Искать потрясения

[b]Лев Додин является для московской театральной публики таким непререкаемым авторитетом, что любое его появление в Первопрестольной вызывает ажиотаж. Так было и на сей раз. Додин привез в Москву своих нынешних студентов, чтобы устроить публичный мастер-класс и показать в Центре им. Мейерхольда в день его рождения, как куются кадры для знаменитого МДТ.[/b]На эту встречу сбежались не только театральные люди всех видов и мастей (актеры, педагоги, продюсеры, критики) – даже Александр Шохин пожаловал.Признавшись, что обучать студентов как положено ему стало скучно, Лев Абрамович представил собственную систему обучения будущих актеров. Ее суть сводится к тому, чтобы задать студентам предельно завышенную планку во всем.Если танец – так с ежедневным балетным станком, как полагалось в системе обучения императорских театров. Первые пять-шесть лет дети там занимались классическим балетом, потом делились: самые одаренные оставались в балете, остальные, с балетной выправкой, – в драму.Добавьте сюда еще положенную акробатику («Станиславский ее очень любил за то, что она воспитывает в актерах смелость. В новое надо прыгать, как в ледяную воду, – сразу, не пробуя воду пальцем ноги и не потирая подмышками – так уж точно никогда не решишься»). А также танцы эпохи 20–30-х годов («Мы сейчас работаем над «Жизнью и судьбой». Возможно, танцы нам совсем не понадобятся, но надо уметь танцевать их если не красиво, то хоть минимально правильно).Если занятия по речи (у знаменитого педагога Валерия Галендеева) – так чтобы всевозможные «спурцушудра-сперцешедра» произносились в самых немыслимых позах. «Шок от нагрузки очень много значит в образовании».Если вокал – так чтобы пели си-минорную Мессу Баха и «Полет шмеля» Римского-Корсакова а капелла. Но и этого Додину было мало – он предложил своим студентам освоить с нуля какой-нибудь духовой инструмент и через два года получил целый духовой оркестр, почти сносно играющий «Музыкальный момент» Шуберта. «Нигде, как в оркестре, не понимаешь, что такое сыгранность. Здесь очень точно ощущаешь, что в искусстве нельзя быть приблизительным. Только эта, и никакая другая, нота и есть искусство».Из 29 поступивших к Додину в этот раз на курсе остались только 17 студентов. Остальные перешли или уехали в Москву «и теперь телеграфируют, что в Москве учится легче». А Додин повез оставшихся в Норильск и Освенцим – проникаться атмосферой и «искать потрясения». В результате должен появиться спектакль «Жизнь и судьба» по роману Василия Гроссмана. «Если показать им, как должен в идеале рождаться спектакль, то потом любые задачи театра покажутся ничтожными».[b]Лев Додин о театре…[/b]–Театр – всегда попытка и никогда не достижение. Попытка что-то понять, куда-то прорваться. Попытка преодолеть земное притяжение – в конце концов – это и есть искусство. Сегодня на нас со всех сторон наступает шоу-бизнес, который весь состоит из демонстрации достижений. Сейчас уже беллетристика начинает считаться литературой, а шоу – театром. Сейчас у нас Донцова, Акунин – писатели, а когда-то даже Чехов не смел так себя называть, предпочитал именоваться беллетристом.Я мальчишкой попал на встречу с американскими писателями – приехали Олби, Стейнбек. Опоздав, бочком прошел в зал Артур Хейли, автор знаменитых бестселлеров. Он присел в заднем ряду, а когда его пытались вытащить на сцену, парировал: «Ну что вы, там писатели, а я беллетрист». Сегодня человек изо всех сил стремится стать беллетристом, забывая, что шел в это дело, чтобы стать все-таки писателем.Театр невозможен без пафоса. В конце концов никто из нас не шел в театр подзаработать. Или даже удачно сняться. Это почти физиологическая (хотя и духовная, разумеется, тоже) потребность прожить несколько жизней, продлить свою. Вот что движет молодыми людьми, приходящими в театр, и старыми, которые все никак не могут из него уйти.[b]…о драматическом актере[/b]– Когда я работал в опере, то, приходя в театр, слышал, как из всех уборных несутся довольно противные голоса, которые пытаются брать несуразные ноты. Артисты распеваются. То же самое в балете.И только в драматическом перед спектаклем – тишина. В лучшем случае артист успеет выкурить сигарету и побежит на сцену в надежде творить чудеса – авось там разогреется.Надо вызвать в себе гнев против этого безделья, от которого организм обрастает жиром! Да, кому-то из моих студентов придется пойти в «рутинные» театры. Что ж, Олег Борисов работал в БДТ и в не лучшие времена. Но когда мы встретились на «Кроткой», он, его организм и душа были идеально готовы.[b]...о вступительных экзаменах[/b]– Приходит абитуриент: «У меня стихотворение такое-то». Мы у него спрашиваем: «А еще? Нам надо послушать стихотворений двадцать». Кто-то приходит на следующий год, имея в запасе 10–20 стихотворений. Кто-то не приходит. А кто-то сразу приходит с двадцатью – уже интересно. Конечно, сложно из 4000 тысяч человек отобрать 20. Но у меня есть правило, как бы трудно ни было – с каждым хотя бы минуту просто поговорить.Приходит раз девица – с жутким начесом и страшным украинским акцентом. Вроде все ясно, и не хочется с ней говорить вблизи – и так кошмар, но я ее подзываю. Слово за слово – и выясняется, что она чемпионка СССР по плаванию. Это значит, что умеет добиваться своей цели. Так появилась актриса Ирина Селезнева ([i]одна из ведущих актрис МДТ[/i]. – [b]Ред.[/b])[b]...о совершенстве[/b]– Станиславский и в 80 лет занимался речью в платяном шкафу. Ему там нравился резонанс – лучше всего слышны были недостатки. Надо ставить задачи почти неразрешимые. Разрешать их хоть как-то все-таки лучше, чем решать заведомо легкие задачи – добьешься большего.Но задачи надо ставить как само собой разумеющееся. Когда мы репетировали «Gaudeamus », нам понадобился маленький духовой оркестрик. Я предложил актерам распределить инструменты – как бы между прочим. Чтобы они не успели осознать невыполнимость задачи. Человек – максимально нереализованное существо.Когда мы со студентами работали над «Братьями Карамазовыми», они полтора года не могли прийти в себя от испытанного унижения оттого, что они ничего не понимали. Это унижение их возвысило.Я не похваляюсь, но когда мы ставили «Бесов», в театре был вывешен список из 240 названий «по теме». Конечно, актеры его не осилили (хотя многие многое прочитали). Но они хотя бы представляли минимум, который надо знать.