Последний бой Максима Дадашева
Мастер спорта России международного класса. Провел 13 боев, ни разу не проиграв. Молодой, амбициозный. Счастливый в личном — жена, маленький ребенок.
Кто бы мог подумать, что бой с мексиканцем Сабриэлом Матиасом станет для него роковым!
Сам бой смотреть страшно, впрочем, как и любой боксерский поединок. Уже понятно, что Дадашев проигрывает, что ему плохо, очень плохо. И тренер, Бади Макгирт, предлагает ему остановить бой. Вернее, это даже уже не бой, а избиение. Сабриэл просто лупит Максима, как грушу... Но почему-то Дадашев решил поединок продолжить. Через непродолжительное время — для зрителя непродолжительное, а для Дадашева роковое, в эти минуты он как раз и получил смертельные удары, — тренер все же на свой страх и риск остановил игру. Но — поздно. Одиннадцатый раунд, в который боксер вступил еще как адекватный боец, оказался для него последним.
Максим потерял сознание, его доставили в больницу, где сделали трепанацию черепа. Отек мозга. Смерть. Всё.
Теперь вот начались дела скорбные: думают, как перевозить тело боксера на родину, в Питер. Как организовывать похороны, помогать семье. Хотят и расследование проводить, правильно ли лечили. То есть вроде медики виноваты.
А я так думаю: вот зачем сейчас эти гладиаторские бои? Неужели можно получать удовольствие, глядя, как люди метелят друг друга до полубеспамятства?
И ведь Дадашев — не единственная «боксерская» жертва. Несколько лет назад умер Роман Симаков после боя с Сергеем Ковалевым. А сколько боксеров остаются навсегда прикованными к инвалидной коляске — Магомет Абдусаламов, Джеральд Маккеллан, десятки других, менее известных. Лес рубят — щепки летят, пожмет плечами праздный болельщик. И пойдет, допьет пиво, заест солеными орешками.
«Новые римские» — реинкарнации «старых римских», тех самых, которые века назад неистово орали на трибунах во время гладиаторских боев, показывая большой палец вверх. Ну, или вниз.
Столько воды утекло с тех пор, столько поколений сменилось, и ценности-то, кажется, стали другими. Но стоит посмотреть на болельщиков во время боксерского поединка, и ты понимаешь: времена изменились — люди остались прежними. Их так же возбуждает кровь, чужая кровь, возможность быть причастным к процессу. Кто-то, может, скажет: возбуждает битва. А я думаю, возбуждает смерть.
Чужая смерть, к которой ты каким-то непостижимым, косвенным образом оказываешься причастным.
Вот Бади Макгирт или рефери, которые могли бы остановить бой на несколько секунд раньше.
И Дадашев остался бы жив. Не овдовела бы его красивая молодая жена, ребенок не остался бы сиротой.
Возможно ли такое? Или все же спорт, желание побеждать любой ценой — это все же страшный наркотик, зависимость, от которой избавить может только смерть. Ведь Макгирт же предлагал Максиму остановить бой. Но тот отказался.
— Он был настоящий воин! — кричат поклонники Дадашева. И видят в этой фразе ключевое слово «воин».
А я вижу ключевое слово «был».
ДРУГОЕ МНЕНИЕ
Борис Орлов: Почему Дадашев не ушел с ринга? Ответ — в нашей природе
Колонка обозревателя "ВМ" Бориса Орлова:
Гибель Максима Дадашева меня перепахала. Очень жалко парня. Многие не понимают, почему он бился до конца и не уходил, даже рискуя жизнью? Объясню. (далее...)