Виталий Костомаров: Русский язык трижды побывал на Голгофе

На вопросы «ВМ» отвечает известный языковед, многие годы возглавлявший Международную ассоциацию преподавателей русского языка и литературы, президент Государственного института русского языка им. А.С. Пушкина, лауреат Премии Правительства РФ профессор Виталий Костомаров.

- Виталий Григорьевич, на скольких языках разговаривает человечество?

- Всего в мире 4,5 тысячи языков. Другое дело, что порой трудно определить, где язык, а где диалект. Некоторые языки взаимопонятные, но бывают случаи, когда непонятны и диалекты. В Северной Германии поют так, что непонятно иностранцу, хорошо владеющему немецким языком.

Кроме понятности, есть и другие критерии. Скажем, имеется ли литература на этом языке, диалекте. Так у нас выясняли правомочность лужицкого и ряда поволжских языков. Наряду с испанским выделяют каталонский и даже барселонский, потому что у них разные орфографические правила.

- То есть одни могут написать «малако», «щас»…

- Именно. Но я бы хотел уточнить, что же такое – родной язык. Дам свое определение, не претендуя на полную истину. Это язык, в формах которого человек научился говорить, а следовательно, общаться и мыслить. Кто первый учит этому? Мама, с колыбели. Потому, кстати, и называют «материнский язык». Потом уже семья в целом, улица, школа (она скорее орфографии учит). Словом, я бы сократил марксистскую формулу до: «Язык – это средство общения людей».

- А могут ли у человека быть два родных языка? Ведь в многонациональной России немало смешанных браков.

- Безусловно могут. Если мыслительные способности и способности общения одновременно воспитываются на двух языках. Я знал людей, у кого эти способности развивались независимо друг от друга. Но в этом случае человек не может быть переводчиком с одного на другой родной. Он скажет: «Так не говорят» - и все. А писать? Тургенев утверждал, что нельзя. Но сам писал прекрасные письма на французском. Набоков... Итак, можно быть полностью двуязычным, но нельзя жить одновременно в двух культурах. Стремление обучить, скажем, гастарбайтеров русскому языку не приведет автоматически к росту посещений ими библиотек и музеев. Они по сути остаются в своей культуре, обычаях.

Но второй язык в другой стране, даже если вы там будете жить лет 20, 30, 40, никогда не станет родным.

- Что же сейчас происходит с нашим родным? Что влияет – не скажу негативно, но неизбежно – на его эволюцию?

- Во-первых, хотим мы или нет, язык постоянно развивается. Разными темпами; иногда «дремлет», а потом «взрывается». Я вас удивлю, но это – не прямое влияние общественных процессов. У языка свои законы. А во-вторых, внешняя среда может тормозить либо ускорять действие этих законов. Огромную роль играют новые слова – технические, жаргонизмы, привнесенные иностранные. Французские «привнесения» с середины XVIII и в XIX  веке, американизмы «рок-н-ролл», «ОК!» А мы говорим «акей». Если таких слов немного, наша грамматика сдюжит – как приняла и переварила заморские «колибри», «какаду». Это периферийные слова.

Однако если много притечет новых слов... И если «новички» не подчиняются законам русской морфологии, то она... не знает, что делать. И разгорается «глубокий» спор: «кофе» - мужского или среднего рода. У французов «кафе», «метро» - мужского рода. Французское нашествие уничтожило средний род в нашем языке как категорию... А «евро»? Средний род превратился в свалку несклоняемых слов. Собственно-то русских слов с окончанием -о,-е (поле, село) – около 60. А иностранных – около тысячи!

Еще пример: в Москве и вокруг – около 300 населенных пунктов с окончанием –о: Бутово, Марьино, Одинцово. Их перестают склонять, действуя по военным нормам – только именительный падеж. Корней Иванович Чуковский мне говорил: «Если какой писатель мне заявит, что живет в ПеределкинО – гнать его оттуда надо, это не русский писатель». Теперь вот СМИ облегчили себе задачу, не говорят, не пишут о СколковЕ.

- А другие языки так же уязвимы?

- Есть языки-«недотроги». Например, финский. Туда иноземщину не вставишь. Китайский не заимствует – но не забудьте: иероглифы только описывают слово, понятие. А как его произнести – ответят особые словари произношения.

Основные беды русского языка в ХХ веке – то, что он трижды побывал на Голгофе. Революционные вихри и создание нового строя привели к новому патриотизму. Появилось и слово «товарищ» - производное, из среды коробейников – «разносчик товара». Повлияли и немцы, у которых «геноссе» - «товарищ по окопу». Кстати, по примеру германских эсдеков наши партийцы говорили друг другу «ты». Ленин это поддерживал, а вот Сталину активно не нравилось – и в 20-е годы перешли на «вы».

Другой этап «голгофы языка» – Великая Отечественная. Сколько появилось суровых, боевых слов! Сами понятия «солдат», «офицер» вернули в язык к середине войны – а то ведь были «воины». И, наконец, третье серьезное испытание язык прошел в период от перестроечных «ухабов» до сегодняшнего дня.     

- Живой язык и литературный – насколько они далеки друг от друга?

- Мне не нравится определение «литературный». Скорее «образованный», его образовали, взрастили, упорядочили, он - выше народного.

Да, есть просторечия, жаргон – и есть канон, признанный обязательным, это язык образованных людей. Тургенев придумал слово «бирюк», Фет – «широколиственный», у Маяковского было немало слов-«набатов». А ныне... К сожалению, не из народных глубин, а из жаргона: «крутой», «на халяву», «прикольно»…

- Что опаснее: фактор глобализации, неизбежные возрастающие инъекции в язык? Или отсутствие системы обучения? Или антинаучные, антипедагогические действия сил в самой России, ТВ, реклама, подбор фильмов, обрубание языка и литературы в школах?

- Для меня ужасны действия Минобрнауки по созданию «прокрустова ложа» для школьного чтения. Уничтожается образование... А что касается электронных книг, фактора интернета... Книжный язык помогал отсечь лишнее, а аудио-видео создают много избыточного.

Но это реалии: библиотеки перестали быть лишь книгохранилищами. Там стоят компьютеры, поиск в сети открыт, флешки приноси, диски скачивай. За последнее десятилетие видеонаследие Дагерра и братьев Люмьер слилось с книгопечатным наследием Гуттенберга. Кино, ТВ, интернет совместили образ и звук. Более того, сюжеты BBC идут без комментариев, звук и подстрочник бывают не нужны. СМС-ки стали краткими, практичными. Тексты становятся синтетическими, включают названия и понятия на языках оригиналов, обрамляются рисунками.

Свою последнюю работу я посвятил так называемым дисплейным текстам – тому, что появляется на экранах, с фото, мульт- и видеорядом, в цвете. Зачастую они и не содержат текста как такового. Словом, богаче по возможностям, но беднее по языку.

Мои учителя, академики Виноградов и Ожегов, завещали беречь лучшее в языке, уметь адаптировать его ко временам – но не допускать порчи. Дома на полке стоят четыре тома «Словаря языка Пушкина». В какой еще стране есть такая планка?!