Пещерный феминизм против пещерного сексизма
Участницы развернули плакаты с вариантами альтернативных наименований даже для старых станций, которые уже десятки лет носят «мужские» имена. Так, «Бауманскую» предложили переделать в «Крупскую», а «Тимирязевскую» — в «Ковалевскую».
Помнится, года полтора назад похожей новостью повеселил нас Роскосмос. Его глава Дмитрий Рогозин сообщил, что космический корабль «Федерация» переименован в «Орел», поскольку это «более мужское» слово. Негоже брутальному космолету называться существительным женского рода — «как девочка». Этот комментарий Рогозина бурно высмеяли на всех феминистских интернет-площадках: мол, мы, женщины просвещенные, не способны на такой пещерный сексизм.
Давайте уж тогда и страну нашу переименуем в «Российский Федераций». Посмеялись и забыли. А теперь воспроизвели в зеркальном варианте. Вроде бы ничего дурного нет в том, чтобы чтить память выдающихся исторических деятельниц. Однако правда в том, что лиц женского пола, прославивших отечество на разнообразных поприщах, в сотни раз меньше, чем мужчин. И названия, в том числе остановок подземного транспорта, просто отражают реальную историческую картину.
Формальное равноправие полов до сих пор не означает равноправия фактического. Позволив женщинам получать образование и ходить на выборы, мы еще не скоро избавимся от дискриминации, связанной с культурными установками. В среде ученых гуляет история о том, как защищала докторскую диссертацию знаменитая женщина-математик Елена Вентцель. Ее муж и коллега, профессор Дмитрий Вентцель, желал выступить ее оппонентом на защите, причем так горячо и страстно, что вся защита вообще рисковала завалиться. И Елена Сергеевна пошла на хитрость: села с мужем в поезд, чтобы ехать в отпуск, а через пару часов «вспомнила», что не выключила газ на кухне. Вернувшись в Москву, она успешно защитилась (причем оппонировал ей большой академик), а потом уже поехала догонять Дмитрия Александровича. До конца отпуска он так и не узнал, что его супруга стала доктором наук.
Разумеется, не все выдающиеся женщины настолько изобретательны и способны противостоять подножкам, которые выставляют мужчины на их творческом пути. Увы, согласно данным социологов, даже молодые люди сегодня часто демонстрируют убеждение, будто слабому полу «более естественно» находиться у плиты, чем в диссертационном совете. При этом дореволюционный, условно патриархальный образ домашней наседки тоже не приветствуется. То есть ты, голубушка, отпаши восемь часов на какой-нибудь скромной должности, а потом, будь любезна, к плите, к детям. Папа с газетой на диване, мама — в фартуке и с ребенком на руках. Эта хрестоматийная картинка из букваря впечатана в наше сознание крепче, чем букашка в кусок янтаря. Вот с этими ядовитыми установками и следовало бы сражаться феминисткам теми же самыми флешмобами и плакатами.
Но, увы, ревнительницы женских прав предпочитают паясничать, уподобляясь своим оппонентам, создавая унылый белый шум. Медиаэфир все стерпит. У информационного общества память короткая, как у рыбки. Но осадочек остается. Образованные, умные и талантливые женщины, едва добившись признания вне кухни, первым делом сообщают миру: «Я не феминистка!» Они спешат отречься от идеи, которая лежит в основе их успеха. Первые защитницы женских прав были готовы пожертвовать жизнью, а их современные наследницы пляшут голышом под дождем, выкрикивают глупости и публикуют неприличные картинки в соцсетях. Нет, мы не феминистки! Чур меня, чур!