мыла,когда мама меня,пятилетнего, мыла –он витал над страной,он в столетьевплетался,он в подкорку мою,словно в губку, впитался.Не забуду вовек,как в предутренней ранимы ходили с отцомв Сандуновские бани,где уравнивал враздохляка и громилузапах веникаи запах банного мыла.Этот запах пронзительный(только не смейтесь!) –запах детства, где все мыглупы и бессмертны.Грубоватый, как запахсолдатской шинели,для меня навсегдаон нежнее «Шанели».…Мир сегодня иной.И иная планета.Мыло банное есть.А вот запаха нету.Демократия есть.Есть чернуха-порнуха.Бань навалом – но в нихнету банного духа.Я живу без него(не живу – доживаю)и судьбы полотно,как могу,дошиваю.Он бесспорно хорош. Онталантливо выткан.В нем любви запоздалойярчайшая нитка.В нем все так соразмерно,так разумно на месте.Запах банного мылабыл бы в нем неуместен.Не пророчу, что будет.Не забуду, что было:в центре грозного века –запах банного мылаи меня поутрумама юная будит…Впереди все, что было.Позади все, что будет.* * *Сквозняками темнотынас с тобойнасквозь продуло…Ты ли это? Нет, не ты.Это я тебя придумал –от бесплодья, от тоски,от бесцелья, от ошибок,от того, что мне вискисединой запорошило,оттого, что каждый шаг,каждый вздохсемь раз отмерив,пятый год живу как мерин,и ишачу как ишак.Озверев от немоты,я создал тебя, придурок.Ты ли это? Нет, не ты.Это я тебя придумал,чтоб, срывая удила,в ночь бежать,ак в дом игорный,чтоб давиться у столасловом, хлынувшим из горла,чтобы шли по кромке дня,как по лезвию, в бреду мы,чтобы знать: не ты меня –это я тебя придумал.Всю! От головы до пят,от макушки до подошвыи придумаю опять –лишь бы ты была подольше!Улизнув от дел насущныхтихой сапой,я пойду сегодня в гостик маме с папой.Сын твой, мама,снова кашляет: простыл.Сын твой, папа,вновь торопится. Прости.Мама! Папа!Мне не выразить словамивсе сыновью виноватостьперед вамиза оторванность,с которой жизнь текла,за недоданностьсыновнего тепла.Здравствуй, папа!Ты такой сегодня близкий!Я принес тебесвои стихи и диски –ты ж не видел их еще.Ты горд и рад.Это мне стократ дорожевсех наград.Здравствуй, мама.Не волнуйся. Я с тобою.Я накормлен. Я ухожен.Я не болен.Славой мечен.Горьким опытом учен.Здравствуй, мама.Не волнуйся ни о чем.День сегодня богоданный,вербный, майский!С лиц сползаютозабоченности маски,и все взрослые, как дети,там и тутпочему-то к мамам с папамиидут…Улизнув от дел насущныхтихой сапой,вот и я отправлюсь в гостик маме с папой.Мама с папой будут радывидеть гостя:гости – редкостьна Ваганьковском погосте.