«Мои первые романы – это сценарии»

Эдуард Тополь известен как драматург и сценарист, а его романы и повести изданы во всех европейских странах, в США, Японии. Скоро увидит свет, очевидно, одна из самых скандальных книг Эдуарда Тополя «Детям до 16». В ней: легендарные «интердевочки» и первые «светские львицы», содержанки, девушки, исповедующие «свободную любовь», и девушки, жадно ищущие любви настоящей… О том, какими они были в Советском Союзе, где «секса не было», и какими стали сначала в «лихие девяностые», а потом и в наши дни, эта книга. Хотя, конечно, не только об этом. Да и мы с Эдуардом Владимировичем говорили совсем о другом… – Эдуард Владимирович, вы в своем жанре уже, можно сказать, признанный классик. А вы себя классиком ощущаете? – Нет конечно. Я вообще не занимаюсь самооценкой и поиском своего места в литературе или истории. Я просто нормально живу и пытаюсь работать так, как могу. – А вы классиков перечитываете? Ну, есть у вас настольная книга… – Есть! Последние сорок лет моей литературной работы это «Мастер и Маргарита». Это высочайшая планка! И когда я чувствую, что силы кончаются, то обращаюсь к этому роману. И понимаю: вот так надо писать! Есть и другие любимые с детства книги, но настольная – она одна. – А из современных авторов вам кто-то интересен? Отслеживаете, так сказать, литературный процесс? – Честно говоря, не очень. Я настолько занят своей работой, что читаю не слишком много, а из прочитанного могу назвать только «Похороните меня за плинтусом» Санаева. – А как книга попадает к вам в руки? Друзья советуют? Вы читаете анонсы в Интернете, в газетах? Ходите в книжные магазины? – Cлучайно. Хотя… И не случайно тоже. Каждая моя книга, сценарий требовали изучения большого документального материала. Я считаю, уж если садишься что-то о чем-то писать, то обязан знать об этом в десять раз больше, чем напишешь, и раз в двадцать больше, чем знает читатель. Взять, к примеру, фильм «На краю стою». Чтобы написать сценарий, пришлось прочесть гору литературы о наркотрафике, о службе российских пограничников, одолеть груду английских книг… Я иногда даже публикую в конце своих книг перечень материалов, которые сам использовал и к которым может обратиться читатель. Но когда ты готов, когда уже пишешь, когда процесс пошел, как говаривал Михаил Сергеич, тогда ничего читать нельзя. Мешает! Ничего – кроме той самой настольной книги, чтобы понимать, на какой уровень ты должен стремиться выйти. – Эдуард Владимирович, вы помните свое самое первое детское желание «кем стану, когда вырасту»? – Поэтом! Мечтал об этом с девяти лет. Я писал стихи, посылал в «Пионерскую правду», их не печатали. Но я не опускал рук. Видимо, характер такой: если не пробил головой стену, значит, плохо разбежался. – А свою первую публикацию помните? – Конечно. Это был журнал «Юность», где напечатали мои стихи. Потом я ушел в армию. После армии уже стихов не писал, писал прозу. Ну, сначала ушел в журналистику, потом во ВГИК, потом уже все остальное. – Переход в писатели был таким плавным… – Переход в писатели состоялся вынужденно, поскольку я эмигрировал из Советского Союза в семьдесят восьмом году. Приехав в Америку, я прекрасно понимал, что в Голливуд соваться со сценариями на русском языке бесполезно. Поэтому я стал писать огромные сценарии в виде книг. Да-да, первые мои романы – это просто сценарии, только в четыреста страниц. Потом, со временем, я стал позволять себе расслабиться, допуская какие-то авторские отступления, мысли… – А как вы отдыхаете от работы? Ездите на природу? – Это бывает редко, поскольку я живу на две страны. У меня в Америке жена и сын, которому двенадцать лет. Если я лечу туда, то должен проводить максимально много времени с сыном. Естественно, мы с ним можем куда-нибудь поехать во время его каникул… А если я в России, то здесь вообще не позволяю себе расслабляться. Кинематограф, с которым я связан накрепко, этого не терпит. – Что бы вы могли пожелать читателям «Вечерней Москвы»? – Мира, благосостояния, любви. – Кратко, но всеобъемлюще.