В разгар съемок «Д’Артаньяна» актеры находили время для «расслабления»
Режиссер Одесской киностудии Георгий Юнгвальд-Хилькевич в поте лица продолжает трудиться над съемками фильма для Гостелерадио «Д’Артаньян и три мушкетера». Съемки идут в ускоренном темпе, поскольку заказчик требует закончить работу в кратчайшие сроки – по 22 съемочных дня должно уходить на каждую серию (а их намечается четыре). И в этом бешеном ритме актеры еще находили время для «расслабления». Вот как об этом вспоминает сам режиссер: «Во Львове с утра они наряжались в свои мушкетерские доспехи и так жили весь день. Ходили в ресторан, в столовую, за пивом.Так и спали.Приходят на площадку, от всех – амбре в сто лошадиных сил.Разозлился я и решил узнать, что у них такое происходит? Прихожу в «Ульяновскую» рано утром, стучу. Смотрю: все лежат кто в чем. Пьяные, грязь, бутылки. А Валя Смирнитский уже проснулся.Огромный такой стоит и маленькой тряпочкой трет стол. Сгребает окурки! Такой чистюля...Внимание к «Трем мушкетерам» было колоссальное. Во Львове следом за нами во время съемок ездила «Волга». Я никак не мог понять: почему? Решил, что просто какая-нибудь поклонница преследует кого-то из актеров. Потому что, кроме «Волги», еще целый автобус с женщинами, влюбленными в мушкетеров, не отставал от съемочной группы ни на шаг. Там были и жены высокопоставленных работников. Красотки, длинноногие. Мы останавливаемся снимать, а они уже тут как тут. Где-то метрах в двадцати от замка, который мы снимали, раскидывалась скатерть, на ней выставлялись шикарные ужины, обеды, с выпивкой, конечно. Для нас это было настоящим мучением.И что вы думаете? Оказывается, в той «Волге» была вмонтирована канистра размером с багажник, полная вина. С краником, к которому мои дорогие мушкетеры все время прикладывались».А вот каие воспоминания остались у актера Льва Дурова, игравшего капитана королевских мушкетеров де Тревиля: «Все говорят, что лошади дальтоники. Но я-то теперь знаю, что это неправда. Моя лошадь, к примеру, реагировала на голубой цвет. Почему-то ее раздражала эта ориентация. Как только видела голубые камзолы, начинала беситься, лезла на чугунную изгородь. А так как я уже на ней начал сниматься, подменить лошадь было нельзя. И вот в одном эпизоде высыпали голубые камзолы, лошадь, как водится, взбесилась и понесла. Мы снимали в старинном замке, который в советские времена переделали под Дворец бракосочетаний. И вот лошадь меня вынесла через арку дворца на главную улицу Львова, прямо в автомобильный поток.Представляете себе квадратные глаза автомобилистов, прохожих? Я – среди машин, в шляпе с перьями, шпага на боку, кресты на спине и на груди. Скачу, делаю вид, что так каждый день на работу езжу. Когда я подумал, сколько же можно так скакать, впереди показался милиционер-регулировщик. Я выбросил руку налево, для поворота, он совершенно ошалевшими глазами посмотрел на меня, остановил движение, показал мне палочкой, и я свернул. Получилось, что я сделал круг и въехал обратно во двор этого Дворца бракосочетаний. А там уже царила паника: «Куда делся Дуров?» Пришлось сказать, что я таким образом и сам размялся, и лошадь разогрел. Честно говорить никому не стал, потому что тут же представил, сколько было бы хохота, они издевались бы надо мной до конца картины».В тот день в весьма неприятную историю угодил популярный певец и композитор Евгений Мартынов. Он участвовал в концерте для делегатов съезда ВЛКСМ, который проходил тогда в Москве.После концерта был устроен шикарный банкет. После банкета Мартынов, будучи подшофе, сел за руль своего «жигуленка» (вместе с ним был и его родной брат Юрий). Однако далеко уехать братья не смогли: Евгений попытался выехать из тесного бокса на улице и врезался в столб. Никто в этой аварии не пострадал, разве что машина оказалась слегка помятой, да столб накренился в сторону. А тут откуда ни возьмись появились гаишники. Они приказали братьям вылезать из своего «жигуленка» и перебираться к ним в «воронок». Юрий возмутился: «Да вы что, не узнаете, кто перед вами? Да это же Мартынов! «Яблони в цвету», «Аленушка»!» Но сотрудники ГАИ то ли не поверили, то ли любили другую музыку. Короче, братьев привезли в отделение милиции.Далее послушаем рассказ самого Юрия: «Мы ведь как думали: приедем, Женя отзвонит своим генералам, я – комсомольцам, кому следует, и нас отпустят. Но вышло немного иначе. Вызывают меня сначала, давай протокол писать. Я им объясняю опять: «Мар-ты-нов, Евгений! Съезд! Что тут непонятного?» Вдруг слышим – Женькин голос доносится, красивый такой, звонкий: «Ты прости меня, люби-и-иимая, за чужо-ое зло, что мое крыло счастье не спасло!» Собралась вся ментовка: и фараоны, и бабы в милицейской форме, и гражданские с улицы... «Мартынов! – галдят. – За что ж его посадили-то? Отпустите человека!..»Короче, пел Женька минут двадцать под радостные аплодисменты этой публики. Потом пришел начальник, глянул на все это дело, сделал нагоняй своим бестолковым подчиненным и нас к себе заволок: поставил бутылку водки, вытащил закуску, включил магнитофон, Женя ему свою кассету подарил... Домой нас развезли в милицейской машине уже к ночи, с песнями. А Женино авто на следующий день отремонтировали в том же отделении милиции их мастера».